Камо грядеши. 170 лет со дня рождения Генрика Сенкевича

K. Pochwalski, Portret Henryka Sienkiewicza

Сегодня исполняется 170 лет со дня рождения классика польской литературы, почетного академика Петербургской академии наук, патриота Генрика Сенкевича, который был блистательным историческим романистом. Подобно Гюго, Дюма, Толстому, он сумел описать великие события минувших эпох, уделив внимание и личности человека - творца этих событий. В 1905 году Сенкевичу была присуждена Нобелевская премия по литературе с формулировкой "За выдающиеся заслуги в области эпоса".

Генрик Адам Александр Пий Сенкевич родился 5 мая 1846 года в небольшом польском имении Воля Окшейска, в Радомской губернии на Подляшье (сейчас территория Литвы) — южном соседе Варшавской губернии - в шляхетской семье. Отец писателя, Йозеф Сенкевич (1813—1896), был владельцем нескольких поместий и происходил из татар-липков, поселившихся на территории Великого княжества Литовского во время правления Витовта. Только в XVIII веке они перешли из ислама в католичество. Мать, Стефания (1820—1873), происходила из старинного литовского шляхетского рода Цецишовских. Когда Генрик достиг школьного возраста, экономические трудности вынудили его семью, в которой кроме него было еще 5 детей, продать имения и переехать в Варшаву. Генрик был довольно посредственным учеником, он преуспевал только в литературе и польском языке и живо интересовался польской историей. Он очень сильно увлекался романами Вальтера Скотта, Александра Дюма и не без влияния этих писателей сочинил свой роман «Жертвоприношение», а так же писал другую прозу и стихи. Увы, рукопись этого романа не сохранилась...

Генрик Сенкевич всю жизнь комплексовал из-за своего низкого роста, детской внешности и физической слабости. Именно по этой причине в 1863 году его не приняли в повстанческий отряд со словами: «Дети нам здесь не нужны». В будущем Генрик напишет, что он единственный из Сенкевичей, кого военное дело обошло стороной. Мучимый этой психологической травмой, он превратил неприметного Михала Володыëвского, одного из главных героев «Трилогии», в лучшего фехтовальщика Речи Посполитой.

Генрик Сенкевич в Варшавской главной школе в 1866 г.
репродукция: Камиль Кайко

Поскольку на финансовую помощь близких юноше рассчитывать не приходилось, Генрик устроился гувернером в семью Вейхеров. В 1866 г. Сенкевич получил аттестат зрелости и согласно воле родителей поступил на медфак в Главную школу, преобразованную в 1869 г. в Императорский Варшавский университет. Правда, студентом медицинского он пробыл недолго: вскоре Генрик стал изучать право, а затем перевелся на действительно интересующий его факультет – историко-филологический. В тот период Главная школа была рассадником идей так называемых молодых или варшавских позитивистов. Исповедуя идеологию польской либеральной буржуазии, они ставили перед собой цель изменить существующие порядки в Польше и вывести ее на путь умеренного буржуазного прогресса. Идеи молодых сказались на раннем творчестве Сенкевича. Во время учебы юноша написал свою первую (ненапечатанную и несохранившуюся) рукопись «Жертва». Печатный дебют будущего литератора состоялся в 1869 г.: журнал «Еженедельное обозрение» («Przegląd Tygodniowy») напечатал его рецензию о театральном искусстве, а «Иллюстрированный еженедельник» поместил на своих страницах его историко-литературное эссе о поэте Миколае Семпе Шажинском. Станислав Скаржинский, школьный приятель Сенкевича, вспоминал его подвиг в IV Варшавской гимназии (Велëпольского) на Крулевской улице: «На последнем экзамене у нас был час, чтобы написать сочинение на выбранную каждым из нас тему. Сенкевич написал сочинения для двух товарищей, в том числе для Монюшко, сына Станислава, впоследствии артиста Большого театра, на тему «На Кресах» […] Разделавшись с Монюшко, сам он сдал краткую «Речь Жолкевского» к войску под Цецорой, которая, насколько я помню, оканчивалась словами: «Иисус, Мария, гей на врага!» Профессор литературы [Войцех] Гроховский, оценивая наши сочинения, выделил прежде всего работу Монюшко, однако, когда тот незаметно улетучился из класса, поставил ему лишь удовлетворительно и первую премию присудил Сенкевичу».

В 1871 году, из-за полного отсутствия денег, Генрик оставил университет, не сдавая заключительного экзамена по греческому языку, и потому не получив диплом. За год до этого Генрик решил попробовать себя в журналистике. Под псевдонимом «Литвос» он писал для нескольких периодических изданий Варшавы. Как корреспондент он побывал в Вене и Париже. В кругу польской интеллигенции он приобрел репутацию чуть ли не самого лучшего журналиста Варшавы. В 1872 годувышла первая опубликованная повесть Сенкевича, написанная еще в студенческие годы, «Напрасно» ("Namarne"): о поражении польского восстания 1863 г. Несмотря на слабости, это произведение критики приняли благосклонно. Тогда же были опубликованы и «Юморески из портфеля Воршиллы». С 1873 года он — постоянный фельетонист колонки «Без названия» в «Газете Польской» («Gazeta Polska»), а с 1874 года заведовал литературным отделом еженедельника «Нива» («Niwa»). Рассказы начала 1870-х гг. и «маленькая трилогия», во многом автобиографическая: «Старый слуга» (1875), «Ганя» (1876) и «Селим Мирза» (1877) — явная ностальгия автора по эпохе благородных рыцарей. К этому времени писательский талант Генрика Сенкевича стал общепризнанным в кругах варшавской интеллигенции. Свое писательское пристрастие к рыцарству Сенкевич впоследствии объяснял культом семейных традиций. Его дед, инсургент времен Тадеуша Костюшко, поднявшего мятеж в ответ на последний раздел Польши, позже служил в легионах Яна Домбровского, которые боролись за создание Варшав­ского княжества в период наполеоновских войн. Отец еще в юности участвовал в патриотических битвах 1830—1831 годов. Старший брат Казимеж эмигрировал после восстания 1863 года и погиб за честь Франции во франко-прусской войне 1870—1871 годов. Эти воспоминания о юности проникнуты лирическим настроением, грустью, сожалением о совершенных ошибках.

В 1876—1879 гг. Сенкевич предпринял путешествие по Европе и США. В США он хотел создать польскую общину в Калифорнии, дабы польские эмигранты жили и работали там спокойно и не подвергались репрессиям со стороны российского правительства. Расходы на эту поездку взяла на себя «Газета Польская», предварительно заключив договор с Сенкевичем, чтобы тот писал статьи о США. Генрик прожил в Калифорнии больше года, но создать общину не смог. Однако имели успех его лирико-патриотические по характеру новеллы, путевые очерки, репортажи, которые регулярно появлялись в польской печати. Позже это все издали отдельной книгой «Письма из путешествия» ("Listy z podrozy do Ameryki", 1876—1878). На протяжении 1878-1883 гг. под влиянием турне по Штатам были написаны еще такие произведения: «Комедия из ошибок», «Через степи», «За хлебом», «В стране золота», «Фонарщик на маяке», «Воспоминания о Марипозе», «Сахем».

По возвращении в Европу некоторое время жил в Париже, в 1879 году побывал во Львове, затем в Венеции и Риме. И везде он выступал с лекциями. С тех пор много путешествовал, многократно меняя место жительства (Австрия, Англия, Италия, Литва, Франция, Швейцария, в 1886 году — Румыния, Болгария, Турция, Греция, в 1890 - охотничья экспедиция в Занзибар, а в 1891 — Египет и проч.). «Я слоняюсь по свету, словно неприкаянный», — писал он о себе. Литературовед Казимеж Выка даже диагностировал у Сенкевича «путешествиеманию»: «Этот человек нигде не находил покоя! Он путешествовал бесконечно — дольше и чаще, чем это было необходимо для узнавания мира. Проще говоря, его носило по миру!»

на сафари

Как-то раз он отправился на Черный континент прямо из Закопане. Тогда железная дорогая доходила только до Хабувки, а дальше нужно было на гуральской телеге трястись по дороге, мощенной булыжником. На открытке из Хабувки Сенкевич написал: «Самый трудный отрезок пути из Закопане в Африку уже позади». Из Африки писатель привез множество охотничьих трофеев, однако сам он никого не подстрелил, поскольку подхватил лихорадку. Из «Писем…» мы узнаем, что большинство трофеев он приобрел на Занзибаре. Среди прочего там были закрученные рога антилоп, которые он привез в Закопане, где находились его дети. Существует семейное предание, что завзятый охотник старичок Сабала, покосившись на них с недоверием, сказал: «Такие небось только чорт носит…»

Вернувшись в Варшаву, Сенкевич публикует произведения о жизни простых поляков: крестья­не, переселенцы, солдаты, цирковые артисты и пр. - «Из дневника познанского учителя» (1879), «Янко-музыкант» (1879), «Бартек-победитель» (1882). И хотя в Словаре Брокгауза и Ефрона высказывалось суждение, что «в новелле он дости­гаем такого же совершенства техники, как Мопассан», тематика и идеи его ранних произведений были стандартны для того периода и мало­интересны. Безусловно, лучшим произведением этой серии является новелла «Эскизы углем» (1876), которую Сенкевич написал еще в США «в дни острой тоски по родине». В «Эскизах углем» — этом маленьком шедевре — автор вводит читателя в глухую деревню, в среду забитого и темного польского крестьянства. Сочетание сатиры, гротеска и трагедии придало произведению большую художественную силу. Уровень мастерства, достигнутый Сенкевичем в новеллах, оценили многие критики. Один из них — Игнаций Матушевский писал: «Одно слово, но поставленное в надлежащем месте, одно на первый взгляд обыденное, но необычайно меткое и живописное сравнение, одно прилагательное, как бы нехотя присоединенное к существительному, — и перед нашими глазами сразу встает выпуклый и живой персонаж, рисуется образ, ситуация, сцена».

Летом 1880 года Генрик Сенкевич написал новеллу под названием «Татарская неволя». Читатели приняли ее холодно, а ведущий литературный критик того времени Петр Хмелевский в своей рецензии вынес писателю приговор: «Историческое творчество для Сенкевича закрыто».

В 1882 г. Сенкевич становится редактором консервативной газеты «Слово» («Słowo»), что положительно сказалось на его отношении к жизни и ее моральным ценностям: он увидел источник исторического оптимизма в беззаветной любви к отечеству и в гордости за него. В своей газете он начал публиковать роман «Огнем и мечом» (1883—1884), открывший трилогию, посвященную историческому прошлому Польши, о противостоянии Польши и повстанческой армии Богдана Хмельницкого. Большинство читателей высоко оценили этот роман. В аристократических салонах ставили модные тогда «живые картины», используя сцены из этого романа. После «Огнем и мечом» вышли романы «Потоп» (1884—1886), о борьбе поляков против интервенции шведов 1655—1656 гг., и «Пан Володыёвский» (1887—1888), об отражении турецкого нашествия. Эти романы и стали началом подъема Генрика к славе: после трилогии Сенкевич стал польским писателем с самыми высокими заработками (за право её издания в течение 20 лет получил от издателя 70 тысяч рублей).

Сначала автор вовсе не имел намерения создать именно такой цикл, тем более предрешать его идейную основу. Устав от сочинений в пози­тивистском русле и ощущая, что не в этом его сила как мастера, Сенкевич задумал повествование в одной книге под названием «Волчье логово», базирующееся на любовной интриге. Это стало началом трилогии. Она писалась отрывками и окончательными очертаниями обязана ; небывалому успеху первых частей, печатавшихся в газетах. В сущности трилогия явилась плодом тогдашней идеологической ситуации, отве­том на неудовлетворенные потребности времени. Это — образец социального заказа, выполненного без промедления и превзошедшего ожидания и исполнителя, и заказчика, пример полной гармонии между возможностями писателя и читательскими запросами. И это соз­данное на потребу дня произведение надолго пережило вызвавшее его время.

Сенкевич так объяснил, почему ушел из современности в историю: «Не лучше ли, не здоровее ли — вместо того чтобы рисовать нынешнее состояние умов, нынешних людей, их бедность, несогласие с самими собою, тщетные потуги и бессилие, — показать обществу, что были времена еще худшие, более страшные и отчаянные, но, несмотря на это, наступило возрождение и спасение. Первое может окончательно расхолодить и привести в отчаяние, второе — прибавляет сил, питает надежду, будит желание жить».

Своей трилогией Сенкевич вышел в число тех немногих беллетри­стов, кому посчастливилось создать образы, имена которых стали нари­цательными. «Маленький рыцарь» пан Володыёвский занял свое, хотя и скромное, место в ряду литературных героев, олицетворяющих определенные человеческие качества,— вместе с Дон-Кихотом, Дон-Жуаном, Гобсеком, Хлестаковым, Остапом Бендером. В этом же ряду другое творение Сенкевича—хвастун, враль и обжора пан Заглоба. Кстати, прототипом пана Заглобы послужил тесть Генрика Сенкевича - Казимеж Шеткевич, который был человеком ярким и любившим вкусно поесть. Как-то раз он принес домой бокал втрое больше обычного. На вопрос озадаченного семейства, что он с этим бокалом намерен делать, Шеткевич всерьез ответил, что врач разрешил ему выпивать один бокал вина до обеда, но не уточнил, какого размера должен быть бокал, а сам он именно такой размер считает подходящим. Многие высказывания своего тестя Сенкевич вложил в уста пана Заглобы из знаменитой «Трилогии».

В письме к невестке Ядвиге Янчевской от 20 ноября 1887 года писатель среди прочего упомянул: «Еще одна трагикомическая подробность. Газеты пишут, что с Груецкого привезли какого-то несчастного сумасшедшего, который потерял рассудок, поверив, что он и есть Кмициц. Я побился об заклад, что «Przegląd», «Prawda» и другие издания напишут: «Вот последствия романа Сенкевича!»

У автора «Трилогии» был оригинальный метод работы. Он писал ровно столько, сколько требовалось для ежедневного фрагмента в газете. В 1886 году, находясь за границей, Сенкевич печатал «Потоп» в ежедневной львовской газете «Польское слово» («Słowo Polskie»). Как-то раз редакция получила депешу следующего содержания: «Телеграфируйте, где Кмициц? Я забыл и не могу дальше писать. Сенкевич». Редактор ответил: «Кмициц в Ченстохове взрывает пушку. Редакция». Похожая история приключилась при написании «В пустыне и в пуще». Речь шла о местонахождении Стася и Нэль (Судан).

После трилогии Сенкевич вернулся к темам современности. В психологическом блещущем интеллектуализмом романе «Без догмата» (1889—1890) Сенкевич экспериментирует с самоанализом, изображая тип декадента-аристократа, этакого "польского Печорина", выбирая для романа форму дневника, при этом, вмещая в роман натуралистические черты. В романе «Семья Поланецких» (1893—1894) с идеализацией дельца из шляхты контрастирует сатирическое изображение светского общества. Вообще социально-бытовые романы писателя менее удачны, нежели исторические. Выше других оценивался критикой роман «Без догмата». «Детальностью и завершенностью психологического анализа, мастерским воспроизведением движений души в целом богатстве оттенков роман существенно обогатил польскую литературу, — считает Б. Стахеев. — Сам автор говорил, что хочет воссоздать "кусочек души сложной и больной, но подлинной", изобразить человеческую натуру "глубже, чем она обычно берется, особенно в польских романах"».

С марта 1895-го по февраль 1896 года Сенкевич работал над новым историческим романом-эпопеей «Камо грядеши» о борьбе первых христиан с деспотизмом римского императора Нерона. О том, как возник замысел романа «Камо грядеши», писатель позднее рассказывал так: «Это было следствие разных причин. У меня была многолетняя привычка перед сном перечитывать древних римских историков. Я делал это не только из любви к истории, которой всегда весьма интересовался; но также из-за латыни, которую я не хотел забывать. Эта привычка позволяла мне без труда читать латинских поэтов и прозаиков и вместе с тем будила все более горячую любовь к древнему миру». Писатель, верный своим консервативным взглядам, задумал «истинно христианскую эпопею» и полагал, что она станет произведением более важным, чем все им до сих пор написанное. И, действительно, «Камо грядеши» принес Сенкевичу мировую славу. Произведение было переведено на 48 языков (и даже на волапюк — искусственный международ­ный язык, позже забытый) и издано более чем в 80 странах. В 1905 году Сенкевич был удостоен Нобелевский премии по литературе за этот роман. В приветственной речи Карл Давид Вирсен, член Шведской академии, назвал Сенкевича. одним из «редкостных гениев, которые воплощают в себе дух нации... Творчество Сенкевича необъятно и в то же время тщательно продумано. Что же касается его эпического стиля, то он отличается художественным совершенством». В ответном слове Сенкевич отметил, что «каждая нация представлена своими поэтами и писателями... Следовательно, Нобелевская премия – высокая честь не только для автора, но и для народа, сыном которого он является. Не раз говорилось, что Польша мертва, измучена, порабощена, но сегодня мы получили доказательство ее жизнеспособности и триумфа».

Хромолитография, плакат к итальянскому фильму 1912 г.

Еще при жизни автора были сняты 2 фильма по этой книге: во Франции и в Италии, а театральные постановки заполонили сцены. Была создана даже опера на сюжет из «Камо грядеши» (Жан Нуже, 1909 год).

Ян Стыка по мотивам романа "Quo Vadis":
Апостол Петр проповедует в катакомбах

Феликс Нововейский написал ораторию, Ян Стыка – картину.

Генрик Сенкевич в Закопане, 1894
репродукция Петр Мечик

С декабря 1896 года становится членом-корреспондентом, а с ноября 1914 года - почётным академиком Императорской Санкт-Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности.

Вслед за «Камо грядеши» последовал роман «Крестоносцы» (1897—1900 гг.) о борьбе Речи Посполитой с Тевтонским орденом (XIV—XV вв.), имевший политический подтекст, так как в это время наблюдается попытка германизации польского общества, а после обретения Польшей независимости ставший обязательным для чтения в польских школах. Как отмечает Б. Стахеев: «По продуманности конструкции, крепкой взаимосвязи сюжетных линий, переплетению двух планов повествования: изображение частной жизни и народной судьбы, — роман можно считать самым совершенным из крупных произведений Сенкевича. Наконец, примечательны "Крестоносцы" и организующей роман историко-философской мыслью». По мнению известной польской поэтессы Марии Конопницкой, современницы Сенкевича: «Все повествование романа кажется какой-то громадной движущейся панорамой. Действующих лиц мы встречаем почти всегда в дороге, на коне. Словно что-то толкает этих людей с места на место. Кто весел, чувствует избыток сил, тот садится на коня и с песней отправляется в путь; кто грустен или обижен судьбой, у кого тяжело на душе, тот тоже садится на коня и тоже едет, куда глаза глядят». «Все произведение пронизано горячим чувством патриотизма, который проявляется не только в раскрытии поступков главных героев, но и в самой манере повествования писателя, когда он развертывает перед читателем яркую картину всего тогдашнего польского края: рисует его дороги и пущи, замки и усадьбы, города и села; изображает жизнь простолюдинов и шляхты; создает блестящие сцены рыцарских турниров, поединков, сражений и воспроизводит нравы, обычаи, понятия и верования поляков древности. Роман полон динамики, напряжения, действия, борения страстей, кипения жизни…»

Музей Сенкевича в Обленгорке

В 1900 году Папа Римский прислал Сенкевичу поздравления по случаю того, что писателю исполнялось 50 лет со дня рождения и 25 лет творческой "карьеры". В том же году, в связи с 25-летием литературной деятельности, Сенкевичу было подарено имение Обленогорек в гмине Стравчин в Келецком повяте, приобретённое на собранные общественностью средства (впоследствии — музей писателя). Также писателю было присвоено звание почетного доктора Ягеллонского университета и звание почетного гражданина г. Львова.

По случаю двадцатипятилетнего юбилея писательской деятельности друзья вручили Сенкевичу шутливые заповеди:

Я есмь Генрик Сенкевич, который вывел тебя на поле славы всемирной. Огромно Величие Мое.

1. Не ставь Мицкевича, Словацкого, Красинского и других выше Меня.
2. Не произноси всуе имя Мое.
3. Помни день юбилея Моего, чтобы святить его.
4. Почитай Скшетуского, Заглобу, Володыёвского и Баську Его, а Меня выше всех.
5. Не насмехайся над произведениями Моими.
6. Не разжигай огонь листами из книг Моих.
7. Не распространяй творенья Мои без дополнительной оплаты в руки Мои.
8. Не искажай мысль Мою.
9. Не возжелай Обленгорека, ибо то дар народный!
10. Люби каждого литератора по мере возможности и желания, а Меня безоговорочно.

В 1905 году он закончил работу над романом «На поле славы», в котором изобразил войну поляков с турками в XVII веке, уделяя главное место знаменитым походам прославленного польского короля и полководца Яна Собеского. Этот роман оказался очень слабым в художественном отношении и не принес успеха Сенкевичу.

Олег Шупляк. Гайдамаки. Шевченко

Патриотическая попытка возвысить собственный народ, которая порождала элементы пренебрежения к другим народам, сыграла с Г. Сенкевичем злую шутку в 1907 году. Это было связано с борьбой студентов и преподавателей Львовского университета за открытие в нем украинских кафедр, а возглавлял эту борьбу М. Грушевский. Все началось со статьи норвежского писателя, нобелевского лауреата Бьернстьене Бьернсона, «Поляки — притеснителям» в начале 1907 года в венской Die Zeit, в которой воспевалась история и несокрушимость польского народа, но указывалось, что народу, который испытывает национальные притеснения и добивается возрождения собственной государственности, не подобает подавлять другой народ, преследуя украинцев за их попытку культурно-политического самоопределения (многие студенты — участники выступлений за открытие украинских кафедр — были арестованы, они объявили голодовку, что, в конечном итоге, увенчалось их полным освобождением). Б. Бьернсон продолжил в статье серию страстных публикаций на защиту славянских народов от имперского гнета, любых проявлений шовинизма. Сначала с опровержениями положений статьи норвежца, утверждениями о том, что поляки испокон веков толерантны к другим народам и остаются такими же великодушными и поныне, выступил известный на всю Европу польский пианист Игнаций Ян Падеревский. 19 мая с подобными же утверждениями выступил в газете Г. Сенкевич, добавив, что, собственно, никакого студенческой голодовки не было, это только лишняя шумиха вокруг несуществующего факта, потому что украинцы в тюрьме употребляли себе спокойно марципаны с вином. В июне Die Zeit обратилась к Ивану Франко с предложением выразить собственное мнение относительно положений статей Бьернсона, Падеревского и Сенкевича. Франко с ответом не замешкался, подав в печать статью «Три великана в борьбе за карлика», достаточно острую и иногда не совсем справедливую относительно норвежского писателя (его вместе с польскими оппонентами он называет иронически «великанами», а украинский народ — «карликом»), но в целом научно аргументированную. Приведенные Франко факты не оставляли камня на камне в патетических заявлениях поляков об извечном уважении и любви своего народа к другим нациям. И факты эти касались прошлого не только украинско-польских взаимоотношений, но и существования литовцев, белорусов, евреев в составе польского государства. Не все было так безоблачно, как пытались представить это И.Я. Падеревский и Г. Сенкевич. А львовские студенты-арестанты подали иск на Сенкевича за оскорбление достоинства и чести в Венский суд. Сначала польский писатель бравурно утверждал, что никакого иска не боится, но потом в Вену так и не поехал, согласившись, в конечном итоге, с приговором суда: 30 суток ареста с правом замены на 300 крон штрафа. Этот урок не прошел для Сенкевича даром. В 1914 году писатель получил приглашение от польского общества в Киеве провести ряд выступлений перед польскими колонистами по всей Украине, на что тот дал вежливый отказ, объясняя его тем, что свою задачу он видит в художественном творчестве, а не в публицистических выступлениях и заявлениях. Одновременно он положительно отзывался об украинской культуре, в частности дал достаточно высокую оценку творчеству Т. Шевченко. И здесь появляется проблема, которая заслуживает отдельного освещения: судьба «Гайдамаков» Шевченко в Польше в сравнении с судьбой «Огнем и мечом» в Украине...

В 1909-1910 годах Сенкевич пишет роман о событиях русской революции 1905—1907, затрагивая тему революции 1905 года в Польше - «Омуты». Здесь писатель выступил против социалистов и против революции.

Кадр из фильма «В пустыне и пуще», 1973
режиссер Владислав Шлесицкий.
На снимке: Моника Роска и Томаш Менджак
Фото: Киностудия «Kaдр»/Национальная фильмотека/www.fototeka.fn.org.pl

Большую популярность получил опубликованный в газете «Курьер варшавски» в 1910-11 гг. молодежный роман «В пустыне и пуще». Сенкевич использовал в нем в том числе собственный опыт, полученный во время путешествия по Африке. Сюжет разыгрывается в Судане во время восстания магометан против англичан. Сторонники Махди, лидеры восстания, похищают детей поляка и англичанина, работающих на строительстве Суэцкого канала – Стася Тарковского и Нель Роулайсон. Детям удается сбежать из плена, и они преодолевают большую часть континента, переживая многочисленные приключения. Стась борется с дикими животными, добывает пищу, спасает слона в ущелье, лечит Нель от тяжелой малярии. С ними путешествует собака Саба, спасенный слон и двое молодых африканцев – Кали и Мея. Дети, наконец, возвращаются к отцам, а храбрый Стась – польский патриот – выковывает на горе Килиминджаро слова польского гимна «Jeszcze Polska nie zginęła» («Ещё Польша не погибла»).

Леон Кауфман "Встреча членов Генерального комитета по оказанию помощи жертвам войны в Польше в Веве"
На самом деле, такая встреча не состоялась, это фантазия художника.
Слева направо сидят: Мария Бабская-Сенкевич (жена Генрика), Владислав Мицкевич, Генрик Сенкевич, Елена Падеревская (жена Игнация), Леония Веруш-Ковальская (жена Юзефа), Юзеф Веруш-Ковальский;
на переднем плане трое детей Веруш-Ковальских.
Слева направо стоят: дочь Лоуренс Альма-Тадема (информация из словаря польских и зарубежных художников, работающих в Польше), Симон Ашкенази, Игнаций Падеревский, Анджей Осухровский.
На заднем плане: Тадеуш Ромер, Эразм Пилц и дети Генрика Сенкевича: Юзеф и Ядвига.
Идентификация изображенных лиц на основании: Мастера пастели. От Марто до Виткачего.
Коллекция Национального музея в Варшаве, Варшава 2015, стр. 218, ISBN 978-83-7100-917-4

С началом Первой мировой войны Сенкевич перебрался в Швейцарию. Несмотря на то, что у него был сильный склероз, работал в Красном Кресте. Совместно с Игнацием Яном Падеревским и Анджеем Осухровским основал и возглавил Швейцарский Генеральный комитет помощи жертвам войны в Польше. Последний роман Сенкевича «Легионы», посвященный польским легионам Генрика Домбровского, сражавшимся в армии Наполеона, так и не был закончен.

некролог

15 ноября 1916 года жизнь великого писателя-историка Генрика Сенкевича оборвалась в швейцарском городе Веве.

В 1924 году прах писателя был перенесён в Варшаву и погребён в крипте кафедрального собора Св. Иоанна Крестителя.

Личная жизнь.

Как-то, пребывая в прекрасном настроении, Сенкевич обратился к Фердинанду Хёсику, известному в то время автору историко-литературных штудий: «Господин Фердинанд! Вы хотите, чтобы я рассказал вам, когда впервые влюбился?» На что Хёсик ответил: «Нет, нет, мне это не интересно. Когда вы по-настоящему впервые влюбились, решать мне».

Генрик Сенкевич со своими детьми

Генрик Сенкевич с дочерью Ядвигой

18 августа 1881 года Генрик Сенкевич женился на польке Марии Эмилии Шеткевич (р. 8 сентября 1854 г.), с которой познакомился в 1879 в Италии. Брак оказался успешным, счастливым, но, увы, недолгим. 15 июля 1882 г. у Сенкевичей родился сын Генрик Юзеф, через год, 13 декабря 1883 г. – дочка - Ядвига Мария. После рождения дочери здоровьем Марии пошатнулась и 19 октября 1885 г. на курорте Фалькенштейн она скончалась от туберкулеза. В 1888 году анонимный поклонник «Трилогии» выслал Сенкевичу 15 тысяч рублей вместе с письмом: «Это ничто – Михал Володыёвский». Писатель не хотел принимать деньги и дал объявление в газете и призвал анонима забрать свой подарок, однако тот не отозвался. На полученные таким образом средства автор «Трилогии» учредил стипендиальный фонд имени своей покойной жены, выплачивавший стипендии больным туберкулёзом деятелям культуры, стипендиями фонда пользовались, в частности:

• польская писательница, поэтесса, новеллистка, литературный критик и публицист, автор произведений для детей и юношества Мария Конопницкая;
• польский поэт, драматург, живописец и дизайнер мебели и интерьеров Станислав Выспянский;
• польский писатель Станислав Феликс Пшибышевский;
• польский писатель, художник и философ Станислав Игнаций Виткевич;
• польский писатель, публицист, политический деятель Густав Даниловский;
• польский поэт, прозаик и драматург Казимеж Пшерва-Тетмайер.

В Кракове 11 ноября 1893 г. Сенкевич женился на почитательнице своего таланта, юной Марии Романовской, приемной 19-летней дочери одесского богача Константина Володковича. Брак оказался недолгим - супруги, поскольку у них были разные взгляды на жизнь, по инициативе жены разошлись спустя всего лишь месяц. Однако официальный развод с разрешения римского папы последовал только в начале 1896 г. В 1904 году женился на своей племяннице (кузине) по материнской линии Марии Марцьяне Александре Бабской (родившейся в 1864 г).

Первый памятник Генрика Сенкевича был открыт в 1927 году в Быдгоще (Польша) в присутствии польского президента Мосцицького, разрушен немцами в 1939 году и перестроен после Второй мировой войны в другой форме.

в Слупске

во дворце Радзиёвича

в Кельце

в Ченстохове

в Варшаве

Курган Генрика Сенкевича в Воле Окшейской

Статуя автора Quo Vadis,
недалеко от Виллы Боргезе в Риме

Творчество Сенкевича сыграло большую роль в истории польской культуры и получило всемирное признание. Еще при жизни он стал одним из самых известных и популярных польских писателей, как на Родине, так и за рубежом. Например, его роман «Quo vadis» был переведён почти на 50 языков, роман «Без догмата» (1889—1890) высоко ценили Л.Толстой (с которым даже переписывался), Н.Лесков, А.Чехов, М.Горький и другие русские писатели. В книге "Очерки о современных романистах" ("Essays on Modern Novelists", 1910) американский критик Уильям Лайон Фелпс назвал его "одним из величайших современных мастеров реалистического романа..." Сенкевич, в частности его "Огнем и мечем" и "Омуты", оказал влияние и на творчество Михаила Афанасьевича Булгакова, особенно в романах "Белая гвардия" и "Мастер и Маргарита". В 1929 г. одну из глав первой редакции "Мастера и Маргариты", "Мания фурибунда", отданную 8 мая для отдельной публикации в альманахе "Недра", Булгаков даже подписал псевдонимом "К. Тугай" (отсылка на Тугай-бея из "Пана Володыевского"). Булгакова и С. роднило неприятие насилия, отрицание целесообразности революционного переустройства общества в противоположность медленной эволюции и постепенному просвещению народа, а также консервативная приверженность культурной традиции против многочисленных эстетических новаций конца XIX - начала XX в. Оба писателя показывали ту опасность, которую представляет собой народная стихия, высвобождаемая во время мятежей и войн. Не смотря на то, что само имя Сенкевича встречается у Булгакова встречается лишь однажды. В "Белой гвардии" при описании крестьянских восстаний на Украине 1918 г. автор сообщает: "И в польской красивой столице Варшаве было видно видение: Генрик Сенкевич стал в облаке и ядовито ухмыльнулся". Это место, вне всякого сомнения, восходит к следующим строкам из начала романа "Огнем и мечом", повествующего о восстании на Украине, поднятом в 1648 г. гетманом Зиновием Богданом Хмельницким (1595-1657) и получившем страшное в памяти поляков и евреев название "хмельниччина": "Над Варшавой являлись во облаке могила и крест огненный, по каковому случаю назначалось поститься и раздавали подаяние, ибо люди знающие пророчили, что мор поразит страну и погибнет род человеческий".

Произведения Сенкевича многократно экранизированы на родине писателя и за ее пределами. Особенно часто экранизировали «Камо грядеши», первой экранизацией которого можно считать 30-ти секундную ленту братьев Люмьер (1899). Первая полнометражная экранизация вышла в 1912 году в Италии (реж. Энрико Гуаззони). Самые известные экранизации: «Quo vadis» (1951, США), «Огнём и мечом» (1999, Польша, Ежи Гофман), «Quo vadis» (2001, Польша).

В гофмановском «Огнём и мечом» по сравнению с романом Сенкевича есть одно существенное изменение. Согласно литературному произведению, Горпина — старая и страшная гадалка, близкая к ведьме. В картине Гофмана героиня Р. Писанки — молодая, может, тоже ведьма, но не лишенная аутентичного шарма, привлекательности. Ее безнадежная влюбленность в Богуна добавляет драматизма действию, а заодно лишает произведение разделения на «позитивных» поляков и «негативных» украинцев. Новое тысячелетие дает и новый, украинский перевод романа «Огнем и мечом».

Музыкальная тема польских войск и финальная фильма «Огнём и мечом» (1999) — песня «Гэй, соколы» — польская песня, популярная также в Украине и Белоруссии. По общепринятому мнению, её автором является польско-украинский поэт, один из представителей польской украинской школы Фома Падура (1801—1871 год), но тем не менее в некоторых источниках она преподносится как польская или украинская народная. «Hej, sokoły» рассказывает об украинском казаке (в некоторых вариантах улане), уехавшем на чужбину и тоскующем о Родине, и о любимой девушке, которая осталась там. В настоящее время она входит в репертуар различных польских (напр., Марыли Родович), украинских (Волынский народный хор, Владимир Верминский) и белорусских (Ольга Терещенко) фолк- и поп-исполнителей. В России песню исполняет, в частности, Академический ансамбль песни и танца Российской Армии им. А. В. Александрова.

4 декабря 2009 г. состоялся релиз игры "Mount & Blade. Огнём и мечом" - первого официального дополнения к однопользовательской ролевой игре "Mount & Blade", разрабатанное совместно киевской студией «СиЧъ» и продюсерским фондом Snowberry Connection, по мотивам произведения Сенкевича. Игру на территории Российской Федерации издавали совместно фирма «1C» и Snowball Studios.

Ил-62 Бортовой: RA-86708 s/n: 41802
КрасЭйр (AirUnion) Красноярский край (Россия)
текущее состояние: порезан
(c) Дмитрий Важанов, 26 апреля 2009

Также в его честь был назван самолет Ил-62 с бортовым номером RA-86708.

Henryk Sienkiewicz na banknocie 500000 zł z 1993 roku

Бонус. Афоризмы Сенкевичa

• В мире зла, глупостей, уверенности и сомнений, называемых существованием, есть одна вещь, для которой еще стоит жить и которая, несомненно, сильна, как смерть: это — любовь.
• Любовь, желающая быть только духовной, становится тенью; если же она лишена духовного начала, то она становится подлостью.
• Как свет исходит от солнца, так и счастье исходит из любви.
• Найдя бога, которого они могли любить, люди находили то, чего никому доселе не мог дать тогдашний мир,- счастье любви.
• Ничто так не покоряет, не смягчает мужского сердца, как сознание, что его любят.
• С любовью жизнь имеет цену, без нее - не стоит ломаного гроша.
• На свете нет более затрепанного слова, чем "любовь", так что неприятно даже повторять его.
• Женщина в действительности не такова, какой кажется большинству людей, а такова, какой ее видит влюбленный в нее мужчина.
• Кто-то сказал: иногда мужчина, ошибаясь, утверждает, что дважды два - пять, и его можно поправить. Женщина же будет утверждать, что дважды два - лампа, и тогда хоть головой об стену бейся!
• Красивую женщину всегда надо ценить на вес золота, но той, которая еще и любит, вовсе нет цены.
• В иностранке, хотя бы красавице из красавиц, я всегда буду видеть прежде всего лишь представительницу женского пола, а не женскую душу.
• В любовнице ищи чего хочешь: ума, темперамента, поэтического настроения, впечатлительности, но с женой нужно жить всю жизнь, а потому ищи в ней то, на что можно положиться, ищи основ.
• Даже заповедь божья не приказывает любить ближнего больше, чем самого себя.
• …она немолода и добродетельна! Худшего сочетания не могу себе представить.
• Как-то раз Генрика Сенкевича познакомили с актрисой, ветераном сцены, которая стала с ним кокетничать, рассчитывая на взаимность.
  «Какие чувства я в вас пробуждаю, дорогой мэтр?» — спросила она его спустя некоторое время.
  «О! Одно из самых возвышенных: отвращение к греху».
• Война и любовь - вот две единственные вещи, ради которых стоит рождаться и жить.
• Война, недобрая матерь, детей своих, точно Сатурн, пожирает, а кого не пожрет, того, словно пес кости, изгложет.
• Не может быть мира с волком, который привык жить чужим.
• Лучше открытый враг, чем коварный друг.
• Дружба что иммортель [бессмертник]: хоть это бледный цветок, но он никогда не вянет.
• В мире животных объединяются только слабые, те же, которых природа наделила мощными клыками и когтями, ходят в одиночку, ибо им достаточно собственной силы. Однако это наблюдение только в исключительных случаях применимо к людям. Чаще всего неспособность человека к дружбе – доказательство не силы, а холодности сердца.
• Благодаря согласию растут малые государства, из-за раздора гибнут великие державы.
• От предательства не спасут ни клятвы, ни печати, ни пергаменты.
• Заслуга — она, что масло, наверх всплывает.
• Почести меняют нравы.
• Везде и всюду жизнь держится на труде.
• Ложь, подобно маслу, скользит по поверхности истины.
• Лжет только тот, кто боится.
• Смола не липнет так к одежде, как дурная слава — к имени.
• Счастье — это глаза, которые могут засориться пылинкой, и из них потекут слезы.
• Счастье всегда там, где человек его видит.
• Величина всякого несчастья измеряется не сущностью его, а тем, как оно на человеке отражается.
• Гроза не может продолжаться бесконечно, а значит, она минует и должно распогодиться.
• Кто хочет, чтобы его не поглотила пучина, должен уметь плавать.
• «Самолюбие, суетность и стремление нравиться – неисчерпаемый источник внутренней неуверенности и слабости. Человек почти безотчетно хочет нравиться другим и вызывать к себе сочувствие, а ища путей к этому, тысячи раз отступает от своей внутренней правды.
• Так называемый идейный разговор заключается, как известно, в большой степени в цитировании заглавий разных книжек.
• В каждом из нас заключены два человека, из которых один порицает то, что делает другой.
• Старая история – кто чересчур в себе копается, тот кончает душевным разладом. А кто с собой не в ладу, тот не способен принимать решения. Эх, мы живем в больном веке, ныне только ослы еще не целиком утратили волю. А все, у кого есть хоть капля разума, непременно начинают во всем сомневаться и убеждать себя, что, в сущности, не стоит ничего хотеть.
• Я – человек, досконально познавший самого себя. Иногда я мысленно посылаю к черту свое второе «я», которое вечно наблюдает, критикует меня, не дает отдаться целиком никакому впечатлению, никакому действию или чувству, никакому наслаждению, никакой страсти. Быть может, самопознание – признак высшего умственного развития, но оно вместе с тем сильно ослабляет восприимчивость. Заниматься всегда бдительной самокритикой – это значит выключить из внутренней жизни какую-то часть души и мозга, которая этим занята, – следовательно, жить не всем существом, а только другой его частью. Это так же мучительно, как для птицы – летать на одном крыле. Кроме того, чересчур усиленное познание самого себя лишает человека способности действовать. Если бы не это, Гамлет сразу в первом же акте трагедии проткнул бы шпагой своего дядю и преспокойно унаследовал бы королевский престол.
• Мои нервы не выносят демократов – я имею в виду, конечно, не простой народ, а всяких патентованных демократов. Ну, а об аристократии могу сказать одно: если действительно ее существование оправдывается историческими заслугами предков, то у нас большая часть этих заслуг такого сорта, что потомкам следовало бы надеть на себя власяницу и посыпать головы пеплом.
• Гений смерти не менее прекрасен,чем гений сна,у него тоже за плечами крылья.
• О смерти не стоит думать, ибо она о нас сама думает без нашей помощи.
• Все законы, любое право позволяет отражать силу силой и защищаться всеми средствами.
• Среди безумных сам становишься безумным и, более того, начинаешь находить в безумии некую прелесть.
• Кто несет в себе солнце, тот способен зажечь всех вокруг, тот же, в ком пылает костер, хотя бы и яркий, зажигает лишь тех, кто рядом.
• ...грош, поданный скупцом, производит большее впечатление, нежели золотой, получаемый от человека щедрого.
• Слабые характеры нуждаются в бесконечных поблажках, только для сильных людей препятствие служат стимулом к действию.
• Мир стоит на обмане, и вся жизнь - мираж. Душа - тоже мираж. Надо все же иметь достаточно ума, чтобы отличать миражи приятные от неприятных.
• Я всегда верю в то, во что мне выгодно верить, и в этом состоит моя философия.
• Куда легче услышать философское рассуждение, чем добрый совет.
• Скептицизм мой - так сказать, скептицизм в квадрате, - исключает наличие всяких непоколебимых убеждений.