Легенда о «гасконском дворянине» Сирано де Бержераке появилась еще при его жизни. Он не разубеждал окружающих в своем дворянско-гасконском происхождении. На самом же деле предки Сирано вышли из третьего сословия. А по рождению и духу он был истинный парижанин! Савиньен Сирано (так на самом деле его звали, и Сирано — это фамилия, а не имя) родился 6 марта 1619 года в Париже с громадным даже для малютки носом, чем привел родителя, Абеля Сирано, в неописуемую ярость. Назвали новорожденного Савиньеном, но позже повзрослевший юноша взял себе дополнительно ещё два героических имени — Эркюль (в переводе с французского — Геракл) и Александр (в честь Александра Македонского). На документах сохранились различные подписи поэта: Александр де Сирано Бержерак, Эркюль де Бержерак, де Бержерак Сирано, де Сирано де Бержерак, Савиньен де Сирано и т.д. с претензией на дворянскоепроисхождение.
Но гасконско-дворянская легенда не лишена основания. Савиньен Сирано — его дед по отцовской линии, в честь которого нашего юбиляра и назвали — еще в середине XVI века поставлявший рыбу в аббатство Сен-Дени и даже ко двору, в 1582 году купил в долине Шеврез сразу два поместья — Мовьер и Суфоре, которые входили прежде во владения дворянской семьи Бержераков. Именно этот факт дал деду Савиньену Сирано право присоединить к своему имени желанное де Бержерак. Кроме того, в названии «Бержерак» есть что-то гасконское, и поэту всю жизнь нравилось выдавать себя за гасконца. Почтенный торговец знал свое дело и вел его с завидным умением и твердостью, поэтому, когда в 1590 году Господь призвал его к себе, четверо детей стали законными наследниками значительного состояния. Старший, Абель, не был обделен ни здоровьем, ни статью, чего не скажешь о его деловой хватке, хоть и служил советником (адвокатом) Парижского парламента. Женился он поздно, только в 47 лет, впрочем, весьма удачно — на Эсперансе Белланже, дочери советника и казначея короля. Однако и этот поворот судьбы не принес ему благоденствия. Эсперанса родила мужу шестерых детей, последнего из которых Абель принял на руки, уже перешагнув 60-летний рубеж. Мальчик стал самым младшим в семье, у него имелись четыре старших брата и сестра. Мать его, Мадлен, непроизвольно выделила его из числа других своих детей, материнским сердцем жалея обделенного природой и обижаемого людьми малютку. И все, что она могла передать своим чувством бедному мальчику, вылилось прежде всего в его любовь ко всему живому, в неприятие насилия и несправедливости. Мать учила Савиньона оберегать крохотную сестренку и быть всегда на стороне слабых в мире, где торжествует несправедливость...
Шло время, дети подрастали, расходы увеличивались, а положение дел — ухудшалось. Продолжать жить в Париже стало невозможно, и Абелю Сирано ничего не оставалось, как передать и торговлю, и дом брату Самюэлю и перебраться с женой и детьми в купленное когда-то отцом поместье Мовьер. Там, вдалеке от столицы, жизнь была не в пример дешевле. Для юного Савиньена тем временем началась пора ученичества. Его первым наставником стал приходской священник, который мало разумел в науках, но был большим педантом. Именно это обстоятельство достаточно рано выявило вольнолюбивый нрав мальчика — зубрежке и лицемерному почтению он предпочитал… розги. Единственным светлым пятном в его памяти о тех годах осталась дружба с однокашником Анри ле Бре (это трогательное мальчишеское братство они пронесли через всю жизнь, а ле Бре служил памяти друга и после его смерти). Немного времени понадобилось не по годам пытливому Савиньену, чтобы понять — такая учеба мало что ему даст. И он начал убеждать отца, что у священника он попусту теряет время и вряд ли научится чему-нибудь путному. Одновременно с ним подобную же тактику в отношении своих родителей выбрал и ле Бре. Их усилия увенчались успехом, и в 1631 году Абель Сирано отправил сына учиться в столицу. «В Париж! В Париж!» – следом за ним туда поехал и верный товарищ ле Бре. Савиньен поселился в дедовском доме под опекой своего дяди Самюэля, который с радостью распахнул для родственника двери. Кузены и кузины не давали Савиньену скучать, особенно он сблизился со своим ровесником Жерменом. Помимо городской усадьбы Самюэлю Сирано — в виде приданого за женой — досталась еще и загородная, в предместье Саннуа, недалеко от Парижа. И вся компания вместе с племянником Савиньеном любила наезжать туда…
…Однако пришло время вспомнить и о цели приезда. Бержерак и ле Бре решили было поступать в престижный коллеж Дорман, расположенный в Латинском квартале. Руководил учебным заведением некий Жан Гранжье, весьма эрудированный ученый, автор трактатов на французском языке и на латыни. Но и тут Савиньену не повезло — в аудиториях витал все тот же дух схоластики, даже в уставе было записано, что воспитанники «не предаются забавам, говорят только на латыни и повинуются железной дисциплине». Словом, натерпевшийся в молодые лета от педантов Сирано не мог, в конце концов, не превратиться в вольнодумца. Пройдет не так уж много времени, и он сочинит комедию с характерным названием «Одураченный педант», для которой не испытает недостатка в материале. В пьесу выведен карикатурный персонаж, «коллежская крыса», «скупой и гнусный» старик по имени Гранже. Автор мог бы удалить из фамилии Гранжье не одну букву, а все семь — все равно прототип узнаваем. А пока жаждавшему знаний юноше приходилось заниматься самообразованием. Отец, чтобы помочь ему в этом, даже продал все поместья и вновь поселился с домочадцами под Парижем (Савиньен, несмотря на это, до конца жизни называл себя «де Бержераком»).
Как и многие дворяне того времени, Сирано, худо-бедно получив в 1637 (или в 1638) году минимальное образование в иезуитском Коллеж-де-Бове при Парижском университете и превосходное знание древних языков и литературы, начал вести беспорядочную и буйную жизнь салонного повесы и завсегдатая кабачков и трактиров литературной богемы: попойки сочетались у него с беседами о поэзии и философии. И как в свое время всемирно известный д`Артаньян, де Бержерак за короткое время прославился виртуозным владением шпагой и в многочисленных дуэлях зарабатывал себе славу дуэлянта. Дело заключалось в том, что у де Бержерака и в самом деле был необычайно большой нос. Юноша комплексовал по сей причине, отчего стал бретёром и дуэлянтом — он был готов обнажать шпагу против любого, кто криво посмотрел бы на эту часть его лица. Иногда бузотёр даже не ждал кривых взглядов, а обнажал шпагу заблаговременно, на всякий случай. Впрочем, неуёмная драчливость в первой половине XVII века считалась в обществе достоинством молодого человека и в те времена была чуть ли не единственным средством заставить придворные салоны обратить на себя внимание. Надо отметить, что снискать славу на этом поприще ему удалось: мало кто мог выдержать натиск его острой шпаги и такого же языка. Из-за своего вызывающего поведения юнец не раз оказывался под угрозой суда.
Но уличных дуэлей и потасовок ему было мало, и он, вслед за своим другом Анри ле Бре (по одной из версий, чтобы избежать суда), поступил на службу в действующую армию, в королевскую гвардию, которая нуждалась в "солдатах удачи": в разгаре была Тридцатилетняя война, в которую Франция только-только вступила лишь. Друзья попали в роту господина де Карбона де Кастельжалу, который происходил из знатного гасконского рода, и потому все его подразделение состояло преимущественно из его земляков. Впоследствии к ним «по недоразумению» припишут и Бержерака. Тем более что он был таким гордецом и забиякой, что один стоил целой армии гасконцев. ле Бре много лет спустя вспоминал: «Дуэли, которые в то время были, пожалуй, единственным и наиболее быстрым средством прославиться, тут же снискали ему такую известность, что гасконцы… взирали на него как на истинного демона храбрости и числили за ним столько поединков, сколько дней он находился на службе». Говорят, однажды Сирано на спор выиграл поединок с сотней человек!
Молодому философу, лишенному мощной родительской поддержки, военное поприще сулило и приличное жалованье, и перспективы. Однако удача не благоволила храброму французу. Выбиться в офицеры Сирано не успел. Гвардеец де Бержерак оказался в гуще бойни. И — сразу полез прямо под пули. В военной операции 1639 года у города Муазона де Бержерак (к слову, именно в 1639 году он добавил к своей изначальной фамилии дворянский титул «де Бержерак» — название родового имения Сирано, купленного его дедом Савиньеном в Гаскони и проданного его отцом в 1636 году) получает мушкетную рану навылет, к счастью, жизненно важные органы повреждены не были. Однако уже в 1640 году, при осаде Арраса он получил почти смертельную рану — сквозное ранение горла то ли шпагой, то ли кинжалом, а по некоторым данным выстрелом неприятельского стрелка. Де Бержерак выжил, но полностью так никогда и не оправился. Кстати, в том же сражении крепко досталось и другому всем известному историческому персонажу — Шарлю де Батцу, графу д’Артаньяну. Кто знает, возможно, они лежали рядом в одной повозке, на которой выбывших из строя увозили в лазарет? Во всяком случае, французские романисты их встречу описывают, а у Ростана мушкетер д’Артаньян говорит своему новому знакомому:
«…А вы, ей-богу, мне по нраву.
Я хлопал что есть сил.
Дуэль была на славу.
И, что ни говори, язык у вас остер!»
Сирано надеялся остаться в гвардии, но, взвесив свои шансы, решил все же выйти в отставку. Он слишком хорошо понимал, что даже если вернется в строй, придется «просто» служить, а на продвижение по службе нельзя рассчитывать. Кому нужен изувеченный ветеран? А тут еще и неуживчивый нрав, и безденежье. Так, в возрасте 22 (по другим данным, 25) лет военная карьера Сирано де Бержерака закончилась. Именно с этого времени начинается второй, непонятный, полный загадок и изобилующий «белыми пятнами» период в жизни Сирано де Бержерака, дающий почву для увлекательных споров. Более того, современники де Бержерака с удивлением констатировали его таинственные и необъяснимые исчезновения, случавшиеся в 1645, 1651 и 1656 годах. Никаких данных о том, что делал Сирано в это время, не сохранилось. Он будто выпадал из земной жизни, никому не объясняя свое отсутствие.
Знакомые настоятельно «советовали» ему обзавестись высоким покровителем — обычный в ту эпоху способ преуспеть. А тут подвернулся случай, который при определенных обстоятельствах, можно назвать благоприятным. Де Бержерак продолжал брать уроки фехтования и танцев. Теофиль Готье писал о тех, кто всегда готов был обнажить шпагу за умеренную плату, так: «...грудь колесом, ноги циркулем, плащ через плечо, шляпа до бровей, клинок длиннее голодного дня». Излишне и говорить, что Сирано к ним не относился. Он, по крайней мере в половине «своих» поединков, выступал как секундант, а свою шпагу обнажал исключительно по дружбе. Еще при его жизни в фонд столичных легенд вошел такой эпизод, много позже использованный в одной из ключевых сцен ростановской пьесы. Предание гласит, что однажды его друг молодой поэт и мушкетер Франсуа Пежо Линьер (1626—1704), автор множества злых и метких эпиграмм, чрезвычайно разозлил одного вельможу, который, оскорбленный до глубины души, нанял чуть ли не сотню головорезов, чтобы разделаться с обидчиком. Линьер, не долго думая, решил выступить против «мстителей». Де Бержерак, любивший риск, охотно вызвался помочь другу. «Сверхъестественное сражение», как назвал его Анри ле Бре, произошло неподалеку от печально известной Нельской башни. В результате него «из этой сотни двое поплатились за свои злокозненные намерения жизнью, а семеро — тяжкими увечьями». Остальные наемники, увидев, что дело плохо, ретировались. Другой свидетель драки, де Бургонь, с того дня прибавлял к имени Бержерака новый титул — «Неустрашимый». Более того, вскоре после «сверхъестественного сражения» у Нельской башни галантное предложение дружбы и заступничества поступило — от героя войны маршала Жана де Гасьона. Этот полководец, по словам ле Бре, «с приязнью относившийся к людям отважным и умным, пожелал иметь подле себя господина де Бержерака…» Но молодой гордец, опасался потерять независимость, с не меньшей галантностью отказался от «сделки». Он заявил, что может служить только Франции, но не вельможе, даже если тот достоин всяческого уважения. Свобода не продается и не сдается в аренду…
Достоверно известно только, что по возвращении в Париж Сирано вновь окунулся в прелести светской жизни. Казалось, для возмужавшего, но все еще очень молодого человека пришла наконец вольная пора. Во всяком случае, так хотелось думать многим. В веке XIX и позднее многие авторы живописали тогдашнюю разгульную жизнь нашего героя. Готье, открывший вместе с Дюма «этот сладостный» XVII век, в очерке «Сирано де Бержерак» (1834 год) утверждает, что он «предался всем увлечениям безрассудной и неугомонной молодежи того времени; он впал в распутство с пылом восемнадцатилетнего провинциала, который впервые оказался в Париже… Вино и женщины, эти пленительные, сулящие столько утех кумиры нашей юности, казалось, полностью завладели им после жизни, проведенной в строгости и воздержании». С другой стороны, все тот же верный ле Бре скромно сообщает только, что «полная свобода делать все, что взбредет на ум, повела его по скользкому пути, на котором, смею сказать, я его остановил…» И добавляет, что «природа одарила Сирано не только редкостным умом, но и счастливой способностью управлять своими желаниями; посему вином он не злоупотреблял и, бывало, говорил, что невоздержанность притупляет ум и что со спиртным надо обращаться не менее осторожно, чем с мышьяком…» В отношениях с женщинами Бержераку, по словам ле Бре, была свойственна «величайшая сдержанность… можно сказать, что он ни разу не преступил черту того почтения, которого вправе ждать от нас дамы…» Впрочем, мог ли сказать иначе великодушный друг? Более чем вероятно, что в юности будущий персонаж Ростана был редким повесой. И пока судьба вела его по «скользкому пути», наверняка давал окружающим немало поводов для порицания — но это и естественно для провинциала в блистательном Париже. Напротив, уже то обстоятельство, что позже он поостыл и «образумился», можно считать свидетельством чистой души и сильной воли.
Вскоре, неожиданно для всех, Сирано резко изменил образ жизни, поведение и даже друзей, заведя тесные отношения с известными философами-материалистами, учеными-натуралистами и знаменитыми писателями Франции того времени — автором трехтомного «Свода философии» Пьером Гассенди (учебные занятия которого он посещал вместе с Мольером ), Т. Лермиттом и другими, внезапно остепенился и с ожесточением дуэлянта набросился на новый объект — книги. Впрочем, среди друзей Сирано попадались и «гвардейцы кардинала», и «мушкетеры короля», и полковники, и рядовые, и потомки самых знатных семей, и буржуа, и ученые, и поэты, и даже один кондитер, говорят, угощавший де Бержерака за поистине символическую плату — стихи (Рагно в версии Ростана).
Мы можем лишь догадываться о причинах резкого изменения его увлечений и поведения. По одной из легенд, весной 1640 года на одном из парижских кладбищ де Бержерак повстречал дух самого Пифагора, который стал укорять талантливого юношу за его беспутный образ жизни и обещал помочь ему в постижении тайных наук. Согласно другому преданию, Сирано в это время получил не то послание, не то рукописную книгу, принадлежавшую его недавно умершему отцу (в отношении которого история не сохранила никаких данных), и это событие кардинальным образом повлияло на его мировоззрение. Существует предположение, что некоторые из его друзей являлись членами загадочного религиозного общества — ордена розенкрейцеров, бывали в Индии и имели возможность познакомиться с достижениями древнеиндийских мудрецов и тайными знаниями, недоступными большинству представителей эпохи Просвещения. Сирано читал и ценил Декарта, разделял взгляды Коперника и Кеплера, возможно, был также знаком с произведениями Демокрита, Пирона, Кампанеллы, Кардано. В начале XVII века Европа стояла на пороге Нового времени. Наука уже безбоязненно спорила с религией, общество — с властью. Передовые люди, приходя в ужас от бессмысленных жертв Тридцатилетней религиозной войны, уже понимали необходимость конфессиональной терпимости, перемен в государственном устройстве. Литература и искусство все еще испытывали барочное влияние, но и они уже научились обращаться к современности, искать новый язык и стиль. Мольер, Расин и Буало уже погрузили свои перья в чернильницы…
Во второй половине 1640-х годов от нечего делать начал сочинять и Сирано де Бержерак. Упражнялся он и в прозе, и в области бурлескной поэзии. А после занятий Бержерак часто шел гулять с молодым поэтом Шапелем и другими либертенами (от латинского Libertinus — так называли освобожденных рабов; так в XVII веке называли всякий человек независимых взглядов, творец, мыслитель, а позже, в XIX веке, так стали говорить просто о сексуально раскрепощенных людях) из кружка Гассенди к Новому мосту (сейчас он в Париже — самый старый), в «царство» мелких торговцев, бродячих артистов, бретёров, зубодёров, писарей, судебных стряпчих, прорицателей, газетчиков, букинистов и шарлатанов. Тут Сирано впервые начал потихоньку распространять свои сочинения — полемические письма, сатиры и бурлески. Пока еще — «в свитках»: хотя «эра Гутенберга» уже наступила, рукописные книги и газеты еще более чем на сто лет останутся существенно дешевле печатных. К тому же «самиздат» и тогда легче ускользал от цензуры. Разумеется, авторы мечтали о книге, выпущенной на станке, — такое издание считалось «настоящим», шикарным. И Сирано был уверен, что скоро он и до такого «дорастет».
Первые послания Сирано де Бержерака, разошедшиеся по Парижу, были, как нетрудно догадаться, посвящены дуэлям. В письме «Дуэлянт» он признается, что забыл бы, «что такое бумага, если бы на ней не писали картелей» (то есть «официальных» вызовов на дуэль), и вопрошает: «Для чего служат чернила, кроме очернения противника?» Впрочем, он посмеивается над собой и одновременно над всеми, для кого поединок — стиль поведения. «Иногда мне кажется, — жалуется автор, — что я превратился в дикобраза: кто ко мне ни подойдет, всяк напарывается на колючку» (в смысле — шпагу). Его хлесткие остроты стали поговорками, но мало кто заметил за остроумной бравадой горькую самоиронию и недовольство собой.
Когда в 1648-м парижский парламент инициировал мощное движение Фронда («Праща»), поэт сначала поддержал заговорщиков, и даже написал семь «Мазаринад» (1649), представляющих собой резкие памфлеты, где финансовой политике кардинала Джулио Мазарини, любимца и любовника королевы-регентши Анны Австрийской, «унаследовавшего» должность первого министра от перешедшего в 1642 году в мир иной Ришелье, противопоставлены идеи эгалитаризма. Именно эти сатиры на всесильного кардинала принесли Сирано настоящую громкую известность. Шутили, что «одна половина Парижа платит другой половине, сочиняющей памфлеты против Мазарини», этого «безродного фаворита», которого долгое время ненавидели решительно все — и за иностранное происхождение, и за тяготы не им начатой войны, и за непосильные налоги. Народная молва приписывала ему все мыслимые грехи.
Самая талантливая и злая «мазаринада» Бержерака называется «Прогоревший министр». В подзаголовке обозначен жанр: «бурлеск» — то есть комическое смешение высокого и низкого, сатира в возвышенной форме. Сочинитель прошелся по всем личным качествам своего героя, особый акцент сделав на сластолюбии лицемерного святоши:
В искусстве лапать и щипать
Вы, кардинал, большой провора.
Вам глупости не занимать,
Годны вы только покорять
Штаны и юбки без разбора.
Впрочем, о главном, о наболевшем для Франции, Сирано тоже не забывает и тут оставляет шутливый тон:
Поборы и долги кругом
Исходят горькими слезами;
Надеждой нашим и добром
Распорядились вы с умом…
Уловки вам не помогли –
Теперь не упущу добычи:
Вы, злобный дух моей земли,
Корысти в жертву принесли
Ее богатство и величье!
Вас не избавит от петли
Ни ваша хитрость, ни двуличье.
Почивший Ришелье (кстати, он высоко ценил политические и дипломатические таланты итальянца и перед смертью сам рекомендовал его королю) наверняка не простил бы подобной дерзости, и автор этих строк сразу оказался бы в Бастилии! Мазарини же придерживался другой тактики. Человек эрудированный и далеко не чуждый литературе, он все читал, всех знал и никого не трогал, предпочитая вести борьбу тем же оружием: перекупал авторов и обращал их перья против своих врагов.
Вскоре во главе Фронды, нуждавшейся в вожаках, командирах, известных в войсках, стали вельможи, «принцы», на деле стремившиеся к переделу высших должностей и привилегий, и демократическое сопротивление переродилось в аристократическое (не потому ли глагол «фрондировать» в современном русском языке означает протестовать, но понарошку). Сирано, разобравшись в сложной интриге, перешёл на сторону короля и кардинала Мазарини. В 1651 году в «Письме против фрондёров» поэт написал о том, что страна изнемогает от усобицы, а Фронду «оседлали» аристократы. Получилась косвенная услуга Мазарини, который скоро — в 1653-м — вернулся в столицу и до конца своих дней оставался у власти.
Считают, что в эти годы поэт сблизился с прототипом Роксаны из пьесы Ростана — своей двоюродной сестрой, супруг которой — барон Кристоф де Шампань де Невилльет был сослуживцем Савиньена и погиб в августе 1640 года при осаде Арраса — бедняга попал в засаду и был убит. Девичье имя женщины называют по разному: либо Кэтрин де Сирано, либо Мари (Мадлен) Робино (1610—1657). Проще называть её баронессой де Невилльет. После гибели мужа она удалилась от мира, жила замкнуто, была очень набожна, много жертвовала на церковь и бедных.
В 1653 году Сирано написал одну из первых на французском языке прозаических комедий "Одураченный педант". Живой язык комедии особенно нравился публике, многие реплики и bon mot («словцо», «острота») из «Одураченного педанта» вошли в поговорки. «Какая холера понесла его на эту галеру?» — повторяли парижане, подобно тому, как мы до сих пор повторяем к случаю: «Шел в комнату — попал в другую». Опыт Сирано-драматурга оказался так свеж и оригинален, что две сцены из этой комедии, не смотря на то, что она получила отрицательную оценку критиков, почти без изменений заимствовал Мольер для "Проделок Скапена" (1671). Именно за эту скандальную историю с де Бержераком драматурга нередко обвиняют в злостном плагиате. Кроме того, Сирано де Бержерак — автор «Сатирических писем» (1654), адресованных реальным лицам, в том числе Скаррону.
 |
| Первая страница автографа «Государства и империй Луны» |
Наряду с серьезными мыслями эти книги, естественно, содержат множество выдумок, вроде того, что селениты («луняне») живут в домах на колесах, которые можно время от времени перевозить на новое место; охотятся специальными патронами, которые одновременно ощипывают и поджаривают дичь (не из этого ли источника вырос рассказ из серии Распе о Мюнхгаузене — «Куропатки на шомполе»?). Сирано, вообще, полагал остроумие главным достоинством человека. Тем более — сочинителя. Причем понимал его в духе своей эпохи — то есть не как чувство юмора, а как оригинальность мышления. С этой точки зрения «Империи Луны» — образцово остроумное произведение. Кстати, автор наделил ее обитателей большими носами, потому что: «большой нос — признак учтивости, приветливости, благородства, щедрости, маленький же нос свидетельствует о противоположных чертах…» Тут он польстил себе, ибо, как известно, сам обладал таким.
На Луне герой сразу попадает в библейский Эдем. Да-да, райский сад, оказывается, находится на Луне, там обитали Адам и Ева, оттуда они бежали от гнева Божьего на Землю. А наш герой застает там лишь нескольких праведников, которые вознеслись еще при жизни: Еноха и Илию (Пророка). Илия и поведал герою эту новую версию Священной истории. Сообщил по секрету, что со времен грехопадения в каждом человеке живет Змей-искуситель: кишки – это и есть свернувшийся клубком Сатана. Наш космонавт не удержался от рискованной шутки: «Я заметил, что змей делает беспрестанные попытки выйти из мужского тела; голова его и шея то и дело показываются у нас под животом». Причем мучениям подвергаются и женщины: «Бог пожелал… чтобы змей набрасывался и на женщин и вводил в них свой яд, причем чтобы вздутие после укуса держалось девять месяцев».
Ну какой праведник станет терпеть подобные речи? Богохульника выгнали из райского сада. Он попал в Империю лунных жителей, населенную диковинными существами, хотя и похожими на людей, но «двенадцати локтей ростом» (5 метров) и передвигающимися на четырех конечностях. Там его долго держали в клетке, как обезьяну. Герою понадобилось заступничество высокоразвитого уроженца Солнца, чтобы получить право жить на воле. В государстве «селенитов» «все не как у людей»: питаются они запахами яств, расплачиваются не деньгами, а… стихами; воюют по справедливым правилам, уравняв сперва количества войск и их вооружение, а победу определяет международный суд. Претерпев множество приключений, герой возвращается на Землю еще более диковинным способом: уцепившись за грешника – селенита-атеиста, которого дьявол уносил в ад. И только молитва помогла путешественнику невредимым оказаться в нашем мире...
«Другой мир…» с жаром обсуждали в литературных салонах, вроде знаменитого салона маркизы Рамбуйе, читатели разделились на два лагеря: сторонников и противников «лунных» фантазий Сирано де Бержерака. Как и прежде, разгневались ханжи и святоши, да и то потому, что приняли рассуждения героев книги за убеждения самого автора. Нет, герой «Другого мира…», когда он серьезен, рассуждает как христианин. Но как просвещенный христианин грядущего, космического века: «Раз Бог мог создать бессмертную душу, значит, мог он создать и Вселенную бесконечной, если правда, что вечность – не что иное, как длительность без предела, а бесконечность – пространство без границ».
Поэт, драматург и историк Жан Руайе де Прад отозвался на книгу «Другой мир, или Государства и Империи Луны» сонетом:
Преград не перечесть –
но, отдавая дань им,
Ты смертным мир Другой поведал не тая:
Ты всех завоевал, всех напоил дыханьем
Великого пути в небесные края…
По этому пути вслед за Сирано пошли многие фантасты, утописты, сатирики, сюжетные ходы и идеи «Другого мира…» мы без труда узнаем в книгах XVIII века и даже конца XX («Планета обезьян»). Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера» и Франсуа-Мари Аруэ Вольтер в «Микромегасе» многим обязаныименно дилогии Сирано. По мнению Ш. Нодье, который указывал также о влиянии Сирано на Фонтенеля в его «Разговорах о множестве миров» и писал про критику Вольтером его предшественника: «"Микромегас" написан гораздо лучше, чем "Путешествие на Луну"; одно лишь скверно: сочинитель его не блещет ни ученостью Сирано, ни его самобытностью».
При чтении этих книг трудно отделаться от впечатления, что приключения, описанные в них, действительно происходили с Бержераком. В этих книгах скрыто потрясающее порой воображение современных людей описание строительства аппарата, способного перенести на Луну. Вспомним, что наш герой родился и жил в XVII веке, когда быт, нравы, представления и знания людей резко отличались от нынешних. Была неизвестна механика Ньютона, ибо он родился лишь тогда, когда Сирано прожил уже почти две трети своей короткой жизни. Только через 52 года после смерти Сирано Ньютон опубликовал свои "Начала", в которых изложил учение о всемирном тяготении и сформулировал основные понятия классической механики. В этой же работе он рассмотрел вопросы сопротивления среды движению тел. Человечество не знало еще паровой машины, она появилась лишь в следующем, XVIII веке. Во времена же Бержерака люди использовали лишь энергию ветра, воды да мускульную силу. Только через 200 с лишним лет после Сирано украинский народоволец Н.И. Кибальчич в предсмертных записях, сделанных в казематах Петропавловской крепости, предложит использовать ракету в качестве транспортного средства. В конце XIX века будущий нобелевской лауреат И.И. Мечников опишет фагоцитоз — процесс переработки особыми клетками организма микробов и остатков разрушенных клеток. В XVII веке нет еще и в помине не только электрических, но даже керосиновых ламп. Жилища освещаются свечами, факелами, лучиной. А де Бержерак со знанием дела писал... о фагоцитозе, реактивных космических летательных аппаратах и путешествиях на них, тяготении, искусственном холодном свете, говорящих машинах и многом-многом другом.
Кроме "физических" откровений в работах Сирано де Бержерака содержится слишком много технических описаний по ракетной технике и других средствах передвижения в космосе. Анализ текстов этих описаний позволил уфологам выделить целых 7 (!) основных видов передвижения. Если дать волю фантазии, оставаясь при этом в рамках современной науки, то первый способ полета основан на испарении какой-то жидкости под действием тепла или другого источника энергии. Второй способ — на расширении и воспламенении некоего топлива (рабочего тела) внутри замкнутого объема с помощью специального устройства «икосаэдра» с оптической системой линз. Третий способ — это движение с помощью механизма, преобразующего энергию взрыва в поступательное движение с огромной скоростью. Четвертый — полет на воздушном шаре. Пятый, шестой и седьмой способы полета, возможно, основаны на гравитационном принцип взаимодействия двух тел. Видимо, в этом есть свой резон, ведь в 1888 году ученый Гиппергер выполнил расчеты и выяснил, что скорость распространения тяготения как минимум в 500 раз превышает скорость распространения света в вакууме! Может, этот результат не совсем точен, но он показывает, что на такой скорости долететь до ближайшей звезды можно за 2-3 суток. В рукописях де Бержерака встречается описание ракеты и личных космических путешествий. Детали, которые он при этом упоминает, не могут быть только плодом воображения. Сирано говорит об устройстве космической трехступенчатой ракеты, причем детали и подробности повествования не могут быть плодом воображения, а термины "ступень ракеты" и "невесомость" употребляются в современном значении. Писатель во всех деталях описал невесомость, различные эффекты, возникающие при торможении и разгоне ракеты в космическом пространстве и… свои личные ощущения! Такое невозможно выдумать, основываясь только на впечатлениях, возникающих при верховой езде или в карете.
«Иной свет» — прежде всего философское произведение. Повествуя о жизни на Луне, писатель раскрывает свою концепцию Вселенной и человека. Он смеется над системой Птолемея, отрицает бессмертие души и издевается над верой в чудеса. В романе ощущается влияние идеологии либертинажа и прослеживаются идеи гностицизма, алхимии, теософии, натурфилософии и средневековых мистиков. Сирано де Бержерак опирался на традицию Лукиана, Рабле, утопии Томаса Мора и Кампанеллы (последний выведен в качестве одного из персонажей «Государств и империи Солнца»). В этой книге де Бержерак дал удивительно точное описание Вселенной: говорил о ее бесконечности, о ее разумных обитателях, рассказывал о бесконечности атома и т. д. Сирано утверждал, что «Солнце - огромное тело которое в 434 раза больше Земли». Современные астрономы говорят, что по диаметру наше светило превосходит Землю в 109 раз, а по массе — в 333 434 раза. Возникновение этого расхождения можно объяснить либо ошибочными представлениями самого де Бержерака, либо тем, что его друг Анри ле Бре при редактировании книги убрал первые три цифры, посчитав их слишком фантастическими. «Полагаю, что планеты — это миры, вращающиеся вокруг Солнца, а неподвижные звезды — также солнца, вокруг которых тоже есть планеты, то есть миры, которые мы не видим из-за их малой величины, а также потому, что их заимствованный свет не доходит до нас…», – писал де Бержерак. Заметим, для такого гениального предвидения нужна была немалая смелость. Ведь всего за полвека до появления романа де Бержерака инквизиция за рассуждения о бесчисленном множестве миров и бесконечности космоса сожгла на костре Джордано Бруно.
Кроме того, Сирано упоминает об огромных светящихся городах, передвигающихся по лунной поверхности: "Среди наших городов [то есть лунных]... есть передвигающиеся и неподвижные... Меньше чем за неделю переносятся на расстояние в тысячу лье" (4400 километров), то есть со средней скоростью около 30 км/час. Казалось бы, бред, вымысел. Между тем современные астрономические наблюдения за лунной поверхностью позволили зафиксировать неоднократные перемещения каких-то неидентифицированных источников света. Астрономы насчитали на Луне более 2000 таких аномалий. В США сводка таких наблюдений опубликована в «Хронологическом каталоге сообщений о лунных событиях» (технический рапорт НАСА Г-277, 1968 год), в России — в журналах «Астрономический вестник». В упомянутом рапорте сообщается, что в районе Моря Спокойствия американские астрономы Харрис и Кросс 18 мая 1964 года наблюдали белое светящееся пятно, перемещавшееся по лунной поверхности со скоростью 32 километра в час и уменьшавшееся в размерах. 24 мая 1964 года те же наблюдатели следили за движением по поверхности Луны другого светового пятна, двигавшегося с переменной скоростью 32-80 километров в час на протяжении двух часов. Родились даже предположения, что на Луне существовали базы НЛО...
А еще он рассказал о своем полете из предместья Парижа в Канаду, в район реки Св. Лаврентия, на каком-то аппарате с двигателем «испарительно-росяного» типа. На это путешествие писатель потратил 5-6 часов. Учитывая, что расстояние между этими географическими точками около 6 тысяч километров, выходит, что скорость полета Сирано превышала скорость реактивного авиалайнера «Ту-154»!
Сирано де Бержерак неплохо разбирался в корпускулярной теории света, которую только через 100 лет после него сформулировал великий русский ученый М.В. Ломоносов. Знал Сирано и о существовании давления света на поверхность. Этот эффект позднее был предсказан Дж.К. Максвеллом и только в 1899 году подтвержден на практике профессором В.П. Лебедевым.
В работах Сирано есть упоминания о многих странных аппаратах, которые невольно напоминают ставшие привычными в XXI веке транзисторный приемник и телевизор. Вот как описывает Сирано такой "радиоприемник": "Открыв футляр, я нашел нечто металлическое, напоминающее наши стенные часы, наполненные бесчисленными мелкими пружинками [возможно, это были не только пружинки, но и радио-электронные компоненты, скорее всего, резисторы] и крошечными механизмами. Это действительно книга, но чудесная книга, которая не имеет страниц и букв. Наконец, эта книга, где можно учиться, не используя зрения, - нужно только слушать. Если кто-нибудь захочет прочесть эту книгу, то машина напрягается всеми своими крошечными нервами [возможно, так описывается гудение трансформатора или шум радиоэфира], затем читатель поворачивает стрелку [возможно, это была шкальная система настройки, как в привычном для нас транзисторном приемнике] на ту главу [то есть соответствующую длину волны], которую он хочет услышать, и в этот момент машина начинает говорить как бы человеческим ртом, или, как музыкальный инструмент, издавая самые разнообразные звуки". В этом описании остается только один вопрос: где во Франции XVII века Сирано де Бержерак ухитрился обнаружить передающую радиостанцию? Может, у него уже в те времена была радио или иная связь с представителями некой внеземной цивилизации (ВЦ)?
В другом месте «Дневников» Сирано вскользь упоминает еще об одной "книге", переплет которой выточен из цельного алмаза, "куда более блестящего, чем наши". Эту книгу Сирано описывает как жемчужину, расколотую надвое. Сразу приходит в голову: "жемчужина" Сирано - это современный телевизор. Первое упоминание об аналогичных приборах содержится только в фантастическом романе "красного графа" Алексея Толстого "Аэлита". Там автор описывает "туманное зеркало", которое могло связывать марсиан друг с другом в звуковом и оптическом диапазонах. А современный писатель-фантаст В. Щербаков обратил как-то внимание читателей на другой интересный факт: "Давным-давно сложили сказку о золотом яблочке, которое катится по серебряному блюдечку и рассказывает о дальних землях, о чудесах заморских. Только в нашем веке золотистые яблочки электронов попали на серебристые экраны и смогли таким образом стать воплощением древней мечты". Однако весь парадокс заключается в том, что Сирано не мечтал о космической ракете, приемнике и телевизоре, а также и об электронах, благодаря которым работает эта техника, — ОН ЗНАЛ о них.
Откуда же у Сирано де Бержерака появился провидческий дар. По воспоминаниям его немногочисленных друзей, странности в поведении писателя начались во время его тяжелой болезни. Из этого исследователи аномальных явлений делают вывод, что провидческий дар появился у Сирано вследствие заболевания сифилисом. Возможно, он догадывался об этом. И, скорее всего, даже не подозревал, что ему открываются реальные картины будущего, считая их признаками сумасшествия, потому и скрывал это от окружающих. На самом деле Сирано действительно видел то, что будет происходить на Земле и в космосе через два столетия. Как теперь установлено, при заболевании сифилисом поражается центральная нервная система, включая отдельные участки головного мозга. В результате, выработка серотонина уменьшается, и выборочная информация из энергоинформационного поля вокруг Земли прорывается в сознание человека через серотониновую защиту. Правда, почему то, что поступало в сознание Бержерака, относилось именно к нашему времени, объяснить пока невозможно. В качестве подсказки, в своих записях в дневнике де Бержерак вскользь упоминает о том, что большинство сведений и «секретов» члены ордена Розенкрейцеров получали при своих контактах с существами других планет, "более знающими, чем они, о законах материальной Вселенной". Есть данные о том, что члены ордена Розенкрейцеров действительно обладали некими научными «секретами» и знаниями, не соответствовавшими уровню научных достижений Франции эпохи кардиналов де Ришелье и Мазарини. Так, в одной из книг этого ордена содержится описание таинственных машин, «вечных» ламп, аппаратов искусственных песен и т.д.
Анализ трудов Сирано показывает, что он и сам был знаком с этими странными «техницизмами». Например, в книге «Путешествие на Солнце» писатель задолго до официального открытия формулирует (правда, в достаточно архаичной форме) основные принципы термодинамики, теорию распространения звука, рассказывает о «вечных» (вечно горящих) лампах, которые излучают свет. Хотя такие «лампы» могли существовать и в действительности — об этом говорят археологические находки и исторические исследования. Так, в 1936 году при раскопках вблизи Багдада были обнаружена странные сосуды, которые, как показали исследования, оказались электрическими батареями, позволявшими получать ток напряжением 0,25-0,5 вольт с силой до 0,5-5 миллиампер. Некоторые исследователи склонны считать эти сосуды конденсаторами, служившими для накопления электрической энергии. Много позже на фреске подземного египетского храма было обнаружено изображение странного сосуда, строение и детали которого позволяют серьезно говорить о знакомстве древних египтян принципом действия электрической лампы накаливания. По крайней мере, при изучении внутренних помещений египетских пирамид и подземных храмов на фресках не было обнаружено копоти, которая неминуемо должна была оставаться от использования факелов, так как иных источников света, по современным представлениям, у древних египтян не было. На фреске изображен большой, конусовидно расширяющийся, по всей видимости, стеклянный сосуд. Его выпуклая часть находится на специальной подставке, напоминающей современный фарфоровый изолятор который каждый видел на опорах линий высоковольтных передач. Противоположную, узкую часть сосуда венчает некий «патрон». От него отходит длинный шланг или кабель, соединенный с устройством, похожим на современный электрический рубильник с четко прорисованными ножами-контактами. В середине сосуда проходит слабо изгибающаяся полоса похожая на спираль современных ламп накаливания… Интересно отметить, что возраст багдадских «электрических батарей» и фресок со «светильником» археологи оценивают в несколько тысяч лет. В глубокой древности такие лампы на протяжении веков освещали храм Юпитера-Аммона, голову статуи Геры в городе Гераполисе (Сирия) в храмах Минервы и Изиды (Египет). Эти лампы не могли потушить ни вода, ни ветер. Такая же лампа, надпись на которой указывала, что она горит уже 500 лет (!), исправно работала в Эдессе во время правления Юстиниана Византийского (VI в. н.э.). И главное, нигде не описывается принцип работы этих ламп. Попытки объяснить этот феномен применением разнообразных зеркал для передачи солнечного света не увенчались успехом - лучи затухали еще до того, как попадали к месту. Сирано же только намекает на то, что лампы горят вечно благодаря борьбе тепла и холода. Значит, не электричество? Может, это неизвестный закон термодинамики?
Поэтому, может, напрасно приписывать Сирано контакт с представителями внеземной цивилизации, если все эти «техницизмы» людям были известны задолго до него? Но уфологи полагают, что знания де Бержерака и представления древних о мире могли иметь один и тот же источник — за пределами нашей планеты. Конечно, все изложенное — лишь гипотеза. Тем не менее, вопрос остается: с кем же дружил загадочный Сирано де Бержерак?
В пользу реальности контакта Сирано де Бержерака с представителями других цивилизаций говорит следующий отрывок из его книги: «Они [то есть инопланетяне] тоже тело, но не такие, как мы; и вообще не такие, каких мы можем себе представить, ибо в просторечии мы называем телом лишь то, до чего можем дотронуться. Впрочем, в природе нет ничего, что не было бы материальным, и хотя они сами материальны, все же, когда они хотят стать для нас видимыми, им приходится принимать такие формы и размеры, которые доступны нашим органам чувств; поэтому-то многие думают, что истории, которые о них рассказывают, всего лишь бредни малодушных, тем более что они являются людям лишь по ночам… Тела эти не что иное, как тем или иным образом сгущенный воздух, поэтому свет, несущий с собой тепло, разрушает их, подобно тому, как он рассеивает туман…» Удивительно созвучны с этим описанием мысли основоположника космонавтики К. Э. Циолковского, высказанные в отношении возможного облика представителей иных миров: «… Были прошлые времена, когда материя была в миллиарды раз легче, чем сейчас самая легкая… И все эти миры породили существ разумных, но почти невещественных — по их малой плотности…»
Слава Сирано не сопровождалась финансовым успехом. В кошельке по-прежнему гулял ветер, и настал момент, когда писателю пришлось, по выражению ле Бре, «превозмочь свою великую любовь к свободе» и принять «опеку» герцога д’Арпажона. Сирано переселился в парижский дворец благодетеля и отныне все тексты вынужден был посвящать ему. Либертен превратился в «придворного» — можно себе представить, какие душевные муки он при этом испытал. Вдобавок и покровителю, кажется, не слишком нравился «его» поэт — от Сирано ожидали «изящной словесности», а он оставался задирой.
В то время в высшем обществе процветал прециозный, так сказать, «изысканно-жеманный», стиль. Его последователи сочиняли пустые, но пышные мадригалы, сонеты, рондо, causerie (непринужденные беседы, «болтовню»). Салоны «рекламировали» галантную влюбленность, ценившуюся выше самой любви. Герои романов — пастухи и пастушки, бесчисленные Амадисы и Селадоны — потрясали воображение провинциальных дев еще и два столетия спустя. Сирано де Бержерак тоже отдал дань все этой «прихотливости» — сонетами и нежными посланиями, но в целом его вряд ли можно отнести к прециозникам (французское précieux — прециозный, первоначально — драгоценный, от латинского pretiosus, а затем также изысканный, жеманный). Он остался бескомпромиссен в главном. В 1653 году на сцену выходит спектакль по его стихотворной трагедии «Смерть Агриппины». Был успех, но скоро «историю на античный сюжет» пришлось снять — герои в туниках слишком явно разыгрывали события Фронды, а тиран-безбожник Сеян преступал все человеческие законы и Божьи заповеди. Церковь запретила пьесу за богохульство. Обеспокоенный случившимся, герцог д’Арпажон, которому было посвящено большинство произведений де Бержерака того периода, отдалился от своего любимца, де Бержераку пришло выехать из замка герцога на съёмную квартиру. Оставалось «отстреливаться» новыми полемическими письмами — о политике, литературе, театре. И — наживать все новых врагов.
А в 1654 году — опять «прорыв». Из типографии вышла долгожданная печатная книжка «Разные произведения господина де Бержерака», включающая комедию «Одураченный педант» и 47 эпистол. Тут же за ней последовала «Смерть Агриппины». Казалось бы, судьба вдруг улыбнулась, но…
Роковой удар обрушился на голову Сирано в прямом и переносном смысле. Считают, что он умер от закрытой черепно-мозговой травмы, которую получил после падения с балкона балки, вернее, тяжелого деревянного бруса, во время входа в дом герцога д'Арпажона. Что это — случайность или злой умысел (при королевском дворе не любили очень умных и независимых)? Это так и осталось тайной. Не исключают, что покушение было совершено его недругами. Возможно в организации покушения принимал участие его родной брат Авель. Существует так же версия, что данное покушение было организованно композитором Шарлем Куапо д’Ассуси, с которым Сирано де Бержерак завел любовную связь, начавшуюся еще на курсах Гассенди и закончившуюся грандиозным скандалом: поэт написал и опубликовал против недавнего друга несколько оскорбительных памфлетов, постоянно угрожал ему убийством, в конце концов д’Ассуси вынужден был бежать из Парижа из опасения, что его отдадут под суд за гомосексуализм, и смог вернуться в столицу только после смерти де Бержерака. Враги Сирано, конечно, мечтали расправиться с ним, но одолеть Неустрашимого в бою еще никому не удавалось. Бытовала легенда, что являясь отчаянным дуэлянтом, Сирано де Бержерак так ни разу не был побежден…
По другим данным де Бержерак скончался от последствий ран, полученных еще при осаде Арраса. На сегодня также не отвергнуто мнение, что Сирано умер от последствий запущенного сифилиса. Врачам, нанятым друзьями, удалось снять изнурительные «приступы жестокой лихорадки», но несчастный угас. Позднее была обнаружена нотариально заверенная долговая расписка Савиньена Сирано де Бержерака Эли Пигу, «парижскому цирюльнику и хирургу», на 400 ливров (большие деньги!) за «лечение и избавление от тайной болезни». Впрочем, в XVII веке медицина ещё не знала ни о происхождении этой болезни, ни о методиках её лечения, так что гибель от сифилиса нельзя приписать развратному образу жизни поэта. Для Европы XVI—XVII веков, кроме полного воздержания, защиты от нее не существовало. Но какое там воздержание! В период неслыханных насилий во время войн Реформации и Тридцатилетней войны самый грубый разврат считался нормой. Армии наемников всюду прирастали отрядами проституток. Призрак сифилиса бродил по Европе гораздо «эффективнее» своего позднейшего коммунистического коллеги. Вспыхивали даже эпидемии…
Некоторые уверяют, что Сирану де Бержераку, обладавшему тайными и опасными для общества той эпохи знаниями, помогли покинуть этот мир представители инопланетного разума. Говорят также, что в начале 30-х годов ХХ века в психиатрической клинике бельгийского города Льеж проходил лечение необычный пациент. Как свидетельствуют больничные документы, молодой человек с детских лет страдал тяжелым психическим недугом и не получил никакого образования. При этом он свободно цитировал большие фрагменты из известных литературных произведений де Бержерака. Персонал шутливо называл загадочного пациента «наш Сирано». Самым необычным в этой истории было то, что молодой человек, так же как и знаменитый француз три столетия тому, однажды таинственным образом навсегда исчез из клиники…
Что бы ни было причиной смерти, но официально считается, что Сирано де Бержерак скончался 28 июля 1655 году. После ранения он лежал в доме своего друга Танги Реньо де Буаклера, где за ним ухаживала мать Маргарита, настоятельница парижского монастыря Дочерей Креста, и другие монахини. Существует предание, что Сирано де Бержерак похоронен в этом монастыре. Но более вероятно, что поэт умер в городке Саннуа близ Аржантейля в доме своего двоюродного брата Пьера де Сирано, к которому его перевезли за несколько месяцев до смерти. Жизнь этого провидца оборвалась рано — он не дожил даже до 37 лет.
Приятель де Бержерака Анри ле Бре опубликовал после смерти друга его творения (в последние несколько месяцев жизни де Бержерак работал), причём был вынужден изрядно искромсать их, убрав особенно дерзкие фрагменты и мысли, изменив слегка даже название: «Комическая история о Государствах и Империях Луны». В предисловии ле Бре из цензурных соображений сообщал, «что автор не имел иной цели, как развлечь…», поэтому «недостаток осмотрительности с его стороны… покажется вам не таким уж тяжким грехом», чтобы церковь не обвинила автора в ереси. И тем не менее фантазии Сирано де Бержерака многим представлялись настолько невероятными, что их приписывали безумию или пьянству автора. В довершение всех бед, при одном из переездов у него похитили сундук с рукописями новых фантастических романов «История Искры» и «Государства и Империи Солнца» (первый пропал навсегда, а неоконченная рукопись второго нашлась, в 1662 году ее опубликовали).
Франция забыла о Сирано де Бержераке почти на двести лет. Только в 1830-х годах о нём вспомнили писатели-романтики. Поэту посвятили свои эссе в 1831 году романтик-фантаст Шарль Нодье и в 1834 году поэт-романтик Теофиль Готье, а так же написал в 1877 году свою книгу «Капитан Сатана, или Приключения Сирано де Бержерака» либреттист Луи Галле, что и послужило началом новой жизни де Бержерака. Его творчество вошло в моду, стал он популярен и как философ, и как литератор.
 |
| Констан Коклен в роли де Бержерака |
Философ, музыкант, остряк,
Друг физики, стихов, невежам враг,
К Луне взлетевший сквозь вселенский мрак,
Ценитель остроумных сцен,
Любви познавший тяжкий плен,
Здесь упокоился Эркюль-Савиниен
Де Сирано де Бержерак.
Был всем и был ничем, а ныне тлен…
Когда занавес закрылся, зал ревел и гремел от восторга. Овации не смолкали, зрители скандировали имя автора. И плакали. Плакал знаменитый писатель Жюль Ренар. Плакала великая Сара Бернар. В чем же секрет успеха «героической комедии» «Сирано де Бержерак»? Возможно, в том, что почти все персонажи — реальные люди, современники главного героя. Имена ле Бре, Кижи, Брисайля, Карбона де Кастельжалу, де Гиша и де Гасьона, актеров Монфлери и Бельроза, поэта Линьера и других, можно найти не только в списке действующих лиц, но и в любой энциклопедии. Кроме того, у Ростана представлен совершенно живой Париж, с его театрами и Нельской башней, с кабачками, трактирами и так далее. А еще, наверное, в том, что пьеса богата аутентичным бержераковским остроумием, и в том, что это — блестящая комедия, и в том, что финал у нее при этом печальный… «Де Бержерака» сразу же издали, а тираж — моментально раскупили. На титульной странице Эдмон Ростан добавил: «Я хотел посвятить эту пьесу памяти Сирано. Но душа его переселилась в вас, Коклен. Поэтому посвящаю мою пьесу вам». Так началась другая жизнь парижского мечтателя, дуэлянта и поэта. Вечная жизнь.
Впрочем. Ещё современники Эдмона Ростана заметили, что драматург изрядно переврал биографию известного писателя. Впрочем, руководствовался он самыми благими намерениями: он нарочно героизировал образ писателя и сделал из него страдальца любви. Он поступил точно так же, как поступают современные иллюстраторы жизни замечательных людей из далёкого прошлого – дополнив воображением недостающие факты. Но здесь-то факты были налицо – и даже в избытке! Но реальный Сирано де Бержерак был скорее неудачником, чем героем драмы – вот и пришлось автору, сохранив имена действующих лиц, придумать фантастическую историю жизни этого человека. Авантюра удалась. Пьеса была настолько блистательной, что прототип и персонаж как бы поменялись ролями: теперь уже ростановского Сирано считают настоящим и приписывают ему поступки реально жившего в это время писателя. Можно сказать, что Эдмону Ростану удалось «облагородить» образ Сирано на века и сделать его мировой знаменитостью...
Собственно, нам теперь даже всё равно, имел в реальности Сирано свой изъян – длинный нос – или не имел, потому что его нос – это просто символ психологической неуверенности в себе (на месте носа могла быть какая угодно другая часть тела). Но часто судьба человека – продукт именно патологической психологии: Сирано кажется, что он страдает именно из-за своего носа, но это далеко не так, более того, именно нос делает этого человека знаменитым! Сколько людей, безуспешно трудящихся на поприще славы, с удовольствием поимели бы что-нибудь наподобие длинного носа, который выделял бы их из толпы себе подобных! Судьба будто нарочно делает так, что «не обращать внимание» на свой нос Сирано не может, как бы он того ни хотел, какую бы силу воли ни прикладывал. Даже если он о нём забудет, ему любезно напомнят окружающие. Казалось бы, неужели прочие мужские достоинства не способны перевесить в судьбе человека такую ерунду, как «несложившийся» нос? И они перевешивают! Но нос аккумулирует в себе всю его неуверенность, символизирует все его сомнения. Это – гипербола его платы за счастье…
Очень странное и стержневое место в мифе о Сирано занимает его возлюбленная, Роксана. Это блуждающий образ идеальной женщины, идеальной потому, что таковой она представляется поэту. Эта женщина живёт только в его грёзах. Реальная женщина, носящая то же имя, как водится, далеко не так идеальна, хотя, конечно же, «души прекрасные порывы» не чужды и ей. На самом деле, Сирано не любим вовсе не из-за своего носа, а из-за того, что его возлюбленная по дурацкой случайности именно в этот момент полюбила другого человека. А любовь, как сильное, честное чувство, не умеет раздваиваться. Боюсь, что в подобной ситуации не преуспел бы даже Адонис, мужчина без изъянов. А так, если смотреть правде в глаза, то человек с искрой Божьей, которым без сомнения, был Сирано, просто по теории вероятности не мог быть не любим всеми без исключения женщинами. Большинство женщин любят талантливых людей и готовы прощать им гораздо большие недостатки, чем неумеренно длинный нос и патологическое пристрастие к дуэлям. Но Сирано, к несчастью, хотел добиться именно той женщины, шансов на которую у него практически не было. Что ж, так поступили бы многие поэты, предпочтя журавля в небе скучной синице в ладонях. Честь ему и хвала за это! Каждый мечтает быть непохожим на остальных, но мало кому это удаётся. У поэта, мушкетёра, философа и писателя-фантаста Сирано де Бержерака это получилось. Пусть и не сразу, а через триста лет, в его сценической "жизни после жизни"...
 |
| Мариуш Машиньский. спектакль "Сирано де Бержерак" (1932) |
 |
| МОКЕЕВ Феликс Матвеевич, Ярославский драматический театр |
 |
| Борис Луканов. Драматический театр "Стоян Бъчваров"-Варна, 1981-82 |
 |
| Владимир Высоцкий на пробах к фильму Эльдара Рязанова "Сирано де Бержерак" |
 |
| Сергей Юрский и Олег Ефремов на пробах к фильму Эльдара Рязанова "Сирано де Бержерак" |
 |
| Поэт Евгений Евтушенко в образе Сирано де Бержерака. Кадр из советского диафильма "Евгений Евтушенко" |
      |
| Сергей Шакуров в спектакле "Сирано де Бержерак" 29 января 1987 г. |
  |
| 1990 — Жерар Депардьё («Сирано де Бержерак») |
 |
| Георгий Тараторкин |
 |
| Жан-Поль Бельмондо |
 |
| Михаил Боярский |
 |
| Александр Домогаров |
 |
| Сергей Безруков |
 |
| Antony Sher |
 |
| Юрий Соломин |
 |
| Мишель Вюйермоз |
 |
| Григорий Антипенко |
- 1900 — Бенуа Констан Кокелин («Сирано де Бержерак», Франция)
- 1923 — Пьер Маньё («Сирано де Бержерак», Франция)
- 1938 — Лесли Бэнкс («Сирано де Бержерак», Англия)
- 1946 — Клод Дофен («Сирано де Бержерак», Франция)
- 1949 — Хосе Феррер ("The Philco Television Playhouse" (сериал, США), эпизод «Cyrano de Bergerac»
- 1950 — «Сирано де Бержерак» (фильм, США)
- 1964 — «Сирано и д'Артаньян» (Франция)
- 1974 — "ABC Afterschool Specials" (сериал, США), эпизод «Cyrano»
- 1961 — Ролан Пети («1-2-3-4 ou Les collants noirs», Франция)
- 1962 — Кристофер Пламмер («Сирано де Бержерак», США)
- 1962 — Барон Мюнхгаузен (ЧССР) — Карел Хёгер
- 1963 — Альберто Бонуччи («Четыре мушкетёра», Италия-Франция)
- 1975 — Гуус Хермус («Сирано де Бержерак» Ю Нидерланды)
- 1978 — Дени Ганьо («Сирано де Бержерак», Франция)
- 1981 — Джон Сэксон («Остров фантазий» (сериал, США). Эпизод «Cyrano/The Magician»
- 1983 — «Парад звезд»
- 1986 — Хосе Мария Флотатс («Сирано де Бержерак», Испания)
- 1989 — Жан-Пьер Кассель («Возвращение мушкетёров»)
- 1989 — Григорий Гладий («Сирано де Бержерак», СССР)
- 1990 — Жерар Депардьё («Сирано де Бержерак»)
- 2000 — Клаус Мария Брандауэр («Сирано де Бержерак» (фильм)
- 2005 — Роберто Аланья («Сирано де Бержерак» (фильм)
- 2008 — Пласидо Доминго («Сирано де Бержерак» (фильм)
- 2008 — Кевин Клайн ("Great Performances" (сериал). Эпизод «Cyrano de Bergerac»
- 2017 — Мишель Вюйермоз («Сирано де Бержерак», Франция)
- Сирано де Бержерак послужил прототипом Сен-Савьена — персонажа романа «Остров Накануне» Умберто Эко. Многие изречения Сен-Савьена были заимствованы из произведений писателя.
- Сирано — один из главных героев серии книг Филипа Фармера «Мир Реки» (наряду с другими известными историческими персонажами)
- Также Сирано является одним из основных действующих лиц научно-фантастического романа-трилогии Александра Казанцева «Клокочущая пустота».
- Безымянный фехтовальщик, появляющийся в XV главе научно-фантастического романа Роберта Хайнлайна «Дорога славы», очень напоминает Сирано де Бержерака.
- Образ Сирано де Бержерака вдохновлял не только писателей, но и композиторов: его жизни и похождениям посвящены опера Франко Альфано «Сирано де Бержерак» (1936, заглавная партия вошла в репертуар Пласидо Доминго) и мюзикл Кара Караева «Неистовый гасконец» (1973).
Что же касается прототипа героя нашумевшей пьесы Ростана, то между реально жившим и творившим человеком и литературным мифом произошла, как говорят шахматисты, короткая рокировка: миф стал на место реального персонажа, а реально живший поэт, наоборот, стал… мифом. Надо сказать, мыслящее человечество до сих пор никак не определится между правдой и "нас возвышающим обманом", поочерёдно шарахаясь то в одну, то в другую сторону. Как шутят по этому поводу евреи, правда-матка может оказаться "некошерной". То ли дело миф, апокриф! Многочисленные экранизации и театральные постановки пьесы Ростана привели к тому, что реальные факты из жизни Сирано сейчас воспринимаются как… клевета на замечательного поэта! Учёные-лингвисты подчас удачно роются в архивах, извлекая на свет Божий всё новые подробности из жизни великих писателей. Но, опять-таки, не все этому рады. Многие считают, что "копаться в грязном белье" негоже и что пусть лучше тайны ушедших от нас людей останутся в мире ином вместе с ними. Иногда и сами поэты имеют время и терпение, чтобы рассортировать посмертную личную информацию...
 |
| Статуя в Бержераке, Дордонь (Площадь Мира) |
 |
| Снимок с борта Аполлона-15 (север справа) |
 |
| Снимок зонда Lunar Orbiter-2 II-075-H2 |
Чем же отметить этот день? Конечно же коктейлем «Маска Бержерака», который был разработан в апреле 2011 г. специалистами Группы Компаний «КиН», спонсора театрального фестиваля «Золотая Маска», на основе рецепта известного коктейля «Фиалка Монмартра», названного в честь одноименной оперетты Имре Кальмана. «Созданный коктейль мы посвятили памяти королевы оперетты Татьяны Шмыги. В роли Виолетты в «Фиалке Монмартра» она дебютировала на сцене Московского театра оперетты. Посмертно прима удостоена звания лауреата премии «Золотая Маска», о чем было объявлено на церемонии», – отметила Елена Нагиева, руководитель направления перспективного развития Группы Компаний «КиН», партнера конкурса «Золотая Маска».
В состав коктейля «Маска Бержерака» входит 40 мл российского коньяка «А. Бержерак», производимого исключительно из французского спирта благородного происхождения, выдержанного в дубовых бочках, 15 мл цитрусового бесцветного ликера «Triple sec», c запахом сладкого апельсина, 10 мл сиропа «Фиалка» и 4 ягоды свежей ежевики. Для смешивания применяется шейкер. Для украшения используются 0,5 мл 33%-х сливок, тщательно взбитых в кримере с дэш сиропа фили, выложенных сверху и присыпанных тертым шоколадом, с нежным лепестком фиалки или ириса. Театральный напиток подают в охлажденной коктейльной рюмке. Благодаря входящему в состав коктейля коньяку, в полученном напитке сочетаются оттенки дуба, чернослива и тончайшие ноткисливовой косточки с легкой кислинкой свежих ягод ежевики и ароматом апельсина. Терпкий вкус крепкого напитка смягчается нежными сливками и шоколадными хлопьями, с нежным ароматом цветка фиалки и цитруса.
А можно просто пригубить вышеприведенный коньяк, под простую, оригинальную и фантастически вкусную закуску - салат "Шампиньоны «Бержерак»", который подают в лучших французских ресторанах и который от души рекомендует Елена Маньенан, щедрый кулинар и хозяйка ресторана-отеля в Плесе на Волге.
Что понадобится:
Свежие шампиньоны 200-250 г (или 5-7 молодых крепких белых)
Грецкие орехи 100 г
Кетчуп 2 ст. л.
Кинза 30 г
Укроп 30 г
Петрушка 30 г
Оливковое масло 2 ст. л.
Чеснок 0,5 зубчика
Соль, перец, кумин
Как готовить:
Грибы промываем, чистим, нарезаем толстыми крупными кусочками.
Грецкие орехи, постоянно помешивая, 4-5 минут обжариваем на сухой сковороде на среднем огне и мелко рубим. Кладем в миску, добавляем кумин, соль и перец по вкусу, отличный кетчуп, мелко нарубленную зелень кинзы, укропа и петрушки, оливковое масло и тертый чеснок.
Взбиваем соус венчиком и заправляем шампиньоны. Подаем сразу!
Секреты:
Для этого салата годятся только молодые грибы — крепкие как орешки шампиньоны с закрытыми шляпками или крепыши белые из леса. Только их можно без всякого опасения есть сырыми, посолив и сбрызнув лимонным соком, как обыкновенные овощи. Другие виды грибов в сыром виде употреблять нельзя!
Бонус. Сонеты Сирано де Бержерака
I.
В ажурном пеньюаре на балконе
Замрёте вы, услышав мой куплет.
«Пальба, трактиры, стычки, шпаги, кони…» –
Вот так расскажут через триста лет
О нашей жизни ветреной и грубой.
Но кто расскажет в будущих веках
О том, как за пленительные губы
Бретёры умирали на клинках?
О том, как за любимую на плаху,
Сломав хребет отчаянью и страху,
Иной ложился, завершив свой бал,
И дьявол хохотал, встречая это
Сплетение тоски и менуэта,
Когда из тела душу вырубал?
II.
Ещё седло скрипит, и ноет рана –
Случайный дар толедскому клинку.
Ах, господа, наверно, слишком рано
Мне говорить Судьбе: «Merci beaucoup»!
И если жизнь, как старая кираса,
В какую страсти бьют, как из пращи, –
Пусть лучше у горящего Арраса
Лежат рядами синие плащи…
Вчера перед атакой пели хором
Во славу королевским мушкетёрам:
«Пора–пора–пора…», а поутру
Я видел, как от башен бастиона
Шагала в небо мёртвая колонна,
И перья шляп качались на ветру.
III.
Когда поёт изменчивая Муза,
Тогда молчат мушкетные стволы.
Бургундия, Нормандия, Тулуза,
Я видел вас среди кровавой мглы
В дыму сражений, в зареве закатов…
И каждый раз я слышал голос муз!
Я шёл за ним, оглохший от раскатов,
Под грохот кулеврин и аркебуз.
Он вёл меня дорогою тернистой
К той пристани, спасительной и чистой,
Лежащей в стороне от бурь и драк –
В Руане, Орлеане, Суассоне…
А если нет, то – в будущей канцоне,
Что сложит Сирано де Бержерак.
IV.
Пусть лезвие словам добавит весу,
Коль не пробить неверия барьер, –
Месье Ростан, вы написали пьесу,
Ничуть не хуже, чем месье Мольер!
Я вышел в ней живым, как на дуэли,
Когда последний выпад всё решал.
Божественно вы передать сумели
То, что я так любил и… разрушал.
Моя любовь – мечта, мечта и только.
Пока вином я с ней боролся стойко,
Она лишь угрожала остриём.
Но – сделалось анжуйское водою,
И беззащитен я перед бедою,
Что кроется в сознании моём.
V.
Как Арлекин, которого терзают
Мечом картонным на глазах толпы,
Я погибаю, и меня пронзают
Любви фантомы, дерзки и слепы.
Она не слышит, нет, она не слышит
Моих сонетов, холодом губя…
Ход этой пьесы равнодушьем дышит:
Вот Арлекин выходит из себя
Перед лицом упрямой Коломбины
И дарит ей стеклянные рубины.
Толпа ликует, бесится, визжит, –
Потеха ей страдания паяца!
Но сумма бед, что в глубине таятся
Любимых глаз, лишь мне принадлежит.
VI.
Настойчивость выигрывает схватки,
Да к цели не всегда ведёт напор.
Пока Земля в космическом припадке
Ещё не раскололись, до тех пор
Власть женщины над храбрыми довлеет,
Над дерзкими и сильными царит, –
И если ныне страсть всего лишь тлеет,
То завтра в ней всё сущее сгорит.
Сегодня я для вас один из сотен.
Ваш голос дивно свеж и беззаботен,
Я слышу, как воркует милый враг…
Но станет ли единственным на свете
Для той, кому возносит строки эти,
Несчастный Сирано де Бержерак?
VII.
Я б выкроил надёжные ботфорты
Из кожи обольстительных мегер,
Пусть не простят мне герцоги и лорды,
Ну что же – «А la guerre comme а la guerre»!
Париж и Лондон чем–то очень схожи:
И там и тут коварства сладкий яд
Течёт, струится под змеиной кожей,
В словах таится, наполняет взгляд.
Но вы… вы так томительно–светлы, –
Расчётливой, губительной иглы
В вас нет, как нет её в лучах рассвета.
В стенах дворцов, за дверцами карет,
Где светский тон уходит в лживый бред,
Вас не коснётся зло и хитрость эта!
VIII.
Нас не спросив, Судьба заносит молот
И бьёт наотмашь, всё вокруг дробя:
Жестоко–некрасив, давно не молод,
А вот – живу, тоскуя и любя.
Безденежен и, в общем–то, незнатен.
Бивак, казарма, комната в корчме…
Но – путь определён и невозвратен,
Как тропка заговорщика к тюрьме.
И вы опять в глаза глядите смело, –
Луиза, Женевьева, Изабелла,
Роксана, Анна – тысячи имён
Слагаются в единственное имя,
Что мыслями и нервами моими
Играет, словно волнами знамён.
IX.
Кому трактир, кому святая месса,
Но страсть не скроешь в мягкое боа!
Ещё весь мир для вас, моя принцесса,
Как церковь Сен–Жермен–л’Оксеруа.
Ещё сухая проповедь аббата
Для вас дороже пламени в душе,
А плоти зов в агонии заката –
Гримаса куклы из папье–маше.
Но с ним не будет сладу никакого,
Коль тело властно разорвёт оковы
И быстрой птицей ринется во мрак,
Где повлечёт к заветному алькову,
В огне любви сгибая, как подкову,
Ваш рыцарь – Сирано де Бержерак.
X.
Сгустится мгла под серым небосклоном,
Обнимет тишина Булонский лес…
Когда встаёшь в позицию с поклоном
И согреваешь о ладонь эфес,
Острее память и светлее чувства,
И если чуешь почву под собой,
Тогда Судьба зависит от искусства
Вести холодный, беспощадный бой.
Но – если вас я вижу пред собою
Пленительной, небесно–голубою,
Манящей глубиной волшебных глаз,
То этой драме не найти названья,
И не спасёт искусство фехтованья
От той, что сердцем властвует… от вас!
XI.
Гасконь, Париж, друзья, надежды, грёзы –
Всё в прошлом, а грядущее темно.
Уже давно не расцветают розы
В измученной душе у Сирано.
Казалось мне, я вас почти добился,
Но сгинули мечтания в пыли,
И мой бокал от выстрела разбился,
Что вы своей рукой произвели!
Почти шутя, надменным поворотом,
Как залп прицельный мушкетёрским ротам,
Вы хладнокровно смерть послали мне.
И, право, лучше корчиться на дыбе,
Чем дохнуть от тоски, подобно рыбе,
Или топить отчаянье в вине.
XII.
Как черепа раздробленная челюсть,
Лежит в руинах вражеский люнет,
А ваших глаз мучительная прелесть
Всё так же гордо отвечает: нет!
О, как я верил в то, что миг заветный
Настанет, и в томлении ночей
Девического взгляда луч рассветный
Рассыплется на тысячи лучей.
Вы этим взглядом рубите без страха,
Топор на жертву падает с размаха.
Но там, где реет королевский флаг,
Где кровожадно смерть ведёт охоту,
И ядра рвут французскую пехоту,
Вас любит Сирано де Бержерак.
© Димитрий Кузнецов, 2018
Комментариев нет:
Отправить комментарий