5 октября. Шевалье обоих полов, из истории французского шпиона

Мадемуазель де Бомон
(в женском платье)

Шевалье д’Эон
(в мужском платье)

Pierre-Adrien LE BEAU (1744-1817?) согласно Claude-Louis DESRAIS (1746-1816)
Лион, муниципальная библиотека

…Авантюристу XVIII века всегда всего не хватало – денег, славы, любви, власти. Ему, как правило, и одной жизни было недостаточно, и он создавал себе вторую, легендарную. Рыцарь Фортуны составлял свой романтизированный образ из слухов и домыслов о себе, подбрасывал интригующие версии в газеты и, наконец, наводил последний глянец в подробных мемуарах, в правдивость которых наивно было бы верить. Шевалье д'Эон исключением не был. Легенды о нем почти заслонили реальную личность. Французский дворянин, несмотря на слабое телосложение, считавшийся одним из лучших фехтовальщиков своего времени, тайный агент, принадлежавший к дипломатической сети «Королевского секрета», первую половину жизни провёл как мужчина, а вторую — как женщина (вопрос о его истинной половой принадлежности остаётся открытым). Так кем же был д'Эон? Мужчиной? Женщиной? Классическим гермафродитом? Этого мы не узнаем никогда. Известно только, что "он" не был близок ни с одной женщиной, а "она" — ни с одним мужчиной. Что ему не было равных на поле боя и на дуэли, а ей — в бальном зале и за пяльцами. А им обоим не было равных в тайной дипломатии того времени. Как однажды заявил знаменитый мастер биографических очерков Стефан Цвейг ("Эпоха великих авантюристов"): "Д'Эон, гермафродит сомнительного происхождения и сомнительной репутации, руководит международной политикой"...

Шевалье д’Эон или де Еон (Шарль де Бомон, полное имя Charles-Geneviève-Louis-Auguste-André-Timothée d'Éon de Beaumont) родился ровно 290 лет назад, 5 октября 1728, в Тоннерре (французской коммуна на Бургундском канале в департаменте Йонна; при Старом порядке (т.е. политическом и социально-экономическом режиме, существовавшем во Франции приблизительно с конца XVI — начала XVII веков до Великой Французской революции) был столицей одноимённого графства, которым в Средние века владел Неверский дом, потом — семейство Клермон-Тоннеров, продавшее его в 1684 году военному министру Лувуа) в бедной, но благородной семье адвоката и директора королевских владений (а впоследствии мэра Тоннер и суб-делегата интенданта в Генералитет Парижа) Луиса д'Эона де Бомона и Франсуазы де Шавансон (или де Шарантон), дочери Генерального комиссара армий войн в Испании и Италии. В писательской автобиографии (известной как «Интересы Шевалье д'Эона де Бомона») он утверждает, что в детстве его одевали как мальчика, хотя был он девочкой: наличие наследников мужского пола стало условием получения наследства со стороны родственников по материнской линии: его скупердяй-дед обещал отписать наследникам свое состояние на условиях рождения мальчика. Поэтому родители перекрестили маленькую Шарлотту в Шарля и воспитали его по-мальчишески. Правда, в другом сочинении шевалье утверждал обратное: на самом деле он был мальчиком, но мать мечтала о дочке, потому и наряжала его в платья. Если так, то этим она сильно затруднила сыну жизнь – с тех пор он никак не мог определиться со своей принадлежностью. Как на грех, Шарль был мал ростом и хрупок. При этом дразнившие его сверстники быстро узнавали, что нрав у этой «девчонки» драчливый, а кулаки на удивление твердые.

Коллеж Четырёх Наций на офорте XVII в.
работы французского художника и графика
Израэля Сильвестра Младшего

Окончив в 1749 году в возрасте 21 года с отличием парижский коллеж Мазарини (так же известный как Коллеж Четырёх Наций) и получив степень доктора обоих прав (гражданского и канонического), д’Эон устроился секретарем королевского откупщика в Париже Бертье де Совиньи, служил секретарем администратору фискального департамента, а также адвокатом в парламенте и с 1758 года королевским цензором по истории и литературе. В это время он напечатал «Essai historique sur les différentes situations de la France par rapport aux finances» (Исторический очерк о различных ситуациях Франции в отношении финансов) и «Considérations politiques sur l’administration des peuples anciens et modernes» (Политические соображения по управлению древними и современными народами).

С юности шевалье д’Эон зарекомендовал себя как способный литератор, он хорошо владел пером, писал прозу, стихи, впоследствии увлекся экономическими и историческими трактатами. В то же время он был искусным кавалеристом, прекрасно стрелял из пистолета, еще лучше фехтовал и считался самым опасным дуэлянтом столицы. О мастерстве юного д`Эона говорит тот факт, что ещё в юности он был избран старшиной фехтовального зала. Внешность его, правда, была далека от брутальной. Его описывали как человека среднего роста с тонкими чертами лица и довольно тщедушным телом. Современники отмечали в нем необыкновенное изящество, граничившее с женственностью. Он и говорил высоким нежным голосом, почти фальцетом. Эта двойственность его натуры интриговала, притягивала как мужчин, так и женщин. Ему приписывали несколько головокружительных романов в Париже, а позднее в Санкт-Петербурге, он живо отобразил их в мемуарах, но в откровенном письме как-то признался, что в жизни не имел ни любовниц, ни любовников, их ему заменяли книги. "Ты, целомудренный, как Лукреций…", — писал ему его друг Тюрке де Майерн. Как сказал один из его биографов, «жизненная сила прилила к его черепу, оставив его конечности». Многочисленные его друзья, а среди них были известные развратники Грекур Пирон, Сент-Фуа, Безенваль и другие, пытались помочь в его несчастье - предлагали ему различные возбуждающие снадобья и подкладывали в его постель одно обворожительное создание за другим. Но - увы! - все было бесполезно.

Неожиданный случай позволил кавалеру выйти из сего болезненного состояния. Однажды вечером - было это в 1755 году, - когда он сидел рядом с графиней де Рошфор, очаровательная дама, не думая ни о чем плохом, провела рукой по его волосам. Это прикосновение возымело сильное действие. Юный Д`Эон испытал неведомое доселе чувство - и в двадцать шесть лет вдруг расцвел... Мадам де Рошфор тоже влюбилась в прекрасного юношу... Поскольку же был д’Эон ко всему еще остроумным и образованным, его заметила и завербовала тайная сеть французских дипломатов Le secret du Roi («Королевский секрет»), действовавшая методами, достойными ордена иезуитов: подкуп, интриги, фабрикация документов, даже убийства — допускалось все, что позволяло достичь поставленной цели...

Луи Франсуа де Бурбон, принц де Конти

По одной из легенд, д’Эон, во время карнавалов с легкостью выдававший себя за женщину (считается, что д'Эон не сразу осознал, что в его мужском теле заключена женская душа; желание не обладать женщиной, а быть ею, хотя бы внешне, хотя бы переодеваясь в женское платье, крепло постепенно, и в этом ему помогала его любовница - мадам де Рошфор - наряжавшая его в в женское платье), однажды на балу, который по некоторым данным, давал герцог де Ниверне, смутил самого короля Людовика XV, решившего приударить за незнакомой ему красоткой, которая сразу же как-то странно смутилась когда игра стала заходить слишком далеко. Когда выяснилось (считают, что ситуацию спас Лебель, лакей короля и главный организатор его амурных похождений, шепнув монарху, что красавица — переодетый мужчина; другие утверждают, что Луи, легко заинтересовавшийся новенькой провинциалкой, преследовал ее в парке весь вечер, и тогда д’Эон, которому это стало порядком надоедать, снял маску и признался, что он мужчина, добавив, что его шпага может доказать, что он далеко не самый последний мужчина Франции), кто очаровал монарха, венценосец пережив несколько неприятных минут (другие утверждают, что это очень развеселило короля), пожелал узнать о юном обманщике побольше, решив, что такой человек — просто находка для «Королевского секрета». Впрочем, в те годы трудно было удивить высшее общество вольностями в интимной жизни. Порочность тогда не была препятствием для государственной службы. Иначе и быть не могло, ведь сам Людовик XV провозгласил: «После нас хоть потоп!». Брокгаузен же с Ефроном утверждают, что "принц Конти [кузен короля Людовика XV, руководивший делами "секрета короля": фрондер, лакомка, лентяй, благородный и вместе с тем беспутный человек] предложил королю воспользоваться ловким д’Е. для восстановления дипломатических сношений с Россией. Людовику XV пришла мысль переодеть д’Е., отличавшегося женственной наружностью, в женский костюм". Говорят, что всеми принадлежностями роскошного дамского туалета д`Эон был обеспечен за счет принца Конти. Такая щедрость принца объяснялась просто: отправляя д`Эона в Петербург, он дал кавалеру особые поручения. «Вы знаете, что мой дед после смерти де Собецки избран был королем Польши. Но увы! Узурпатор Август II, избранник Саксонии, захватил трон, прежде чем избранный монарх успел приехать из Франции. Это стало большим несчастьем для моей семьи и для его величества, который уже принял решение заключить тайный союз с Польшей. Король позволил мне поручить вам и вторую миссию... Речь идет вот о чем: вы скажете Елизавете, что я влюблен в нее, постараетесь внушить ей мысль заключить со мной брачный союз. Если она откажется, вы приложите все усилия для назначения меня командующим русской армией - это сблизит меня с Польшей...»

Король Луи XV и маркиза де Помпадур

Вполне возможно так же, что протекцию д'Эону составила маркиза де Помпадур, которая с середины XVIII века и до самой смерти в 1764 году фактически руководила внешней политикой Франции, сказавшая как-то: «Чего не сделает француз в Петербурге, то исполнит англичанин. Но что не по силам мужчине, надобно доверить женщине… Почему бы не послать д’Эона как женщину?.. Д’Эон обладает миниатюрными чертами лица. Щеки его, как он сам мне признался, еще не ведали прикосновения бритвы. У него сильные, но маленькие руки избалованной пастушки. И чистый, как бубенчик, голос… Скажите – какую вам еще женщину надо?» Впрочем, по еще одной версии именно эта влиятельная и жадная до власти фаворитка Людовика XV, которую всегда возмущало, что тайная служба ее покровителя находится не под ее контролем, была главным противником д'Эона: однажды ночью, когда д'Эон был послом уже в Англии, она нашла ключ от кабинета короля, потихоньку прокралась туда и изучила секретные документы, узнав имена тех, кто состоял в "Секрете короля", она решила их уничтожить, и д'Эон оказался в числе первых, кто впал в немилость сиятельной фаворитки... Как бы там ни было, вскоре шевалье д’Эон стал секретным агентом короля. Вряд ли он имел призвание к разведке или дипломатии. Он руководствовался скорее выгодой: услуги тайного агента щедро оплачивались. Да и сам дух авантюризма заставлял кровь быстрее бежать по жилам...

Дело о высылке из России французского посла маркиза Ж. И. Тротти де ла Шетарди. Июнь 1744. Автографы Елизаветы Петровны и А. П. Бестужева-Рюмина. Оттиск государственной печати. РГАДА.

Политика Франции в отношении России была, мягко говоря, недружественной. Россию старались изолировать от Европы цепью враждебных ей государств, расположенных вдоль всей западной границы империи, с севера до юга: Швеция – Польша – Турция. Россия, естественно, относилась к Франции с недоверием. А тут еще французский посол в России маркиз Жак-Иоахим Тротти де ла Шетарди, тот самый, который, по утверждению К. Валишевского, приучил россиян употреблять шампанское, ввезя 16800 бутылок в составе своего дипломатического багажа (до тех пор на обедах русских вельмож пили за тостами венгерские вина), в частном письме неуважительно отозвался об императрице Елизавете Петровне. Для дипломата такого уровня это было верхом беспечности, ведь он знал, что письма перлюстрируются. В общем, пришлось послу собирать дорожные сундуки. В ответ и русского посла выслали из Парижа. Дипломатические отношения между двумя странами надолго прервались... Но вот над Европой взошла звезда прусского короля Фридриха II. На пороге Семилетней войны рушились старые союзы, заключались новые. В изменившихся обстоятельствах Франции понадобилась дружба России. Но Россия не спешила открывать объятия французам. Канцлер Алексей Бестужев-Рюмин был непреклонным противником сближения с Францией, зато вице-канцлер Михаил Воронцов, наоборот, сторонником французской партии в верхах. Однако, упрямый старик Бестужев везде имел глаза и уши, его шпионы действовали не только при дворе, но и на границах империи.

Нужен был дипломатический прорыв. И тогда в Версале решили: нужно тайно, без ведома великого канцлера, обратиться прямо к Елизавете Петровне, наладить секретную переписку между императрицей и королем. Требовался человек, не вызывающий подозрений, с надежной легендой. Такой кандидат как раз в это время начал работать на «Королевский секрет» – Александр Питер Макензи Дуглас, шотландец-якобит, вынужденный покинуть Англию. Проще говоря, политэмигрант. В России хорошо принимали англичан, много шотландцев служило в русской армии. Согласно шпионской легенде, Дуглас отправлялся в Санкт-Петербург под видом купца якобы для закупки пушного товара. Продумали и связь: поскольку курьеров не было, а почта досматривалась, решено было использовать в открытой переписке особый «меховой» шифр. «Черно-бурая лиса», «куница», «горностай», другие меха обозначали царедворцев, послов иностранных держав и монархов. «Соболем» именовался главный противник – Бестужев-Рюмин. В случае провала агент должен был сообщить, что «меховую муфту не нашел». Летом 1755 года Дуглас в сопровождении своей племянницы,с ролью которой прекрасно справлялся д’Эон (это было его первое поручение), прибыл в Санкт-Петербург. Согласно словарю Брокгауза и Ефрона, "им дана была инструкция, которой предписывалось собрать сведения о Бироне, об отношениях России к Англии, о видах России на Польшу, о намерениях ее относительно Швеции, о положении дел в Малороссии и проч. Самому д’Е., который, под видом женщины, должен был войти в непосредственные сношения с императрицей Елизаветой Петровной, поручалось установить тайную личную переписку между императрицей и Людовиком XV". В Версаль полетели депеши. «Соболь в цене», – сообщал Дуглас, то есть позиции Бестужева-Рюмина по-прежнему сильны. «Рысь в ходу», – значит, австрийская эрцгерцогиня Мария-Терезия заинтересована в тесном союзе с Россией. Французский агент установил связь с Воронцовым, а тот, в свою очередь, доложил Елизавете Петровне о предложениях Людовика XV. Ответ императрицы был благосклонным...

Этот период жизни д’Эона окружён легендами, отразившимися в романе Валентина Пикуля «Пером и шпагой», и достоверно о нём известно мало. По поводу отсутствия следов этого дела в архивах департамента объяснение дает сам д’Эон: «Я сжег все бумаги, имевшие отношение к моей первой миссии в России». Согласно легенде публикаторов, именно д’Эон «обнаружил» в Петербурге и вывез во Францию так называемое завещание Петра Великого; ряд историков считает, что агент «Королевского секрета» мог быть действительно причастен к фабрикации первоначальной версии этой знаменитой подделки. По другой версии, именно в Петербурге д’Эон стал носить женское платье и настолько преуспел в своей миссии, что был допущен к самодержице в качестве чтицы, ежедневно читая ей на сон грядущий (в мемуарах самого д’Эона указывается, что он был чтицей у княгини Воронцовой (в замужестве Дашковой), а между императрицей и Людовиком XV завязалась переписка.

Биограф Бомарше Рене де Кастр утверждает следующее: "В 1775 году девица Лия де Бомон, бывшая не кем иным, как шевалье д'Эон, отправилась в Санкт-Петербург, везя в своих дорожных сундуках роскошные женские наряды. С собой в дорогу она взяла томик Монтескье "О духе законов", в обложку которого было вложено тайное послание Людовика XV русской государыне. [Если верить легендам, "девица де Бомон" была наполнена секретными документами: они были спрятаны в корсете, в подошвах туфель и даже в обложке сочинений Монтескье, с которыми не расставалась просвященная "девица".] При весьма туманных обстоятельствах Лия де Бомон смогла стать чтицей Елизаветы Петровны и завоевать ее полное доверие. Общеизвестная страсть императрицы к маскарадам придает этой истории определенное правдоподобие, а то, что миссия д'Эона была успешно выполнена, не вызывает никаких сомнений, так как в Семилетней войне Россия выступила на стороне Франции, союзницей которой она оставалась до самой смерти Елизаветы". Если не считать грубейшей ошибки — российская императрица Елизавета Петровна скончалась 25 декабря 1761 (5.1.1762) года, а Семилетняя война длилась с 1756 по 1763 год, — то прибытие кавалера в Северную Пальмиру в 1775 году было весьма кстати для секретного кабинета Луи. Давайте посчитаем эту дату опиской (допущенной или в оригинальном издании, либо при переводе) — и забудем про нее.

Известный советский историк Е. Б. Черняк в своей монографии "Пять столетий тайной войны" пишет: "Некоторые серьезные исследователи, и среди них Вандаль и Рамбо, отрицали достоверность всей этой истории в целом и утверждали, что д'Эон появился в Петербурге лишь в 1756 году. Напротив, Гайярде, Бутарик, а из авторов новейших работ — А. Франк, А. Кастело не сомневались в ее правдивости. (Намеки на поездку "Лии де Бомон" встречаются в корреспонденции французского дипломата де Л'Опиталя и в письме самого Людовика XV от 4 августа 1763 г., адресованном д'Эону.)".

Брокгауз же с Ефроном сообщают, что "прибыв в СПб. д’Е., под именем девицы Лии де Бомон, выполнил свое поручение с большим успехом: императрица написала Людовику XV дружеское письмо, с которым д’Е. отправился в Версаль; вслед за тем в Россию прибыло французское посольство, при котором, в качестве секретаря, состоял и д’Е., на этот раз появившийся в СПб. уже в мужском платье и представленный императрице как родной брат Лии де Бомон. <...> В 1757 г. д’Е. отвез из СПб. в Версаль подписанный императрицей договор, а также план кампании против Пруссии.". На этот раз тоже не обошлось без приключений – в своих мемуарах шевалье живописал, как он прямо во дворце сразился на шпагах с оскорбившим его польским графом, а потом, рискуя жизнью, проник в царский архив в поисках секретов династии Романовых.

Когда миссия французских агентов успешно завершилась (по другой версии, в Петербурге новоиспеченные дипломаты не могли показать свои таланты: Дугласа вскоре разоблачил английский посол, да и д'Эон ничем особенным не отличился), оба вернулись в Париж, Дуглас навсегда, а д'Эон лишь на короткое время. Король удостоил шевалье аудиенции и подарил золотую табакерку – на придворном языке это был знак особой приязни. Вскоре в Санкт-Петербург отправилось посольство во главе с маркизом Полем Франсуа Галусси де Шатонеф л'Опиталем, а секретарем посольства был назначен шевалье д'Эон. Он по-прежнему работал как агент «секрета короля», но под дипломатическим прикрытием. При этом даже посол не знал, что его секретарь по совместительству еще и шпион, выполняющий особые задания.

Уже на этом своем первом задании д'Эон начал помаленьку подвирать своему начальству, преувеличивая свои победы. Проверить его было некому, тем более – заменить. Резкий поворот во внешней политике России и Франции стал полной неожиданностью и породил самые фантастические слухи. «Как можно было добиться благосклонности русской императрицы?», – недоумевали в Париже. Разумеется, переодевания и альковные похождения первыми приходили на ум. Шевалье д’Эон не опровергал слухов, а только многозначительно улыбался… Аналитическим умом и широчайшей эрудицией шевалье д’Эон превосходил не только своих коллег, но и своих начальников в Версале. Он написал и представил министру иностранных дел кардиналу Франсуа Жоашену Пьеру де Берни несколько отчетов-исследований о законах и экономике России, например «Общий мемуар о российской торговле», предлагал проекты, вроде «Плана торговли на Черном море».

В России шевалье д'Эон и в самом деле получил много впечатлений, наблюдений. В одной из малоизвестных исторических статей говорится, что д'Эон за годы пребывания в России изучил русский язык. В придворных кругах Петербурга иностранный дипломат мог прожить без знания русского языка. Но создавать историческое описание русского права с выдержками из документов, в том числе древних, без знания русского языка... Для своего времени описание истории русского права от "Правд" Древней Руси до указов Петра I, созданное д'Эоном, было трудом любопытным и уважаемым...

Он отмечал хорошие стороны русской жизни и добрые черты народного характера, и тут же, через «но», давал волю сарказму. «Русские чрезвычайно сноровисты, – писал д'Эон, – но, поднявшись до определенного уровня мастерства, там и остаются и почти никогда не достигают совершенства. Тем не менее, почитают они себя годными к любому делу и не уступающими в ловкости ни одному народу европейскому; русский купец или фабрикант, ревнуя к чужеземцам, употребит все возможные средства, дабы помешать им устроить здесь полезные заведения и воспрепятствовать их бесперебойному труду; он пойдет на все, измучит чужестранцев ложными надеждами, отсрочками и посулами и доведет до того, что, обремененный долгами и лишенный возможности выехать из России, иностранец примет поневоле условия невыгодные и разорительные».

Он хвалил государственное устройство, описывал коллегии и учреждения, а затем пояснял: «По описанию моему можно подумать, будто в управлении всеми делами этой Империи царит величайший порядок; я же, напротив, полагаю, что царит в нем немалый беспорядок, причина же сего положения вещей очень проста: в здешних краях никто не получает должность в награду за заслуги, как сие в других странах водится, а по той лишь причине, что сие государю угодно, и нет здесь ни законов, ни права, и во всех сословиях вдобавок невежество господствует».

А вот про армию: «Русский солдат вообще весьма послушен и покорен; вышколен, воюет хорошо и бесстрашно, когда хороших над собой имеет командиров, кои ему пример показывают, но в том же коренится и слабость его, ибо, говоря по правде, русский офицер чаще всего ни ума не имеет, ни талантов».

Шевалье д'Эон подделал даже завещание Петра Первого

Профессии юриста, агента и дипломата приучили шевалье д'Эона копировать все документы, попадающие ему в руки, все хранить в своем архиве, тем более – оригиналы писем от важных персон. Если для полноты картины не хватало какого-то документа, д'Эон без стеснения сочинял его. Шевалье д'Эон всюду возил с собой деревянные шкатулки с документами, закамуфлированные под фолианты. В его огромной библиотеке их трудно было отыскать. Ему было мало вернуться в Париж просто хорошим агентом и дипломатом. Ему нужна была приставка «супер». Чтобы стать суперагентом, нужно было привезти некий эксклюзив. И он сфабриковал документ (впрочем, в числе предположительных авторов-составителей упоминался и вышеупомянутый Шетарди, при непосредственном участии которого в Европе и был опубликован сей документ) - внешнеполитическую доктрину Российской империи, разработанную будто бы еще Петром Великим и последовательно осуществляемую его преемниками. "К этому времени относится находящийся в мемуарах д’Е. рассказ о доставке им в Версаль копии с так называемого «завещания Петра Великого», которую он, будто бы, успел тайно добыть из одного самого секретного архива империи, находящегося в Петергофе. Сущность этого завещания сводится к тому, что Россия постоянными войнами и искусной политикой должна покорить всю Европу и придвинуться сколь возможно ближе к Константинополю и Индии. Раздробив Швецию, завоевав Персию, покорив Польшу и завладев Турцией, она должна рассорить Австрию с Францией и, когда обе эти державы будут ослаблены, в решительную минуту двинуть русские войска в Германию и наводнить Францию «азиатскими ордами» (sic). Впервые сущность этого плана изложена была в книге историка Лезюра («Des progrès de la puissance russe, depuis son origine jusqu’au commencement du siècle»), изданной по распоряжению французского правительства в 1812 г.; но Лезюр не упоминает про д’Е. В 1836 г. Галльярде издал «Mémoire du chevalier d’Eon», в котором тот же план излагается в форме торжественного акта, названного «завещанием Петра Великого». В 1870 г. Галльярде выпустил новое издание своей книги, в котором прямо сознается в мистификациях и вымыслах, внесенных им в первое издание; но «завещание Петра Великого» и здесь перепечатано в неизмененном виде" (Брокгауз и Ефрон).

В 14 пунктах этого документа русский император ставит перед своими наследниками задачу установления мирового господства. Вот выдержки из него:

«Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха: оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время. Таким образом, пользоваться миром для войны и войной для мира в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России...

Разделять Польшу, поддерживая в ней смуты и постоянные раздоры, сильных привлекать на свою сторону золотом, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы иметь влияние на выборы королей, проводить на этих выборах своих сторонников, оказывать им покровительство, вводить туда русские войска и временно оставлять их там, пока не представится случая оставить их там окончательно. Если же соседние государства станут создавать затруднения, то их успокаивать временным раздроблением страны, пока нельзя будет отобрать назад то, что было им дано...

Всем российским императорам жениться только на германских принцессах...

Как можно ближе придвигаться к Константинополю и Индии (обладающий ими будет обладателем мира). С этой целью возбуждать постоянные войны против Турции и Персии, основывать верфи на Чёрном море, постепенно овладевать как этим морем, так и Балтийским, ибо они нужны для осуществления плана: покорить Персию, дойти до Персидского залива, восстановить, если возможно, древнюю левантийскую торговлю через Сирию и достигнуть Индии как мирового складочного пункта...»

Однако «трофей» д’Эона никого в Париже не впечатлил: его посчитали слишком уж грубой подделкой. Вспомнили о нем уже в XIX веке, когда Франции потребовались аргументы для ведения антирусской политики в Европе. Тогда на свет извлекли и этот документ, предъявив как «доказательство исторической агрессивности России»...

Тем не менее, в отличие от остальных авантюристов, побывавших в России, шевалье д'Эон сумел сделать здесь карьеру. Русские относились к нему с уважением. В конце «русского периода» ему даже предложили выгодную службу, о чем он не преминул сообщить в Версаль. Не смотря на то, что кардинал де Берни советовал согласиться, шевалье д'Эон отказался и в 1760 году, после смерти Елизаветы Петровны, навсегда покинул Россию (по некоторым данным, был отозван во Францию, по другим, утверждая, что петербургский климат расстроил его здоровье), мысленно, в своих сочинениях, в переписке, еще не раз возвращаясь сюда...

Он появится в России снова - в женском платье, под чужим именем. Появится на страницах знаменитого романа "Приключения шевалье де Фобласа" Жана Батиста Луве де Кувре. Де Фоблас, "девица де Брюмон",- дуэлянт, ветреник, пролаза, прижился в России. Его знал и помнил Пушкин: "Смешон, конечно, важный модник, систематический Фоблас..." (черновой вариант IV главы "Евгения Онегина"), "Пред зеркальцем Параша, чинно сидя, кухарка брилась..." ("Домик в Коломне", 1830 г.):

Вот вам мораль: по мненью моему,
Кухарку даром нанимать опасно;
Кто ж родился мужчиною, тому
Рядиться в юбку странно и напрасно:
Когда-нибудь придется же ему
Брить бороду себе, что несогласно
С природой дамской... Больше ничего
Не выжмешь из рассказа моего».

Мари Франсуа Аруэ, которого больше знают под именем Вольтер

В исторической литературе содержится интересная справка: собираясь во Францию, д'Эон получил в Петербурге некие русские бумаги, которые ведено было передать Вольтеру. Кроме того, д'Эону передали солидную сумму денег, золотых монет, которые также предназначались для знаменитого философа. Деньги эти должны были подкрепить интерес Вольтера к русской теме и придать его сочинению достойный блеск. (В XVIII веке подобные дары были в порядке вещей.) Не будем повторять, что это еще раз доказывает степень доверенности, которую д'Эон приобрел в России. Вольтер, Дидро, Руссо были кумирами всех мыслящих людей, к каковым причислял себя и д'Эон. Однако философ принял экзотического гостя довольно холодно и после этой встречи называл его в письмах не иначе, как «человеком-амфибией», «ни мужчиной, ни женщиной». Тем не менее, деньги, не приходится сомневаться, были получены и переданы. А документы... Может быть, некоторые остались у д'Эона. Не исключено, что находчивый агент "секрета короля" снял копии с документов, которые показались ему важными, или вообще оставил их себе. Сама судьба дразнила д'Эона и предлагала ему написать историческое сочинение о России. Можно предположить, что д'Эон вступил в состязание с Вольтером. После восстановления франко-русских отношений Вольтер возобновил работу над историей Петра Великого. Он получил содействие со стороны Ивана Шувалова. Необходимые документы подбирал Ломоносов. Личность Петра под пером Вольтера получила черты героические. Разрыв с варварством позволил России занять новое место в Европе. Так судил Вольтер. Д'Эон в противовес мнению Вольтера в своей истории мог объяснить усиление России опасным для Европы, исходя из вполне определенной концепции, которую высоко ценили в кабинетах "секрета короля". Д'Эон, как можно предположить, особое внимание уделил "русским тайнам": едва ли он намерен был состязаться с Вольтером в создании монументальной истории. Он обращался со своей версией истории Петра I не к общественному мнению (как Вольтер), а к Людовику XV и его окружению и ожидал не похвал в журналах и рукоплесканий в салонах, а вполне определенных служебных выгод...

Шевалье д'Эон вновь был обласкан королем, получил ежегодный пенсион в 2400 ливров, золотую табакерку, усыпанную жемчугом и украшенную портретом Его Величества, и патент на звание капитана (по другим данным, лейтенанта) драгунского полка. А вместе с ним и назначение в действующую армию, успев принять участие в последних битвах Семилетней войны под командованием маршала де Брольи. Это был короткий, но упоительный период в его жизни. Шевалье д’Эон показал себя храбрецом: отличился при взятии Вольфенбюттеля – резиденции герцога Брауншвейгского, в Нижней Саксонии дважды переплывал Везер под огнем вражеских пушек, с сотней драгун захватил в плен целый батальон пруссаков, был ранен в руку и в голову…

Мадмуазель де Бомон, или Шевалье д’Эон,
Карикатура, гравюра из Wonderful Magazine.

Однако, война, не слишком удачная для Франции, оканчивалась. Нужно было заключать мир, не только с Пруссией, но и с ее союзницей Англией. А при плохом раскладе – готовить вторжение на Британские острова. Переговоры о мире были сложными: на легких золоченых столиках лежали леса Канады, берега рек Огайо и Миссисипи, земли далекой Индии и острова Карибского моря. Зимой 1763 года заключен мир: Франция потеряла колонии в Индии и Америке. Но это было время триумфа д’Эона: король пожаловал его званием кавалера ордена святого Людовика. (Потом орден, если судить по портретам, будет блистать и на женском платье д’Эона.) Д’Эон, уже в мужском платье, отправился в Лондон в качестве секретаря посла де Ниверне, Луи-Жюля Манчини-Мазарини, вскоре став полномочным министром, то есть исполнял обязанности главы дипмиссии. Но тайно в его задачи входило установление контактов с британской аристократией путём кредитования их старинным французским вином, а так же координирование работы группы французских офицеров, проникших в Англию под видом туристов для разработки плана вторжения французов в Уэльс, которые обследовали бухты на западное побережье страны, наметили места для высадки десанта, разведали дороги и т.д. "Д'Эон работает не покладая рук, - докладывал королю посол. - У меня просто нет слов, чтобы описать его рвение и усердие, его прозорливость, активность и благоразумную осторожность". Как-то посол пригласил на обед одного английского министра. Пока англичанин наслаждался прекрасными французскими винами, д'Эон потихоньку забрал все его секретный бумаги, отнес в другую комнату и скопировал всю стопку от руки, переписав их с поразительной скоростью. Бумаги были возвращены на место еще до конца обеда, так что англичанин даже и не заметил их временного отсутствия. В то же время Георг III выбрал д'Эона хранителем документов о ратификации мирных договоров, и д'Эон получил от Людовика XV звание Кавалера Розы.

Однако, деятельность д’Эона была прервана назначением нового посла, графа де Герши, за спиной которого стояла мадам де Помпадур, и с которым шевалье не сошёлся характерами (кроме того, д’Эон действовал в Лондоне по прямой секретной миссии короля, который не открыл своего министра иностранных дел и официально отрицал какую-либо связь). На д’Эона охотились прибывшие французские агенты, но он всегда ускользал, переодевшись в женское платье, или успешно отбивался шпагой. Д’Эона планировали усыпить сонным зельем и в бессознательном состоянии вывезти во Францию, но он был слишком осторожен. Его дом пытались взять штурмом, но шевалье д’Эон превратил его в крепость. Однажды ночью д’Эон услышал жуткие вопли и стоны, доносившиеся как будто из стены, и хладнокровно ткнул своей шпагой в дымоход. В камин свалился насмерть перепуганный трубочист, признавшийся, что французы ему хорошо заплатили, чтобы он сыграл роль привидения. Всё посольство разделилось на партии сторонников и противников шевалье, в нескольких случаях разногласия выносились на рассмотрение лондонского суда. Тем не менее, отказавшись отдать дипломатический пост и покинуть Лондон, д’Эон оказался в политическом изгнании. В 1764 году посол добился отстранения д’Эона от дел, однако последний, вступив в связь с другим экс-шпионом, Тевено де Морандом, написал королю письмо, в котором обвинял посла в попытке подстроить своё отравление. По-видимому, не без его участия лондонские издатели опубликовали в 1764 году переписку между агентами «Королевского секрета».

Сильно разгневанная мадам Помпадур поручила де Герши подослать к кавалеру юного Трейссака де Вержи, прозябавшего в Англии мелкого служащего, чтобы тот выкрал тайные бумаги короля. Де Вержи сразу же приступил к «работе». Он подсыпал д`Эону снотворное, когда тот ужинал в компании знакомых. Попытка не удалась. Тогда Вержи взломал дверь квартиры кавалера, но так ничего и не нашел. Возмущенный д`Эон написал одному из своих преданных версальских друзей следующее письмо: «Помпадур воображает, что Людовик XV не в состоянии мыслить без ее позволения. Все эти напыщенные версальские министры, считающие, что король без них ничего сделать не может, были бы сильно удивлены, если бы узнали, что на самом деле король нисколько им не доверяет и считает их бандой воров и шпионов. Он позволяет им преследовать мелкую сошку вроде меня, а сам пытается тайно все исправить». Тайная полиция, естественно, об этом письме сообщила мадам де Помпадур. Она приказала де Вержи заманить кавалера в ловушку и убить его. Но молодой авантюрист отказался: ему претили методы посланника и фаворитки. В конце концов, он поведал обо всем д`Эону, и тот скрылся у надежных друзей.

Георг III, королева Шарлотта и их 6 старших детей, Johann Zoffan

По всей вероятности, именно во время этого конфликта посольство стало распускать слухи о том, что отставной французский драгун на самом деле — не только вор и сумасшедший (в те времена сумасшедших сажали в тюрьму), но и женщина, или по крайней мере гермафродит. Дело получило большую огласку, и в печати стали появляться карикатуры на д’Эона. Согласно другой версии, д’Эона вынудили признать себя женщиной, чтобы у родственников графа Герши не было возможности бросить ему вызов, так как ни у кого не возникало сомнений об исходе поединка, — ведь д’Эон считался одним из лучших фехтовальщиков Европы. Существует так же версия, что д'Эон оделся в женское платье, тем самым установив свою женскую идентичность, чтобы усложнить экстрадицию. По еще одной версии, д’Эон много времени проводил с королевой Софи-Шарлоттой Мекленбург-Стрелицкой, став ее любовником. Однажды ночью в 1771 году, в то время, когда он находился в апартаментах королевы, неожиданно вошел Георг III. Когда д`Эон удалился, король Англии устроил супруге жуткую сцену. На помощь Софи-Шарлоте пришел ее церемониймейстер Кокрель. Он внушил королю, что д’Эон был на самом деле девицей. «В течение нескольких лет, ваше величество, он служит тайным агентом короля Людовика XV и носит попеременно то мужское, то женское платье. Он на самом деле - женщина - впрочем, об этом уже начинают шептаться в Лондоне». Георг III, подумав, произнес: «Довольно странная история. Я напишу своему послу в Версале, чтобы Людовик XV просветил его по этому вопросу». Кокрель сообщил королеве, что получилось из его попытки спасти ее честь, и та решила написать Людовику XV. Король Франции, получив два письма - от короля и королевы Англии, - оказался в довольно затруднительном положении. Его сомнения разрешила фаворитка дю Барри, которая высказалась в поддержку Софи-Шарлотты. Как только Георг III получил ответ от Людовика XV, он сразу же огласил его. Д`Эон - женщина! Через несколько дней об этом говорил весь Лондон. Шевалье возвратился во дворец и, не зная о выдумке Кокреля, вызвал сомневающихся в том, что он мужчина, на дуэль. Георг III заподозрил подвох и объявил о намерении разорвать отношения с обманувшим его королем Франции. Таким образом, чтобы не быть уличенным в обмане Людовику XV пришлось просить д`Эона представиться женщиной. Кавалер дал обещание. Однако Георг III заявил, что если он женщина, то должен носить платье. Между Лондоном (д`Эон) и Парижем (Людовик XV) завязалась оживленная переписка. В сентябре д`Эон, узнав, что английский король устроил своей супруге адскую жизнь, согласился носить женское платье, но поставил условия: денежное возмещение морального ущерба французским двором в течение двадцати одного года и восстановление его должностей и политических званий...

В середине 1770-х вопрос о гендерной принадлежности шевалье постоянно обсуждался во всех кофейнях Лондона, дошло до того, что ставки на то, к какому полу принадлежит д’Эон, начали оформляться на Лондонской фондовой бирже. В общей сложности на кон было поставлено около 120 тыс. фунтов стерлингов - в пересчете на сегодняшний эквивалент это составляет несколько миллионов. Сам д'Эон упорно отказывался прояснить ситуацию. Он вспылил, ответив на обиду оскорблениями. А послу того и надо было, для этого он и нанял продажных памфлетистов. За публичное оскорбление д’Эона привлекли к суду, однако обвиняемый в суд не явился, его приговорили к тюремному заключению заочно. Но, когда констебль с полицейскими явились его арестовывать, оказалось, что в доме находятся только женщины – экономка, кухарка и горничная. Констебль удалился, отметив про себя, что горничная – соблазнительная штучка, так и стреляет глазками! Тут кавалеру повезло: во-первых, один из наемных убийц согласился свидетельствовать против де Герши, во-вторых, буфетчик посольства рассорился с начальством и признался, что подсыпал сонное зелье в бокал, предназначавшийся д’Эону. Последовало публичное обвинение де Герши в попытке покушения на убийство. Посол обратился к милости английского короля Георга III. Дело замяли, но послу пришлось спешно покинуть Британию...

В 1766 году в Лондоне появился посланник Дюран, вручивший д'Эону королевское "бреве": "В уважение заслуг, оказанных господином д'Эоном как в России, так и в рядах армии нашей, желаю я обеспечить ему ежегодное содержание в 12 тысяч ливров, которые и будут ему выплачиваться по полугодиям, в какой стране он не находился... и до сих пор, пока я признаю нужным". Такие пенсии назначались редко. Тайная пенсия намекала, что при оказанных милостях не может быть и речи об официальных дипломатических поручениях. Д'Эон был признан высокооплачиваемым тайным агентом. Однако, во Францию въезд ему был запрещен: спор с де Герши затронул интересы многих влиятельных персон. Вскоре д’Эон получил требование вернуть все секретные документы и письма. Он отказался. Тогда ему перестали выплачивать пансион. Родовое поместье приносило ему неплохой доход, но для того, чтобы добыть денег, ему необходимо было вернуться во Францию. Однако дома его ждал арест. Тогда д’Эон сообщил, что бедствует, а государственные тайны – ходовой товар, покупателя найти нетрудно. Что если, к примеру, англичане узнают о готовящемся вторжении на Британские острова? Да не с чьих-то слов, а из собственноручных королевских писем! Так «маленький д’Эон» объявил войну правительству и лично королю Франции и продолжил свою шпионскую деятельность. Кстати, в Лондоне он стал масоном в La Loge de l'Immortalite no. 376. В январе 1769 года он стал мастером ложи...

Прошло 10 лет, прежде чем смерть короля и роспуск «Королевского секрета» открыли д’Эону возможность вернуться на континент. Однако и для нового Людовика, уже XVI-го, архив шевалье д'Эона представлял серьезную угрозу. Поэтому король отправил в Лондон великого драматурга и тайного агента Пьера Огюстена Карона де Бомарше, в ходе переговоров с которым д’Эон потребовал, чтобы его признали женщиной и позволили носить женское платье. Как сообщает Рене де Кастр (биограф Бомарше), перед автором "Фигаро" д'Эон разыграл целую сцену, достойную попасть, но так и не попавшую на театральные подмостки: "Залившись слезами, шевалье признался Бомарше, что он женщина, а поскольку подобные слухи упорно циркулировали в Лондоне, Пьер Огюстен вполне мог попасть на эту удочку, введенный в заблуждение внешностью шевалье. Его не смутило даже то, что д'Эон пил, курил и ругался как пруссак". И создатель театрального образа пройдохи на все времена — попался как фраер. Королю Людовику XVI драматург писал: "Когда думаешь, что это преследуемое создание принадлежит к тому полу, которому все прощают, сердце сжимается от нежного сострадания". Бомарше всерьез решил, что «шпионка» прониклась к нему чувствами. «Эта женщина влюблена в меня» - писал он королю, а даже стал одним из навязчивых поклонников, готовых жениться, которых у 47-летней «мадемуазель де Бомон», по тем временам уже бабушки, было немало. Мнения историков разделились: одни полагали, что шевалье смеялся над наивностью Бомарше, другие считали, что тот лишь умело подыграл ловкачу. По другим данным, это было оговорено в неких «особых условиях», принять которые его как раз и убедил Бомарше, так как в противном случае версальские мудрецы во главе с министром иностранных дел Шарлем Гравье Верженном были убеждены, что у д’Эон, не принявшего их, будет возможность утаить какой-нибудь компромат, либо, вернувшись во Францию, начать устно распространять секретную информацию. Таким образом, правительство намеревалось ошельмовать д'Эона: ну кто поверит шуту или человеку неопределенного пола?

В результате 4 ноября 1775 года был заключен самый необычный договор в истории мировой дипломатии, с перечислением претензий, выдвигаемых Бомарше: «Именем короля безоговорочно требую, чтобы призрак кавалера д’Эон исчез навсегда; чтобы публичное заявление об истинной половой принадлежности Шарля-Женевьевы д’Эон де Бомон, сделанное в ясной, точной и лишенной двусмысленности форме, положило конец сплетням на этот счет до отъезда последней во Францию, где она снова наденет женское платье; подобное признание послужит ее же интересам, ибо вся ее жизнь, ее мужество и ее таланты делают ей честь в глазах лиц обоего пола…» (в сущности, о том же самом д’Эону еще раньше говорил герцог д’Эгийон: «Какими бы огромными и выдающимися ни были услуги, оказанные вами королю и отечеству, равно в сфере политики, как и на поле брани, они не выделяются ничем особенным из числа иных подобных. Но стоит допустить, что сии услуги были оказаны не мужчиной, а женщиной, как величие их тотчас возрастает, возвышаясь до редкой исключительности») С одной стороны он был подписан г-ном Пьером-Огюстеном Кароном де Бомарше, «в силу полномочий, возложенных на него Людовиком XVI», а с другой – «барышней д'Эон де Бомон, старшей дочерью в семье, известной до сего дня под именем кавалера д'Эона, бывшего капитана драгунского полка, кавалера ордена Святого Людовика, а еще ранее – доктора гражданского и канонического права». Основная часть договора гласила: «Барышня де Бомон признает, что по воле своих родителей она до сих пор жила под чуждым ей мужским обличьем, и отныне, дабы положить конец этому двусмысленному положению, вновь станет носить женское платье и больше никогда от этого не откажется, за что ей будет позволено вернуться во Францию. Как только это условие будет выполнено, она получит пожизненную ренту в размере 12 тысяч ливров, а все ее долги, сделанные в Лондоне, будут оплачены. Учитывая ее ратные заслуги, ей разрешается носить крест Святого Людовика на женском платье и выделяется 2000 экю для приобретения женского гардероба, вся же мужская одежда будет у нее изъята, дабы не будить желания вновь ею воспользоваться». Интрига стала особенно пикантной, когда д’Эон приступил к выполнению данного обещания, лично начав поиски свидетелей, готовых подтвердить его принадлежность к женскому полу.

Получив от короля средства на соответствующее обновление гардероба, д’Эон в 1777 году вернулся на родину. По некоторым сведениям именно король согласился на возвращение д’Эона на родину, назначив ему высокую пенсию за возвращение секретных государственных бумаг, только при условии, что шевалье должен постоянно носить женскую одежду. Г-жа Кампан пишет в своих мемуарах: «Это эксцентричное существо давно попросило разрешения вернуться во Францию, но нужно было найти способ умилостивить семью, униженную оскорблением, которое они увидели бы в его возвращении, поэтому его заставили снова надеть костюм женского пола, чтобы во Франции его помиловали. Желание увидеть свою родину еще раз заставило его подчиниться этому условию, но он отомстил, соединив длинный шлейф своего платья и три пышных оборки на рукавах с отношением и разговором гренадера, что сделало его очень неприятной компанией». С тех пор и до конца жизни шевалье звался мадемуазель Шарлотта де Бомон, вдова кавалера де Эона (то есть вдова самого себя). Говорят, что когда он устал от этой роли, и в 1779 году снова появился как мужчина, его посадили в королевскую тюрьму и выпустили только, когда он согласился снова носить женскую одежду. По другой версии, уже практически сразу по прибытию во Францию, 17 августа 1777 г., д’Эон получил приглашение в Версаль, явился туда в мундире драгунского капитана, чем разгневал короля. Д'Эон пытался оправдаться тем, что ему не хватает средств на женские наряды, хотя приличная сумма на эти цели была ему выплачена по договору. Тягостную сцену разрядила присутствовавшая при этом Мария Антуанетта, предоставившая в распоряжение д'Эона свою личную портниху мадемуазель Розу Бертен. Кроме того, королева посылает д’Эону «веер» из 24 тысяч ливров, сопровождая подарок указанием: «Передайте ей, что вместо шпаги я вооружаю ее веером и произвожу в кавалер-девицы!» И все же король издал специальный указ, запрещавший д'Эону носить другую одежду, кроме женской, отправил непокорного драгуна временно в женский Сен-Сирский монастырь. И вскоре шевалье д'Эон прибыл во дворец в черном платье с огромными фижмами, в напудренном парике с кружевной наколкой и в туфлях на высоких каблуках. По столице поползли слухи, что «барышня д’Эон» влюбилась в Бомарше, а коварный драматург обманул ее и бросил.

В 1779 году д’Эон опубликовал под чужим именем мемуары под названием «Военная, общественная и частная жизнь мадемуазель д’Эон», в которых, несомненно, приукрасил свои приключения. В то время он жил с матерью в Тоннерре на пенсию, назначенную покойным королём. Французская революция лишила его постоянного дохода в виде пенсии. Распродав свою ценную библиотеку, в которой были целые разделы по законодательству, финансам, истории, языкознанию, не говоря уже о философской и художественной литературе (шевалье первоначально предложил библиотеку целиком русской императрице Екатерине II, убеждая её, что его собрание необходимо ей при составлении свода законов, на что получил отказ), ювелирные украшения и памятные вещицы (среди них была шкатулка, будто бы подаренная ему Елизаветой Петровной), посуду, мебель и оружие д’Эон в 1785 году вернулся в Англию, где у него к тому времени образовался широкий круг знакомств (в том числе Георг IV). Однако, как эмигрант, шевалье д’Эон лишался и законной защиты государства.

Даже в сравнительно пожилом возрасте мадемуазель де Бомон не оставляла попыток вернуться на военную службу под знамёнами уже республиканской Франции. Она неудачно пыталась принять участие в освободительной войне американских колоний, а в 1792 году направила в Национальное собрание петицию с предложением возглавить женский батальон «амазонок» в поддержку Французской революции, которая была отклонена, несмотря на ходатайство французского государственного и военного деятеля (а "по совместительству" инженера и учёного, к слову, первым предложившего математический термин «комплексное число») Лазара Карно. Регулярно принимала (причем неизменно в женской одежде) участие в турнирах по фехтованию с призовым фондом (афиши тех времен сообщали: «Мадемуазель д’Эон выступит в форме, которую она носила будучи драгунским капитаном и адъютантом маршала герцога де Брогли»), пока в августе 1796 года не получила серьёзное ранение обломком рапиры. Тогда она, вспомнив молодость, когда успешно играл в парижском кафе "Режанс" в шахматы с музыкантом Филидором, знаменитым шахматистом, стала участвовать в шахматных играх на деньги, но средств на жизнь всё равно не хватало, а долги росли...

В 1804 г. один из кредиторов добился того, что 66-летнюю кавалер-девицу упрятали в долговую тюрьму. Просидев в ней 5 месяцев, она совершенно разбитой вернется в нищенскую каморку некой мисс (по другим данным, вдовы) Мэри Коул, своей стародавней подругой, месте с которой она жила на ничтожную пенсию в 50 фунтов стерлингов, выплачиваемую британской королевой Софией-Шарлоттой из Мекленбурга-Стрелица, которую д’Эон знал со времени поездки в Россию. Старушки понемногу распродавали реликвии драгунского капитана и влезали в долги. В 1805 году д’Эон начал писать свою автобиографию, появившуюся только посмертно...

Имя д'Эона указано на южной стороне
мемориала-солнечных часов Бурдетт Куттс,
Сент-Панкрас Гарденс, Лондон

Кавалер-девица д’Эон скончалась в возрасте 81 года, 21 мая 1810 года, в Лондоне, в 10 часов вечера, в присутствии отца Элизия и Мэри Коул. В завещании она попросила, чтобы на ее могиле высекли надпись:

Нагим явился я с Небес,
Под камнем сим лежу нагим.
Моя земная жизнь не стала
Ни пораженьем, ни победой.

Под женскими юбками почивший д’Эон остался настоящим драгунским капитаном. Говорят, хозяйка дома, у которой д'Эон снимал комнаты, была искренне поражена, когда оказалось, что престарелая дама, за которой она ухаживала последние 14 лет, оказалась мужчиной. Врач, осмотревший тело покойной, пришёл к выводу, что оно принадлежит мужчине, и подписал акт следующего содержания: «Настоящим подтверждаю, что осмотрел и вскрыл труп шевалье д’Эона и при этом обнаружил на его теле мужские гениталии, прекрасно развитые во всех отношениях», в то же время отмечая женские характеристики: «необычную округлость в образовании конечностей», а также «грудь замечательного наполнения». Эти данные свидетельствуют о том, что Д'Эон мог быть интерсексуалом. Не исключено так же, что шевалье страдал от синдрома Каллмана (неполная маскулинизация). Однако мужчина и женщина – это не только физиология. Возможно, тайну шевалье д’Эона прояснит та часть библиотеки, которую он не выставил на продажу. Это была, так сказать, феминистская литература: «Галерея сильных женщин», «Апология дам», «Жизнь знаменитых женщин Франции» в 2-х томах, «Защита прекрасного пола», «История галантных женщин», «Исследования о женском платье». Разумеется, эротическая литература и романы, слывшие учебниками соблазнения. А также, представьте себе, многочисленные справочники по акушерству и гинекологии!

Тело Д'Эона было захоронено на кладбище Старой церкви Св. Панкраса, а оставшиеся имущество д'Эона было продано на аукционе Christie в 1813 году. Могила Д'Эона указана в Мемориале Бурдетт-Куттс, однако сама могила утеряна.

Шевалье д’Эон пережил французских, русских и английских монархов-современников. Он дожил до коронации Наполеона, когда, как писал Пушкин:

…гроза двенадцатого года
Еще спала. Еще Наполеон
Не испытал великого народа —
Еще грозил и колебался он.

Старик д’Эон подозревал об амбициях императора Франции и причитал «О легкомыслие гения! Император заблуждается в этой великой стране, как заблуждался в дни моей молодости и великий Фридрих…». В 1812 году его тень снова появилась над Францией и Россией: «завещание Петра Великого», вывезенное якобы д’Эоном из России попало в руки Наполеона, и стало одним из формальных оснований его похода на Россию...

Термин же «эонизм», придуманный в начале ХХ века сексологом Генри Хэвлоком Эллисом, долгое время использовался для обозначения трансгендерного поведения, то есть «сексуальной перверсии, связанной с неправильным осознанием своего пола, изменением психосексуальной ориентации в сторону противоположного пола». Впрочем, за давностью лет полностью расставить все точки над i в истории шевалье д`Эона уже не получится. Кстати, одно из первых в мире обществ трансвеститов носит имя Бомона.

Шевалье д’Эон в музее восковых фигур Петербурга
(фото lenarudenko 2000 г.)

Имя д`Эона и сегодня продолжает будоражить умы деятелей искусства.

В живописи

Thomas Stewart: Chevalier d'Éon, 1792

Портрет д’Эона, написанный маслом французским художником Жан-Лораном Монье, демонстрировался в 1791 году в Лондоне, в Королевской академии художеств. Повторение этого портрета, выполненное в 1792 году английским художником Томасом Стюартом и пропавшее в 1926 году, идентифицировал крупнейший британский специалист по живописи историк искусства Филип Мулд, купивший картину на торгах неподалёку от Нью-Йорка как «Портрет неизвестной дамы в шляпе с пером» кисти Гилберта Стюарта — после чего в конце весны 2012 года полотно было куплено Национальной портретной галереей (Лондон). А поскольку Томас Стюарт рисовал исключительно театральных актеров, можно предположить, что в жизни д’Эона была ещё одна и, похоже, самая загадочная страница – связанная с театром.

"Поединок с шевалье де Сен-Жоржем 9 апреля 1787 года в Карлтон-хаусе".
Charles Jean Robineau

Копия. Victor Marie Picot (1744-1805) с работы Charles Jean Robineau

Женщина, изображенная на этой иллюстрации
Томасом Роулендсоном, вероятно, шевалье д'Эон.

Картина, изображающая поединок между шевалье де Сен-Жоржем и шевалье д’Эоном 9 апреля 1787 г. кисти Робино. 1787 год. Второй день Пасхи. Английские дворяне собираются понаблюдать за "потешным" поединком двух фехтовальщиков. Исход поединка, похоже, заранее предрешен. Претендент - 20-летний, шести футов ростом - прекрасно сложен и, несмотря на молодость, имеет репутацию искусного фехтовальщика. Его оппонент - шевалье д'Эон, невысокий крепыш-француз - почти в три раза старше. Но это еще не самое странное. Д'Эон обряжен в женское платье с тремя нижними юбками, которое стесняло движения, а на голове у него - дамский капор. Но даже не это самое странное. В итоге д'Эон без труда побеждает: молниеносно бросившись вперед, д’Эон нанес своему противнику 7 ударов, заставив судей прекратить бой...

Poster for Opera Le Chevalier d'Eon by Francois and Victor Clerice

В театре

1837 — «Шевальесса д’Эон» (La Chevalière d'Éon), историческая комедия в двух актах с куплетами Шарля Дюпёти и Шарль-Огюста Клевера, барона Молдиньи (Charles-Auguste Clever, baron de Maldigny), Театр водевиля, Париж.
1837 — «Шевалье д’Эон», комедия в трёх актах с пением авторства Жан-Франсуа Байяра и Дюмануара, Театр варьете, Париж.

2008 — «Эонагата» (Eonnagata), синтетический спектакль, созданный режиссёром Робером Лепажем, хореографом Расселом Малифантом и балериной Сильви Гиллем. Звуковое оформление — Жан-Себастьян Коте, художник по костюмам — Александр Маккуин, художник по свету — Michael Hulls (премия Лоренса Оливье 2010 года в том числе за этот спектакль). Премьерный показ состоялся в Квебеке (Канада) в декабре 2008 года.

Д'Эон Ренни Крупински, премьера в Театре Хоуп Милл в Манчестере в феврале 2018 года.

В литературе

Жизни шевалье д’Эона посвящены несколько книг на английском и французском языках, роман Валентина Пикуля «Пером и шпагой» (1963, опубликован в 1972), рассказ «Шевалье д’Эон» То Убукаты и эссе Брэма Стокера «Шевалье» в его книге «Знаменитые самозванцы» (1910).

Аудио-драмма «Меч шевалье» Гая Адамса, из серии «Доктор Кто» от Big Finish Productions, в которой Дэвид Теннант и Билли Пайпер озвучивают Десятого Доктора и Розы Тайлер; выпущенная в ноябре 2017 года. Д'Эон предлагает «Доктор» и «Роуз» работать с шевалье, чтобы остановить иноземного рабовладельца, разрушающего человеческую расу, чтобы его новоприобретенные рабы увеличились в цене на рынке.

В кино и на телевидении

фото www.fdb.cz

• 1921 — «Exzellenz Unterrock» (Германия). В роли Марлон Леглер.

• 1928 — «Marquis d’Eon, der Spion der Pompadour» (Германия). В роли Лиан Хайд.
• 1957 — «Загадки истории» (Франция, сериал) / «Énigmes de l’histoire». Серия «Le chevalier d'Éon». В роли Марсель Рансон-Эрве.

• 1959 — «Секрет шевалье д’Эона», фильм Жаклин Одри по сценарию Жака Лорана, в главной роли Андре Дебар.
• 1972 — «Figaro-ci, Figaro-là» (Франция). В роли Жак Деступ.
• 1996 — «Beaumarchais l’insolent» (Франция). В роли Клэр Небу.


• 2006 — «Шевалье д’Эон» / «Eru kazado» (яп. シュヴァリエ). Японский аниме-сериал, созданный студией Production I.G на основе одноимённого рассказа То Убукаты, демонстрировавшийся телеканалом WOWOW с 19 августа 2006 по 2 февраля 2007 года. Был лицензирован на территории России компанией Lizzard в 2007 году. На основе сюжетa сериала была выпущена манга авторства То Убукаты и иллюстрированная Кирико Юмэдзи, которая начала впервые публиковаться в 2005 году. По сюжету этого мультсериала у шевалье д'Эон, действительно, была сестра - Лия де Бомон, которая погибла. Ее призрак всегда рядом с братом и помогает в опасных приключениях. Кстати любовником Лии де Бомон по сюжету был революционер Робеспьер.

• 2008 — «Пером и шпагой», российский телесериал, демонстрировавшийся на канале «Россия». В роли Антон Макарский.

• 2009 — «Nicolas Le Floch» (Франция, сериал). В роли Филипп Демар.

В компьютерных играх

Assassin's Creed Unity. Как персонаж в миссии Paris Stories.

Шевалье д'Эон появляется в мобильной игре Fate / Grand Order в качестве слуги класса Sabre, с дизайном Мориямы Дайсуке (Moriyama Daisuke) и озвучкой Чивы Саито (Chiwa Saitō). Д'Эон как лояльная личность неопределенного пола. В некоторых игровых изображениях д'Эон показан в одежде, якобы подаренной самой Марией Антуанеттой.