18 апреля - Международный день памятников и исторических мест

18 апреля - в Международный день достопримечательностей и исторических мест - в Украине ежегодно отмечается День памятников истории и культуры, который установлен Указом Президента Украины от 23.08.1999 № 1062/99 в поддержку инициативы ученых, архитекторов, реставраторов, работников государственных органов охраны памятников истории и культуры.

Украинское историко-культурное наследие огромно, и формировалось оно в течение многих веков благодаря разным народам. На территории Украины сохранились следы нескольких культурно-исторических эпох.

От времен первобытнообщинного строя дошли уникальные остатки жилищ из костей, петроглифы Каменной Могилы, древнейшие каменные скульптуры; от культуры скифов и сарматов - многочисленные курганы и городища. На полуострове Крым остались руины греческих поселений. Древнерусская культура нашла отражение в выдающихся архитектурных памятниках Киева и Чернигова. Культура собственно украинского этноса сформировалась в XIV-XV веках.

Хочу рассказать об одном памятнике, впечатлившем меня еще в детстве, потом, в юношеские годы, я каждый день проезжал мимо него, когда ездил на учебу в универ, да и впоследствии, уже в зрелости, я несколько раз встречался с ним...

Это памятник Богдану Хмельницкому (около 1595-1657 гг.) – государственному и военному деятелю, избранному в 1648 г. гетьманом Украины. Без малого за 130 лет бронзовый гетьман повидал многое: революцию 1917 года, бомбежки во время войны, колонны пленных немецких солдат после Второй мировой войны, визит в 1966 году космонавта Юрия Гагарина, распад СССР, поднятие украинского флага на Софийской площади и даже собственное "оживление".

Врублевский Юрий. Киев. Памятник Хмельницкому

Первый конный памятник времен Российской империи появился в Киеве лишь в 1888 г. Слава Богу, он уцелел до наших дней и красуется в центре города на Софиевской площади. Памятник Богдану Хмельницкому, воспет киевлянами не менее помпезно, чем пушкинский Медный всадник. "При лунном вечернем свете, – писал историк Шероцкий, – памятник этот принимает причудливые очертания, вызывающие в памяти картины романтического прошлого". А вот Булгаков узрел монумент в момент заката: "Солнце окрасило в кровь главный купол Софии, а на площадь от него легла странная тень, так что стал в этой тени Богдан фиолетовый". ("Белая гвардия")

К Богдану-гетьману киевляне обращались на "ты", как к давнему знакомому, порой сочувствуя ему, порой порицая. Александр Дейч рассказывал, как однажды Максим Рыльский обратился к памятнику с целой тирадой: "Привет тебе, Богдане! Стоишь ты здесь над нашим славным Киевом и будешь стоять веками. Как жалел я тебя, когда бывал у Антона… Неужели тебе не хотелось попробовать чудесный раковый суп или галушки? Ты не обижайся на Антона: у него было тесно, и жаль, что ты не догадался слезть с коня, хотя это и пахло скандалом…" Речь шла об Антоне Шайдицком, хозяине популярного ресторана "Древняя Русь", расположенном напротив. Кроме ракового супа и галушек, упомянутых Рыльским, ресторан славился и блинами, отмеченными в прозе Николая Ушакова. Много знаменитостей перебывало в этом гостеприимном заведении, но с приходом советской власти, не выдержав новых порядков, хозяин покончил с собой. Но хватит лирики, обратимся к сухим фактам…

Михаил Владимирович Юзефович

После того, как подавленное в 1863 г. польское восстание побудило усилить официальную пропаганду в западных регионах Российской империи, в Киеве началась кампания за установление монумента Богдана Хмельницкого. Ведь этот гетьман, с одной стороны, активно воевал с Речью Посполитой, с другой стороны, способствовал передаче части Украины под руку московского царя. Мысль об установке памятника, знаменовавшего присоединение Украины к России, посетила светлую голову члена Временной комиссии по разбору древних актов и попечителя Киевского учебного округа Михаила Владимировича Юзефовича еще в 1868 г., хотя идеи о таком памятнике витали в головах некоторых государственных деятелей и ранее – с середины 1850-х гг., в частности, профессор Михаил Максимович еще в 1859 г. писал в альманахе "Украинец": "В Москве, когда в виду Кремля любуюсь великолепным памятником Минина и Пожарского, всегда говорю себе: зачем же до сих пор нет ни в Киеве, ни в Переяславе подобного памятника освободителю Малороссии от того же ига". Впрочем, идея создания памятника возникла в обществе еще в 1840-х годах, по инициативе историка, профессора Киевского университета Николая Костомарова. С.Ярон 10 июля 1888 г. в "Кіевлянине" писал: "Сооружение достойного памятника славному борцу за веру православную, освободителю Малороссии от польского гнета, соединившему ее с Великой Россией — было заветной мечтою кружка киевских ученых 40–50-х годов".

Юзефович, будучи еще и председателем археологической комиссии, предложил создать рисунки будущего монумента культовому художник и скульптору того времени – Михаилу Осиповичу Микешину, автору монументов "Тысячелетие России" и царице Екатерине II.

Михаил Осипович Микешин
портрет работы Ильи Репина, 1888

Сплошные Михаилы (что, впрочем, не удивительно для Киева, небесным покровителем которого считается Архистратиг Михаил) Находящийся в фаворе у самого Александра II, имевший свободный доступ в его чертоги, Юзефович долго убеждал "любвеобильного отца" в том, что "на Украине, под впечатлением недавнего польского восстания возникло всеобщее желание достойно оказать почести за патриотическую выслугу гетману Хмельницкому, который приобщил Украину к России", (некоторые утверждают, что убеждением занимался сам Микешин, но в принципе это не принципиально =)).

Что же побудило сановника, известного своими антиукраинскими взглядами, инициировать сооружение памятника? Ответ дал сам Юзефович в статье "Богдан Хмельницкий. По поводу памятника, сооружаемого ему в г. Киеве": "Хмельницкий, воссоединив с Москвою Юго-Западную Русь, положил на весы между Россией и Польшей такой перевес силы, при котором дальнейшее воссоединение Русской земли стало вопросом только времени... Виновнику этого события, Богом данному Хмельницкому, возникла мысль соорудить памятник в Киеве... В этом памятнике должно быть не только воспроизведено достойное изображение героя, но выражена и идея его подвига". Далее Юзефович перечисляет "ратные подвиги" Хмельницкого: "Приняв булаву, он разослал войско по городам, с приказанием очистить их от поляков и жидов: истребление сделалось общим и беспощадным. Не только ксендзы, шляхта, слуги замковые, жиды и урядники местские [городские. — БЪ], но жены и дети не избегали народной мести. Костелы предавались пламени, панские и жидовские дворы разрушались до основания. Месть эта доходила до крайних пределов жестокости. Летописец говорит: "редкий в той криве на тот час рук своих не умочил и того грабления тех добр не чинил" [переиначенные слова А.Ригельмана: "и редко кто в то время не омочил рук своих в крови и добычи не брал". — БЪ], — так что тогда во всей Украине, по обеим сторонам Днепра, не осталось ни одного поляка и ни одного жида". (Русскій архивъ. — 1869. — №5"; статья написана под влиянием работы Н.Костомарова "Богдан Хмельницкий", СПб. — 1859). Воистину — посей вражду между народом — и властвуй! Памятник должен был занять свое, предусмотренное имперскими пропагандистами, место в широкой антипольской и антисемитской государственной программе.

Антонович Владимир Бонифатьевич,
украинский историк, археолог, этнограф,
один из основателей украинской историографии

Содержание проекта сам Микешин, который, как сообщает "Иллюстрированный путеводитель по юго-западной железной дороге", "относительно фигуры гетьмана, его костюма и других деталей пользовался указаниями профессора Университета св. Владимира В. Б. Антоновича", излагал так: "Конная статуя гетьмана изображена взлетевшею на верх необделанной гранитной скалы. В правой, высоко поднятой руке его - булава, которою он указывает по направлению к северо-востоку, т.е.к Москве. Левой рукой он крепко осадил своего дикого коня. Под копытами лошади распростерт труп иезуита [Через месяц "Кіевлянинъ" напечатал опровержение: "По указаниям очевидцев, во всем памятнике нет фигуры "иезуита, которого топчет левою заднею ногой конь Хмельницкого", а на указанном месте видна лишь какая-то масса, быть может, труп, изящно прикрытая "отбитым казаками польским знаменем"], покрытый изорванным польским знаменем; тут же и обрывки разорванных цепей. На пути Хмельницкого, за конем его, помещается сброшенная копытом коня, падающая со скалы, фигура польского пана. Еще ниже - труп еврея-арендатора, руки которого судорожно закостенели на просфорах, пасхах и награбленной им церковной утвари… Гранитная скала эта. со всеми названными фигурами, должна была стоять на четырехгранном конической формы (это он хотел сказать "пирамидальном"! - М. Кальницкий) пьедестале из киевского лабрадора, а ниже его, к земле, спускались бы гранитные ступени. На трех сторонах пьедестала - три бронзовых барельефа:
1) Збаражская битва,
2) Переяславская рада и
3) торжественная встреча гетьмана-освободителя в Киеве, у Софиевского храма, духовенством и народом.
На переднем плане памятника, ниже Хмельницкого, имела быть помещена группа из пяти фигур: в центре ее, под навесом скалы, сидит малороссийский кобзарь [в образе которого угадывался Тарас Шевченко, который был другом Микешина - БЪ], поющий славу народному герою, а его задумчиво слушают - с одной стороны великоросс ("рукой взявшись за бок, в рубахе с расстегнутым воротом... в торжествующей позе") и белорусс ("мужик в лаптях, с топором за поясом и с рукавицами"), а с другой малоросс (украинец, "с усами, падающими на грудь") и червонорусс (галичанин, "скрестив руки и погрузившись в глубокую тоску, он упивается звуками родного языка")" [Опереточная сценка, которую в 1982 г. частично воплотили в камне уже советские скульпторы в киевском монументе "Арка дружбы"], а под ними написано:

Та не буде лучче, та не буде краще,
Як в нас на Вкраїні,
Що нема жида, що нема ляха,
Не буде й унії…

Первый проект памятника Хмельницкому в Киеве

В феврале 1869 г. Александр ІІ посетил мастерскую Микешина, где обратил внимание на черновой рисунок памятника Б.Хмельницкому в Киеве и велел предоставить его через товарища [заместителя. — БЪ] министра Двора на "высочайшее рассмотрение". Через неделю мастерскую посетил великий князь Константин Николаевич. К тому времени уже был готов глиняный макет памятника, о котором "Его Высочество соизволили отозваться довольно благосклонно". В августе 1869 г. петербургский "Голос" опубликовал, а киевские газеты перепечатали детальное описание будущего монумента. Эту картинку утвердил Александр II. В 1870 г. царь разрешил начать подписку для сбора средств по всей России на сооружение многофигурной композиции "тому, кто возвратилъ русскому народу Кіевскую святыню, кто спасъ, может быть, православіе на берегахъ Днђпра и положилъ краеугольный камень нынђшнему государственному зданію всея Россіи".

В 1872 г. Микешин доставил в Киев бронзовую модель своего будущего творения. Она встретила противоречивое отношение. Больше всего обеспокоила здравомыслящих киевлян вопиющая "неполиткорректность" проекта. Ведь поляки и евреи составляли существенную и деятельную часть городского населения. Генерал-губернатор князь Александр Дондуков-Корсаков высказал мнение, что "Хотя эти национальности и попраны, но они еще существуют, и позорный вид фигур на памятнике должен оскорбить их чувства и поддерживать враждебность к остальному населению, что не должно согласоваться с идеей памятника; иезуит же с четками, лежащий под ногами коня, должен производить неприятное впечатление не только на прохожих католиков, но и на православных, т. к. иезуит есть все же духовное лицо христианской религии". Микешин, однако, не собирался уступать, прибегал к демагогии, прикрывался "высочайшим утверждением": проект уже одобрил царь Александр II, так что возражения начальника края были напрасны.

Генерал-губернатор князь Александр Дондуков-Корсаков

Но на помощь политкорректности пришли материальные соображения. Сметная стоимость монумента исчислялась в 145 тыс. 200 руб. Деньги эти должны были поступить отнюдь не из бюджета, а по всероссийской подписке. Однако за все время сбора пожертвований удалось наскрести едва треть сметной суммы. И... поневоле весь грандиозный замысел пришлось сократить всего до одной конной фигуры. Деньги жертвовали довольно неохотно, хотя нужно отметить, что в числе дарителей были и знаменитые семейства промышленников, среди которых вспомним хотя бы тех же Терещенко. Всего собрали по одним данным 25000 рублей, по другим - 50000 рублей. Этого явно недоставало для масштабно задуманного монумента. В одном из писем Микешин так комментировал мнение специально созванного для сбора средств Комитета насчет урезания проекта: "Да ведь если смотреть только в экономическое стекло на памятники, то и самые памятники окажутся роскошью и излишеством, без которых можно обойтись, как обходились наши предки не только без монументов, но и без школ и пр. общественных сооружений и учреждений. Одно из известных лиц, прочтя показанный мною отзыв Комитета, нашло, что Комитет и дальше мог бы идти по дороге экономии и сокращения в смете и мог бы предложить спЕшить фигуру гетьмана, да уж кстати и без булавы, на которую может пойти от 1½ до 2-х пуд. металла… Я считаю обязательным сообщить, что какое бы то ни бы-ло изменение в сочинении этого памятника я делать без Высочайшей на то воли Государя - не вправе". Автор проекта даже исхитрился сделать существенную сбавку, уменьшив смету до 95 тыс. 700 руб. За такое патриотичное пожертвование Микешин со временем высочайше был пожалован имением в 1000 десятин в Екатеринославской губернии. Пришлось переделывать модель памятника, которую после выставки приобрел В.Тарновский (хранится в Черниговском историческом музее). Однако собранных 25 тыс. руб. было недостаточно.

Неизвестно, сколько бы воды утекло в Днепре, прежде чем начали возводить монумент, если бы в феврале 1873 г., по просьбе генерал-губернатора, император не повелел для отливки фигур памятника отпустить со складов Морского ведомство со складов безвозмездно для статуи 1600 пудов лома "зеленой корабельной меди". 4 июня 1873 г. комитет заключил с Микешиным формальный контракт. По его условиям скульптор обязывался на протяжении года выполнить скульптуры в глине, а заказ в целом — до 1 мая 1875 г. Авторское вознаграждение должно было составлять 23 тыс. руб. Для работы над проектом Микешину разрешили работать в мастерских Главного адмиралтейства. Однако неожиданно, по распоряжению временно управляющего морским министерством, художник вынужден был перебраться в манеж ведомства путей сообщения. Но и здесь его пребывание было недолгим — через месяц художнику пришлось приняться за обустройство собственной мастерской. Понимая трудности художника, комитет не настаивал на выполнении работ в обусловленный срок, и гипсовые оригиналы памятника были переданы на петербургский завод шотландца Дж.Ф.Берда только весной 1878 г. 3 мая 1878 г. Александр ІІ осмотрел гипсовые оригиналы и приказал фигуру иезуита убрать.

Время, однако, работало против. Всякие нескладухи, как нарочно, затягивали начало отливки скульптурной части монумента: медь со складов Морского ведомства была отпущена для этой цели еще в 1873 г., а изготовить гипсовые оригиналы для перевода в металл Микешин сумел лишь в 1878-м, и после этого от него требовали дополнительных переделок (в частности, царь велел все же ограничиться только конной статуей). В 1879 г. в Петербурге на заводе Бердаскульптор Пий Адамович Велионский отлил статую гетьмана, а его коллега Артемий Лаврентиевич Обер – лошадь.

Однако ходят слухи, что меди хватило только на скульптуру Богдана. Если посмотреть на памятник внимательно, то видно, что лошадь, как для такого могучего всадника, маловата по размеру. Это получилось из-за нехватки собранных средств: чтобы выйти из положения, использовали бронзового коня от забракованной скульптуры Александра II, которая так и не была установлена. Фигура же Хмельницкого, отлитая по проекту Микешина, оказалась несколько великовата для коня. Но переделывать уже ничего не стали из-за скромных финансовых возможностей и спешки с установкой. Правда это или нет сейчас разобраться трудно. =)))

В июне 1880 г. специальная комиссия под председательством генерал-губернатора, в состав которой входили члены строительного городского комитета и представители городской управы, определила для памятника место — южная сторона Софийской площади, куда зимой и завезли строительные материалы. Мнение комиссии разделял и тогдашний киевский митрополит Филофей, о чем письменно сообщил генерал-губернатору М.Черткову и М.Юзефовичу. В конце мая 1881 г. комиссия в обновленном составе (11 человек) подтвердила решение своих предшественников. Выбрали "нейтральную" позицию, но получилось так, что гетьман указывает булавой в сторону Москвы, а не Варшавы. Киевское духовенство жаловалось Святейшему Синоду: "При испрошении Высочайшего разрешения на сооружение памятника Хмельницкому местом для постановки его предполагалась Бессарабская [там, где стоял карамельный Ленин и здание рынка – БЪ.] в Киеве площадь, переименованная тогда же [1869 г.] в площадь Богдана Хмельницкого. Между тем 16 июня 1881 г. на заседании Киевской городской думы гласные признали, что "более приличного для памятника места, как Софийская площадь, найти не возможно", и постановила: памятник этот поставить на Софиевской площади в ея центре, против алтарной стены Киево-Софиевскаго собора, известной под именем "Нерушимой стены", а также утвердили точное место: "Треугольник, образуемый пересекающимися улицами и рядом домов между Софийскою улицею и Троицким переулком... обращенною на юг стеною Присутственных мест".

На затею власти наложили запрет, так как если бы памятник поставили на Бессарабке, то в таком случае Хмельницкий должен был указывать булавой на… популярный в городе трактир купца Лаврухина. Владельцы питейного заведения посчитали, что их оскорбляют в лучших патриотических чувствах. Вот что значили частная собственность и волеизъявление горожан в былое время, а также внимание властей к гласу народа! А как по мне – совершенно напрасно. Это ж какая реклама была бы!
Кстати, были предложения установить монумент и у Золотых Ворот или перед Университетом.

Наконец, отлитые металлические детали памятника прибыли в Киев (воспользовались частично льготным проездом по Николаевской и безвозмездным — по Московско-Курской и Курско-Киевской железных дорогах). В октябре 1880 г. сообщалось, что "по доставлении с вокзала железной дороги, упакованные части памятника, с разрешения г. Киевского Губернатора, были сложены в двор Старокиевского полицейского участка (тут и поныне милицейское управление Киева) и сданы под расписку Бранд-маиора г. Пилипенка на хранение впредь до постановки памятника", причем их накрыли деревянным навесом, обошедшимся в 19 руб. 78 коп. Киевляне по этому поводу язвили: "Оце прийшов Богдан до Києва вдруге, а його заарештували", за то, мол, что прибыл "без пашпорта", - добавляли некоторые. Поговаривали, что жандармы сильно смущены идеей поставить свободолюбивого казака посреди "третьей столицы империи".

Но лежали они там не 6-8 лет, как иногда утверждают, а меньше года: 7 августа 1881 г. начались земляные работы, "судя по которым постановка пьедестала предполагается в самом центре Софийской площади". И тут забили тревогу церковники. Проблема с выбором места для памятника заключалась в том, чтобы развернуть заднюю часть лошади в нужном направлении – ведь с одной стороны возвышалась Святая София, с противоположной – Златоверхий Михайловский, с третьей – Присутственные места. В Синод полетела депеша: "При означенном положении и высоте памятника на площади не только будет закрыт вид на собор со стороны Крещатика и Михайловского монастыря, где проходят массы богомольцев, совершаются церковныя процессии и движется городская публика, но еще всякому, направляющемуся с этой стороны к собору, будет представляться уже не алтарная стена собора, а задняя часть лошади. Естественно, таким видом смущен будет каждый благочестивый христианин, обычно творящий на себе крестное знамение в направлении к "Нерушимой стене". Находя такую постановку пред св. Алтарем неприличною и оскорбительною для религиозного чувства православных поклонников святыни", духовенство в особе преосвященного Иоанна потребовало запретить использование Софиевской площади как места для памятника. В Киев приезжает комиссия, которая, "идет на площадь... исследует зад лошади (?). Комиссия приходит к заключению, что ничего подобного... нет". Но духовенство потребовало вообще не устанавливать памятник на Софийской площади — дескать, встреча Хмельницкого происходила у Золотых ворот, и в то время "он еще не протягивал руки к Москве, мечтая быть независимым от панов, под личной протекцией короля".

Горельеф "Встреча Богдана в Киеве".
Фрагмент бронзовой модели памятника, 1872.

На площади же, перед Святой Софией, после возобновления Верхнего города начали проводить парады, чествования, крестные ходы, различные манифестации. Другие площади для этой цели не подходили из-за малых размеров и неровностей почвы. Поэтому и поставили здесь памятник Богдану Хмельницкому, на этой площади он не раз выступал с призывами к казакам и прихожанам из киевских жителей. К тому же здесь киевляне торжественно встречали Хмельницкого 27 декабря 1648 г., когда он с войском возвращался в Украину, разгромив Польшу. По этому поводу даже есть анекдот, про то как турист в Киеве попросил прохожего рассказать историю памятника Богдану Хмельницкому:
"- История такая, – отвечает прохожий. – Разгромил Богдан польскую шляхту и вернулся с победою в город. Выехал на коне на холм, а вокруг тысячи людей.
Поднял Богдан булаву и сказал: "Здоровенькі були, громадяни українці!"
А в ответ: "Здrаствуй, товаrищ Богдан!".
Тут он и окаменел…"

В конце августа 1881 г. сооружение фундамента под памятник было завершено, и начата кирпичная кладка четырехгранного столба под постамент. 15 октября для составления скульптурной группы из Петербурга прибыл мастер Аким Иванов с несколькими подмастерьями. 2 ноября на кирпичном постаменте (который должен был служить основой будущего художественного пьедестала) установили массивную (180 пудов) чугунную плиту под скульптурную группу, а 22 ноября — собранную питерскими мастеровыми конную статую Богдана. С тех пор Богдан так и стоял на площади, из-за затянувшихся работ защищенный от непогоды какой-то халабудой. Покойный киевовед Михаил Лифшиц где-то услышал и записал колоритное четверостишие, которое будто бы написали мелом на заборе около статуи - типа, от имени Богдана:

Змилуйтеся, добрі люди!
Коли цій нуді кінець буде?
Зніміть з мене оту буду собачу,
Нехай я трохи світу побачу!

Рядом стояла еще одна халабуда - "балаган" с внутренним двориком для обтесывания камня под пьедестал. Весьма "аппетитным" выглядит рапорт околоточного надзирателя Старокиевского участка Кохановского от 16 августа 1883 г. по поводу нужника, устроенного рядом с "балаганом": "Это отхожее место со стороны двора содержится довольно опрятно, хотя из выгребной ямы его, наполненной нечистотами уже до половины, распространяется зловоние, но местность, прилегающая к отхожему месту со стороны Софиевской площади…, представляется в отвратительно безобразном состоянии: человеческие испражнения, уже сильно разложившиеся, покрывают это место густым слоем и, вместе с запахом разлагающейся мочи (все проходящие здесь же совершают свои отправления) распространяют сильное зловоние на значительное расстояние по площади и мостовой".

Само собой, местные власти всем этим были озабочены и периодически предпринимали усилия к продолжению работ. В январе 1883 г. из Петербурга поступила телеграмма: начальнику Киевского окружного инженерного управления генерал-майору И.Третескому принять безотлагательные меры по сооружению памятника. Тем временем специальная комиссия определила, что земляной курган не выдержит скульптуры. Академик архитектуры, архитектор Киевской конторы министерства императорского двора и наделов Виктор Сычугов, ответственный за сооружение монумента разработал проекту дешевого постамент в виде ступенчатой гранитной четырехгранной пирамиды. Под нее уже начали обтесывать камни, но... 28 апреля 1883 г. из Петербурга поступило сообщение, что царь Александр III не желает пирамиды. А желает он, чтобы гетьман стоял на вершине каменного кургана полусферической формы.

Для воплощения этого проекта, "действительно более импозантного", нужно было 28 тыс. руб. Но… денег не было и не предвиделось. Продолжить возведение монумента без новых денежных вливаний не было ни малейшей возможности - собранные в виде пожертвований в общей сложности 43821 руб. 23 коп. были практически все потрачены (из них 10 тысяч передали в качестве гонорара Микешину – молодец, себя не обидел!) На изготовление пьедестала в распоряжении Комитета оставалось аж 99 рублей 24 копейки (по другим сведениям, вообще 34 руб.). Начатые было работы снова замерли…

В апреле 1884 г. Комитет пригласил ведущих киевских зодчих Александра Шиле и Владимира Николаева, предлагая им реализовать новую царскую идею, высказанную Александром III, - пьедестал в виде кургана "из нетесанных гранитных камней неправильного вида". Оба архитектора, однако, отказались "по совершенной новости для них задачи и по отсутствию всяких оснований для составления сметы". Микешин же, обиженный донельзя на радикальное сокращение его замысла, вовсе устранился от своего детища. Дело, казалось бы, окончательно зашло в тупик. А ведь уже приближалась великая дата - 900-летие Крещения Руси, которое должны были отметить в 1888 г. непременно в Святой Софии. Ожидалось множество гостей, а площадь перед Софией имела самый непристойный вид…

Строительная площадка постепенно превращалась в помойку. В городскую управу начали поступать жалобы от горожан: "пространство возле памятника Богдана Хмельницкого представляет одно сплошное отхожее место, вследствие чего земля здесь пропитана нечистотами почти на аршин глубины". Страх перед холерой (в 1881-м и 1883 гг. в Европе были зафиксированы вспышки этого заболевания) заставил городскую власть подумать об очищении площади. Однако за неимением средств управа ограничилась лишь периодическим посыпанием нечистот песком. Во время дождя песок вместе с нечистотами смывался и потоком воды по соседним улицам попадал на Крещатик, "распространяя таким образом вонь и загрязняя улицы на далеком протяжении". Жители Софийской площади, не дождавшись реагирования на жалобы, начали своими силами выполнять обязанности управы. "Кіевлянинъ" писал: "Вчера мы видели домовладельца, разбрасывающего карболовый порошок по зловонным лужам и другим "украшениям", окружающих памятник Б.Хмельницкому".

Владимир Николаевич Николаев

И тут, буквально в последний момент, пришло спасение. Принес его архитектор Владимир Николаев. Он, очевидно, рассудил примерно так, как учил комсомол советскую молодежь: если не я, то кто же? И в октябре 1885 г. явился в Комитет с конкретным и реальным проектом: "Я ознакомился с делом устройства постамента под установленную конную статую Богдана Хмельницкого и сделанный мною проект облицовки гранитом постамента в виде кургана имею честь представить, присовокупляя, что готов принять на себя бесплатно руководство работами". Комитет охотно принял его предложение. Генерал-губернатор Александр Дрентельн, не скрывая удовлетворения, доносил в Петербург: "Проект г. Николаева, по моему мнению, вполне соответствует идее памятника и удовлетворяет Высочайшему повелению 28 апреля 1883 г. относительно устройства пьедестала из нетесанных гранитных камней, а приложенные к проекту планы и смета указывают на практическую возможность выполнения его".

Ради разруливания критической ситуации власти готовы были на все: согласились на дробную фактуру постамента (позже его затянули плющом), на понижение его высоты на 2 аршина - около 1.5 м (процедуру опускания готовой скульптуры с помощью хитроумных винтовых приспособлений выполнили специалисты с завода инженера Термена всего за 250 руб.). При содействии Третеского Инженерное управление Киевской крепости передало Николаеву 30 кубических саженей наполовину обтесанных гранитных глыб, оставшихся после возведения опор Николаевского Цепного моста (1853). Ими обложили подготовленное зодчим кирпичное основание. Решился и финансовый вопрос: осознав неизбежность бюджетной дотации, Министерство внутренних дел выделило 12000 рублей. Правда, возникла загвоздка: эта сумма, которая нужна была немедленно, могла быть перечислена только в следующем финансовом году. И тогда выручил городской голова Иван Толли: до получения казенных денег он одолжил строителям собственные 12 тысяч - без процентов. Заминки в работах удалось избежать.

Проект ограды с фонарями. В.Н.Николаев, 1887

Богомольцы у ограды памятника. Начало 1900-х гг.

Ближе к финишу строительства Николаев подготовил сюрприз. Он умудрился выкроить излишек денег для того, чтобы окружить памятник декоративной чугунной оградой с четырьмя художественно выполненными фонарями. Ограда имела в плане форму креста, во внутренние углы которого поместили фонарные столбы; все это помещалось внутри восьмиугольной площадки. Тем самым была организована общая композиция монумента, ставшая взвешенной и строгой.

Работали на сооружении постамента арестанты Киевского тюремного замка, среди которых было немало каменщиков. Дело в том, что 1 июля 1886 г. вступил в силу закон об обязательном привлечении арестантов к работе. Киевский губернский комитет кураторства над тюрьмами установил таксы на арестантские работы: 22 коп. — зимой и 30 коп. — летом в день. Кроме того, зеки изготовляли мебель, ремонтировали обувь и одежду, шили, вышивали и вязали, выполняли переплетные работы... В мебельном магазине М.Пилипенко на Фундуклеевской действовала постоянная выставка изделий арестантов. Тюремная администрация была готова командировать на работы до 100 человек ежедневно. Но киевляне, несмотря на умеренную таксу, неохотно прибегали к услугам арестантов, вместе этого зеков охотно использовали на казенных работах — мощении улиц, заготовке дров для городских учреждений, как докеров и дворников. Заключенные работали исправно: соорудили пьедестал, облицевали его гранитом, установили 16 газовых фонарей, замостили площадь, и 4 июля 1888 г. с памятника, наконец-то, сняли строительные леса.

Завершающие работы по сооружению (установка) памятника Хмельницкому. 1888.

Церемония открытия монумента. 1888.

Усилия энтузиастов принесли плоды. По времени удалось уложиться до праздника. 23 июля (11 июля по старому стилю) 1888 г., в торжественные дни юбилея Крещения Руси, многострадальный памятник был, наконец, открыт. В 9 часов в Софийском соборе епископ Чигиринский Иероним начал литургию. В 10 часов в храм прибыл Киевский митрополит Платон, отправивший панихиду по "знаменитом муже Богдане Зиновии". Тем временем на Софийской площади выстроились войска, "составленные исключительно из солдат православного исповедания". После панихиды процессия "одесской и нижегородской депутаций, славянские и сербские гости, чины разных ведомств и масса молящихся" крестным ходом двинулись к месту открытия памятника. После короткой молитвы, под песнопение "Вечная память" сняли полотно со скульптуры. Митрополит Платон произнес речь, после чего на площади начался военный парад, который принимал генерал-губернатор А.Дрентельн, который, кстати, внезапно скончался 15 июля на Владимирской горке, во время военного парада перед фронтом казацкого Оренбургского полка, от апоплексического удара, чем омрачил празднование. Ходит легенда, что когда сдернули покрывало, на несколько секунд воцарила тишина, в которой все услышали стон падающего в обморок известного историка Яворницкого. "Гетьманы на кобылах не ездили…" - это были первые слова услышанные медным Богданом. Откуда было знать об этом питерскому скульптору Микешину? Памятник пришлось снова зачехлять и доделывать.

После завершения торжеств начальник края объявил о "высочайшем пожаловании" М.Юзефовичу чина действительного тайного советника, а В.Николаев был заслуженно удостоен "Анны на шее" - ордена Св.Анны 2-й степени. Ничего не досталось только автору памятника М.Микешину, его даже "забыли" пригласить на открытие, а со временем А.Обер все лавры творца скульптуры присвоил себе, мол, Микешин "только бойко махал карандашом". Но, по большому счету, не он ли сам в этом виноват? Постамент оказался ниже задуманного и вообще памятник вышел несколько непропорциональным из-за несоответствия высоты постамента и размеров лошади и всадника. Чтобы скрыть диспропорции, постамент был обвит плющом и диким виноградом. С годами чуть ли не весь пьедестал был затянут плющом. Возле ограды была скамеечка; здесь, у памятника, нередко отдыхали группы паломников, странствовавших по киевским святыням. Расчищали от зарослей лишь боковые надписи: "Волим под царя восточного православного" (фраза будто бы скандированная, согласно Костомарову и другим историкам, участниками Переяславской рады 1654 г.) и "Богдану Хмельницкому единая неделимая Россия". В центральной части постамента существовала еще одна нелепая надпись, "указывавшая на завидное долгожительство" гетьмана: "Богдан Хмельницкий. 1654-1888". "В 234 года помер батюшка!" – с уважением и страхом расшифровывали паломники надпись, произведя сложное вычисление…

Памятник Богдану Хмельницкому на фоне Софийской площади - конец XIX в.

Памятник Богдану Хмельницкому на открытке, 1890-е

Памятник Богдану Хмельницкому - открытка начала ХХ в.

Памятник Богдану Хмельницкому. С открытки начала 1900-х гг.

Софийская площадь. С открытки 1900-х гг.

Присутственные места. С открытки 1910-х гг.

После революции решетку разобрали. В 1919 г. заложили гранитом боковые надписи, а еще через 5 лет на постаменте установили странную несуразную надпись: "Богдан Хмельницький. 1888". Получилось простенько, но со вкусом. Уж и не знаю, что лучше, долгая жизнь керманыча или дата, не объясняющая вообще ничего, если не знать, что это – год открытия монумента.

Памятник вскоре после демонтажа ограды. 1947.

Со временем исчезли и детали благоустройства, окружающие памятник - ограда, лавочка, фонари. Насколько известно, произошло это в 1946 г. в результате дурацкой инициативы одного из строительных чиновников (предположительно Андрея Евгеньевича Страментова, государственного советника по делам строительства и архитектуры при Совете Министров УССР). Вмешался Никита Хрущев (бывший советник по делам строительства и архитектуры был переведен обратно в Москву), но поправить ничего уже было нельзя: ограду уже успели демонтировать и перевезти на территорию завода им.Артема. Значительная часть чугунных деталей пошла в переплавку, остальное установили над обрывом Кмитова яра. Несколько десятилетий после этого вокруг монумента Хмельницкого был газон с чахлыми туевыми деревцами.

конверт. Киев. Памятник Богдану Хмельницкому 1960 г.

Открытка 1980-х годов

Столбик на территории завода Артема. 1988.

Как же ограда с фонарями была все же восстановлена? Несмотря на то что, в последующие годы чугунные секции одну за другой забирали в металлолом, один столбик, прижавшийся к теплотрассе, чудом уцелел. И уже в 1990 г. Михаил Кальницкий, несколько лет работавший на заводе им.Артема, передал его в собрание Музея истории Киева.

Памятник Богдану Хмельницкому в 1998 году.
Ограда уже восстановлена, предстоит монтаж фонарей.

Когда в 1998 г. шла реконструкция Софийской площади, архитектору-реставратору Юрию Лосицкому (автору обновленного Михайловского собора) предложили разработать проект воссоздания возле Богдана ограды с фонарями. Но надо было спешить, потому что на градсовете эту идею многие не поддерживали, объявив ограду "провинциальной". По счастью, сохранился архивный проект Николаева, и те исследования, на которые обычно тратят 1-2 месяца, удалось провести буквально за пару дней. Пригодилось и наличие музейного столбика для натурных промеров. Пока городские власти не передумали, Юрий Лосицкий успел подготовить проект, и в том же году ограда и фонари заняли свое законное место.

Кроме того, как сказал один киевлянин, площадь "отменно вымощена жёлтой плиткой" - сделана в "европейском стиле" - без зелени. Стало уютно как в казарме. К тому же с постамента памятника исчез дикий виноград, обнажив диспропорцию постамента и статуи. Да и сама статуя как-то жалко, по-сиротстски жмется к краю площади. В таком виде мы и лицезрим ее в настоящее время. И нас уже не смущает, что Богдан фактически грозит булавой Москве…

Современный вид памятника

Одно из недавних ЧП, связанных со старинным памятником, случилось в сентябре 2000 г. С шапки на голове Богдана ни с того ни с се-го исчезли бронзовые перышки. Это событие вызвало многочисленные толки. Так уж совпало, что перед самым ЧП в Киеве состоялся отборочный футбольный матч чемпионата мира-2002, который украинцы проиграли 1:3. Многие были уверены, что польские болельщики, подогретые энтузиазмом и крепкими напитками, в ночь после победы забрались на памятник и взяли перышки в качестве трофея. Однако официальная версия была такова: металл в месте крепления перьев к шапке со временем прохудился, отчего они попросту провалились внутрь полой статуи, и извлечь их оттуда не было никакой возможности. Так что реставраторы быстренько изготовили и установили на прежнее место копию пропажи.

Минипамятник Богдану в "Киеве в миниатюре" на Гидропарке

Но не смотря ни на какие перепетии, памятник Богдану Хмельницкому был и остается визитной карточкой Киева. Впрочем, в июне 2017 г. украинский политик Михаил Бродский предложил снести памятник Богдану, о чем он написал у себя в Facebook: «Безвиз — мы простились с Россией, куда нас привёл Богдан Хмельницкий. Может, и с ним попрощаемся? Памятник уберём в парк, а на его место поставим памятник героям, погибшим в АТО, как павшим в войне за независимость от России?». Комментаторы предложили Бродскому озвучить эту идею при его следующем визите в Администрацию Президента Украины.

в основном: www.interesniy.kiev.ua