Сегодня, 1 ноября 2016 года, исполняется 40 лет премьере показа замечательного художественного фильма замечательного актера, а также режиссера и сценариста (этого фильма) — «Дни Турбиных» — снятого по одноимённой пьесе (авторское изложение для сцены первого романа М. А. Булгакова — автобиографического романа-реквиема «Белая гвардия», вернее первой части произведения: еще две части так и остались только творческой задумкой Мастера) М. А. Булгакова, премьере (во МХАТе) которой в этом году так же исполнилась круглая дата — 90 лет (5 октября) — и которую, единственную из всего литературного наследия Михаила Афанасьевича поставленную при его жизни, несмотря на то, а, зачастую, именно, потому, что она рассказывала о жизни русской интеллигенции на примере семьи белогвардейских офицеров Турбиных во время гражданской войны в любимом Мастером Городе, и была единственной пьесой в советском театре, где белый лагерь показывался не карикатурно, а с глубоким сочувствием (хотя в самый последний момент перед премьерой пришлось внести ряд изменений, особенно в финал, где появились нарастающие звуки «Интернационала», а Мышлаевского заставили произнести «здравицу» Красной Армии и выразить готовность в ней служить, а так же снять сцены, связанные с петлюровской вольницей, которая в своей жестокой стихии очень напоминала красноармейцев; сам же Алексей Турбин из врача в результате творческой эволюции "превратился" в полковника, трагическая гибель которого взрывала камерность турбинского дома с кремовыми занавесками), любили все:
- и сам Отэц всех народов и Вождь И.В.Сталин, посмотревший спектакль не менее 20 раз, хотя и писавший: «Почему на сцене так часто ставят пьесы Булгакова? Потому, должно быть, что своих пьес, годных для постановки, не хватает. На безрыбье даже «Дни Турбиных» — рыба». Кстати, очень может быть, что «Турбины» сохранили жизнь самому Булгакову: если бы его арестовали, спектакль пришлось бы снять. Также возможно, что лишь из-за полюбившейся Сталину пьесы автора не выпустили за границу: останься он у брата в Париже — и спектакль тоже запретили бы. И Сталин лишился бы любимого зрелища;
- и нарком по военным и морским делам К.Е.Ворошилов, сыгравший большую роль в переговорах о разрешении пьесы;
- и все слои населения Советской России: когда в театре шли «Дни Турбиных» (выдержавшие 108 представлений за первый сезон 1926-1927 годов (больше любого другого спектакля московских театров) и почти тысячу при жизни автора) в Камергерском переулке дежурили сразу 2 кареты «скорой помощи»: искренне сопереживая событиям на сцене, публика настолько давала волю эмоциям, плакала и смеялась, размышляла, вслед за Булгаковым, о непростых судьбах своей страны, так горячо сопереживала происходящему на сцене, что медикам не приходилось сидеть без дела;
- и даже белоэмигрантские круги, встретившие ее, переписываемую (в то время, как за границей ещё ничего не знали не только о романе «Белая гвардия», но и о самом авторе) от руки бывшими белыми воинами, «на ура»;
- а экс-гетман Украины Скоропадский — один из эпизодических героев пьесы, проживавший в то время в пригороде Берлина Ванзее — чуть было не вызвал на дуэль начальника II отдела РОВС (Русского Общевоинского Союза, самой крупной военной организации эмиграции), главу русской колонии в Берлине, генерал-майора А.А. фон Лампе, из-за того, что фон Лампе, не только допустил постановку «Дней…», но и сам выступил в качестве военно-исторического консультанта «этого безобразия», на что фон Лампе отписал Скоропадскому в ноябре 1928 года: «На сцене выведены русские офицеры — горячие патриоты, выведены исторические типы русского офицерства, которые дали и бойцов за Киев, и мучеников Добровольческой армии, и героев русской эмиграции. Это те офицеры, которые и теперь не закончили службы своей Родине и которые сквозь тяготы работы в шахтах Болгарии и у станков во Франции, только и мыслят о матери — России…».
Вокруг обстоятельств создания этого романса до сих пор не утихают споры. Плагиатор ли Михаил Матусовский? Автор музыки – Вениамин Баснер или кто-то другой? Акация, воспетая в романсе, – киевская, одесская, московская или еще чья-нибудь? На сей счет существует множество версий, порой любопытных, но не выдерживающих разумной критики. Так бывает всегда, когда какое-то явление, событие в жизни хотя бы нескольких человек запоминается и позже обрастает всевозможными легендами и мифами. Одно несомненно: как ни крути, а фильму, где впервые (и то не полностью) прозвучал романс, о котором пойдет речь, стукнуло сорок лет… Что и говорить, возраст обязывает кое-что уточнить…
Тема и вариации…
Довольно забавно, что существует 2 абсолютно равных по красоте романса, воспевающих цветущую акацию и сопутствующие настроения, возникающих один из другого и имеющих при этом ещё пару-тройку ответвлений.
Авторство первого по времени появления романса теряется в музыкальной истории. Существует несколько «исходных» версий со своими авторами текстов и музыки.
Согласно некоторым источникам, романс "Белой акации гроздья душистые" был впервые опубликован в 1902 году. В конце XIX века в Санкт-Петербурге немец Юлиус-Франц-Генрих-Мартин Циммерман открыл нотный магазин и музыкальное издательство, опубликовав произведения Балакирева, Гречанинова, Танеева и других русских музыкальных классиков. В том числе, им же издавалась серия «Цыганские ночи», в которой и напечатали наш романс без указания авторов. Вот его слова, написанные, скорее всего, поэтом А. А. Пугачевым и положенные на музыку композитором А. Зориным (настоящая фамилия – А. М. Цимбал):
Белой акации гроздья душистые
Вновь аромата полны,
Вновь разливается песнь соловьиная
В тихом сиянии чудной луны!
Помнишь ли лето, под белой акацией
Слушали песнь соловья?..
Тихо шептала мне чудная, светлая:
«Милый, поверь мне!.. навек твоя».
Годы давно прошли, страсти остыли,
Молодость жизни прошла,
Белой акации запаха нежного,
Верь, не забыть мне уже никогда...
 |
| Василий Васильевич Бессель |
Белой акации грозди душистые
Вновь аромата полны.
Вновь разливается песнь соловьиная
В тихом сиянье луны.
Помнишь ли лето:
под белой акацией слушали песнь соловья?..
Тихо шептала мне – чудная, светлая:
«Милый, навеки твоя!»
Годы давно прошли, страсти остыли,
Молодость жизни прошла.
Но белой акации запаха нежного
Мне не забыть никогда!
По крайней мере, два этих источника объединены «цыганским» происхождением романса, что, в общем-то, для того времени и не сильно удивительно, равно как и отсутствием авторов музыки и слов. У остальных аранжировщиков дело ещё более усугубилось, посему оригинальный текст этого цыганского романса уже практически невозможно найти.
Романс становился все более популярным. С ростом популярности романса и его распространением на граммофонных пластинках по городам и весям росло лишь количество приложивших к нему руку постфактум. Его текст и ноты публиковались с подзаголовком "известный цыганский романс в редакции Вари Паниной и музыкальной обработке Зорина", но при этом по-прежнему оставался безымянным. Со словами «экспериментировали» Варя Панина (1903), Волин-Вольский, А. Пугачёв. Музыку на свой лад аранжировали А. Зорин (он же А. М. Цимбал) (1903), М. Шаров, А.Луценко, М. К. Штейнберг (1906) – каждый из них отличился в написании или переписывании тех или иных «цыганских романсов». Многие исследователи считают, что словами романса "Белой акации гроздья душистые" является творчески переработанное стихотворение А. Пугачёва, который написал более трех десятков различных салонных романсов, хотя документальных подтверждений тому доселе не обнаружено. В других источниках авторство романса приписывали Волину-Вольскому (известен его романс на музыку Шарова "Слеза мой взор туманит"). Наибольшую популярность романс "Белой акации гроздья душистые" приобрел в исполнении Юрия Морфесси (1882-1957) после того, как тот его творчески и весьма значительно переработал. Романс стал именоваться "Белая акация":
Белой акации
Ветви душистые
Веют восторгом весны,
Тихо разносится
Песнь соловьиная
В бледном сверканьи,
Сверканьи луны.
Помнишь ли ночью
Средь белых акаций
Трели неслись соловья,
Нежно прильнув,
Ты шептала мне, томная:
«Верь, навсегда,
Навсегда я твоя»?
Время промчалось,
И старость нещадную
Нам подослали года,
Но аромата
Пахучих акаций
Мне не забыть,
Не забыть никогда.
Хотя данный вариант, некоторые историки приписывают А. Волину-Вольскому.
Граммофонные пластинки с записями "Белой акации" в исполнении Паниной, Вяльцевой, Сергеевой, Эмской, Морфесси и братьев Садовниковых быстро разнесли ее по всем уголкам необъятной страны и даже уже в гражданскую отправились вместе с их обладателями в изгнание.
"Белой акации цветы эмиграции", – ехидно отозвался Остап Бендер об Ипполите Матвеевиче Воробьянинове и иже с ним, естественно, перефразируя первую строку цитируемого нами произведения. Это свидетельствует о том, что название романса стало нарицательным…
Интересны и дальнейшие, воистину "революционные превращения" этого полюбившегося тысячам соотечественников произведения, которое из салонно-цыганского преобразовалось в нечто совсем иное.
"Белой акации цветы эмиграции"
Бедный романс куда только судьбинушка не забрасывала. К 1914 году он был столь исполняемым и любимым, что «ушёл» добровольцем в Первую мировую войну, где приобрёл другие слова на тот же самый мотив (сия традиция, как известно, была поддержана многими песнями также и во время Великой Отечественной войны). Теперь это уже была солдатская патриотическая песня «Слыхали, деды, война началася», которая начиналась такими словами:
Слышали, деды, – война началася,
Бросай свое дело, в поход собирайся.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
Деды вздохнули, руками взмахнули,
Знать, на то воля, и слезы смахнули…
В 1917 году свершилась та, о которой так долго говорили большевики, после чего страна погрузилась в пучину другой войны – Гражданской. И вновь этот романс оказался на передовой, притом с обеих конфликтующих сторон и практически с одинаковыми словами припева.
Добровольцы «белой гвардии» царского генерала Антона Ивановича Деникина, переделав и дополнив куплеты этой песни, сделали ее гимном своей Добровольческой армии, который в 1919 г. распевали и в захваченном ими Киеве. В эти годы напев песни сложился окончательно, в его основе оставалась все та же "Белая акация".
В своей книге «Последние юнкера» Виктор Александрович Ларионов, артиллерист-марковец, приводит текст песни Добровольческой армии, ставшей продолжением предыдущей и, так сказать, «внуком» «Белой акации»:
Слышали братья,
Война началась!
Бросай своё дело,
В поход снаряжайся.
Припев:
Смело мы в бой пойдём
За Русь Святую
И, как один, прольём
Кровь молодую!
Деды вздохнули,
Руками всплеснули, –
Божья, знать, воля,
Отчизну спасай!
С тихого Дона,
С далёкой Кубани –
Все собирались
Россию спасать.
Вдали показались
Красные роты…
Ружья в атаку!
Вперёд пулемёты!
Вот и окопы,
Рвутся снаряды,
Их не боятся
Белых отряды.
Рвутся снаряды,
Трещат пулемёты,
Отряды пехоты
Стремятся вперёд!
Кровь молодая
Льётся рекою,
Льётся рекою
За русскую честь!
Вечная память
Павшим героям,
Вечная слава
Героям живым!
Кроме того, в той же книге автор приводит и некоторые переделки «Добровольческой песни»:
Смело мы в бой пойдём,
А я останусь…
С частью хозяйственной
Я не расстанусь…
А припев мог быть таким:
Мы смело в бой пойдём за Русь Святую
И всех жидов побьем – сволочь такую…
Или:
«Мы смело в бой пойдём за Русь Святую
Большевиков побьём – сволочь такую…»
Или вот еще вариант "Добровольческой песни":
Слышали деды – война началася,
Бросай свое дело, в поход собирайся.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
Рвутся снаряды, трещат пулеметы,
Скоро покончим с врагами расчеты.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
Вот показались красные цепи,
С ними мы будем драться до смерти.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
Вечная память павшим героям,
Честь отдадим им воинским строем.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
Русь наводнили чуждые силы,
Честь опозорена, храм осквернили.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
От силы несметной сквозь лихолетья
Честь отстояли юнкера и кадеты.
Мы смело в бой пойдем за Русь Святую
И как один прольем кровь молодую.
А вот еще одна интересная версия. МАРШ БЕЛОЙ АРМИИ
Слышишь, гвардеец? - война началася,
За Белое Дело, в поход собирайся.
Припев (2 раза):
Смело мы в бой пойдём за Русь святую,
И, как один, прольём кровь молодую.
Рвутся снаряды, трещат пулемёты,
Скоро покончим с врагами расчёты.
Вот показались красные цепи,
С ними мы будем драться до смерти.
Вечная память павшим героям,
Честь отдадим им воинским строем.
Русь наводнили чуждые силы,
Честь опозорена, храм осквернили.
От силы несметной сквозь лихолетья
Честь отстояли юнкера и кадеты.
вот еще вариант
Белой акации гроздья душистые...
С нами Деникин, с нами Колчак.
Вспомним Корнилова, как, умирая,
Он завещал нам Россию спасти.
Рвутся снаряды, трещат пулемёты,
Но их не боятся белые роты.
Через каждые две строки припев, естественно.
Генерал Петр Краснов изображает исполнение песни Добровольческой армией, выступившей в феврале 1918 года в 1-й Кубанский "Ледяной" поход, в романе "От двуглавого орла к красному знамени" (1921):
Вместе пойдем мы
За Русь святую!
И все прольем мы
Кровь молодую!
Близко окопы...
Трещат пулеметы...
Тот же самый фрагмент песни он приводит и в другом эпизоде романа: поет его в марте 1920 года семилетняя девочка на Принцевых островах в Мраморном море, куда ей удалось эвакуироватся при Новороссийской катастрофе Деникина. Песне ее научил офицер в Новороссийске.
А это уже украинская обработка песни.
На что красноармейцы под чутким руководством большевиков переделали эту героическую песню-гимн белогвардейцев на свой лад, причем при этом уже не за Русь Святую, которую сами и прикончили, спешили отдать свои жизни бойцы, а за очень воинственную Советскую власть:
Слушай, рабочий,
Война началася,
Бросай свое дело,
В поход собирайся.
Смело мы в бой пойдём
За власть Советов
И, как один, умрём
В борьбе за это!
Слушай, крестьянин,
Война началася,
Бросай свою соху,
На фронт собирайся.
Войны мы не хотим,
Но в бой готовы,
Ковать мы не дадим.
Для нас оковы.
Рвутся, снаряды,
Трещат пулемёты,
Но их не боятся
Красные роты.
Смело мы в бой пойдём
За власть Советов
И, как один, умрём
В борьбе за это!
Вот и окопы,
Летают снаряды,
Смело вперед идут
Наши отряды.
Войны мы не хотим,
Но в бой готовы,
Ковать мы не дадим.
Для нас оковы.
А после и вовсе ускорили темп до маршевого, мелодии припева придали элементы гусарской мазурки и выдали на-гора песню «Смело мы в бой пойдём», умирая уже «за власть Советов».
Слушай, рабочий, война началася:
Бросай свое дело, в поход собирайся!
Смело мы в бой пойдем за власть Советов
И как один умрем в борьбе за это.
Рвутся снаряды, трещат пулеметы,
Но их не боятся красные роты.
Смело мы в бой пойдем за власть Советов
И как один умрем в борьбе за это.
Вот показались белые цепи,
С ними мы будем биться до смерти.
Смело мы в бой пойдем за власть Советов
И как один умрем в борьбе за это.
Вечная память павшим героям,
Вечная слава тем, кто живет!
Смело мы в бой пойдем за власть Советов
И как один умрем в борьбе за это.
Упоминается в военных мемуарах, в романе Константина Федина «Необыкновенное лето» (место действия – Саратов, 1919) и у Дмитрия Фурманова в «Чапаеве» (наступление на Уфу, май 1919 года): «Слова тут пелись ничего не значащие, хорошая песня еще не появилась, но припев… припев пели удивительно!». То есть, песня устоялась где-то к середине 1919 года.
Припев "Смело мы в бой пойдем" в дальнейшем использовался и в других песнях - в частности, он закрепился в песне февральской революции 1917 года "Чуть заря занялась над Россией" (первоначально она не имела припева):
Чуть заря занялась над Россией,
Мы гордо ступили вперед.
Нам песни нужны здесь иные,
Мы новый свободный народ!
Припев:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И как один умрем
За дело это.
Мы помним нагайки и пули,
Нам снится сырой каземат.
Упали царизма ходули –
Уж им не вернуться назад.
Уж вы, трубачи, заливайтесь!
Пусть песни погромче звучат!
Пред нами, враги, расступайтесь,
Идет красным маршем солдат!
Так и пели ее с разными словами по разные стороны баррикад, и белые, и красные. И с той, и с другой стороны сражались обычные русские люди. Не случайно, что и песня им одна и та же по душе пришлась. Но каждый привнёс в неё своё понимание...
Так, триединым, романс и продолжал жить. «Добровольческую» версию, конечно, вряд ли кто-то исполнял, а вот исходный романс "Белой акации гроздья душистые", упомянутый, к слову, в книге Ильфа и Петрова «12 стульев» Остапом Бендером в контексте «Белой акации, цветы эмиграции», и, конечно же, «Смело мы в бой пойдём» ждала более счастливая судьба.
Дальнейшим развитием этой песни занялись наши иностранные товарищи.
Так, на английском языке получилась такая песня:
Hear, worker, the war began
Quit your job, get ready to march.
Refrain :
We shall bravely go to
the battle for Soviet regime
And we all to the last man
shall die fighting for this.
The grenades are bursting,
the mashines — gun are rattling,
But Red companies don't fear of it.
Refrain.
Now the lines of Whites appear,
We shall fight them until death.
Refrain.
Let the memory of fallen heroes live forever
Ethernal glory for those who live!
Refrain.
И, конечно же, китайские братья тоже не остались в стороне:
1、
你听吧同志，那战争已来临，
快放下你工作，来，一起去参军！
（副歌：）
我们勇敢去作战为苏维埃政权
我们万众一心，为自由生存！
2、
机枪在呼啸，炮弹在轰鸣，
再凶猛的敌人也吓不倒我们。
（副歌：）
3、
白军的队伍正一步步逼近，
上前决一死战，绝不放弃斗争。
（副歌：）
4、
永恒地纪念阵亡的将士，
那永恒的光荣，归活着的英雄！
（副歌：）
Японский вариант:
夜更けにうたうは夜鶯
(うぐいす) 眠りに就く街並み
アカシア馨しい花よ
わが胸夜ごと痛む
すべてを洗う春の雨
庭の隅淀む水
若き日々の思い出
過ぎ去る美しい時よ
時去り頬に白い雪
清らな枝はいずこ
冬の嵐その白さが
思い出させる、今
激しく風吹くこの時
波打ち高鳴る胸
アカシア馨しい花よ
失われしわが時
アカシア馨しい花よ
甦りしわが時
Наши финские соседи настолько прониклись музыкой романса, что сочинили 2 свои песни на известный мотив. Первой стала песня «Valkoakaasiat»:
Tuoksuvat tuomien valkoiset kukkaset,
terttuinsa peitoss' on puu.
Lehdossa laulanta soi satakielien,
hiljaiseen yöhön luo loisteensa kuu.
(Muistatko kesän, kun tuoksuissa tuomien
haaveillen istuimme ain?
Kuiskaili silloin tuo helskyntä hempeä:
Armaani, aina, sun ain' oon mä vain.)
Vuodet on vierineet, hurmos on haihtunut,
nuoruus jo mennyt on, oi!
Vaan en mä valkoisten tuomien tuoksua
unhoittaa koskaan, en koskaan mä voi!
Vaan en mä valkoisten tuomien tuoksua
unhoittaa koskaan, en koskaan mä voi!
Другую, «последнюю песнь викинга» «Matkan lopussa» автора Henri Sorvali, исполнила группа «Moonsorrow»:
Painavi mieleni
kuin kaikki maa.
Vaipuu jo eloni
sammalten taa.
Ikihonkain siimekseen
yksin nyt jään.
Menneet on linnut sen,
lehvät vain nään.
Sulkeutuu maailma kerran
ihmisen eestä.
Laulunsa viimeinen
taivaisiin soi.
Syömmeni kyyneleet
kuin kastetta ois.
Mukana tuulen
ne kulkeutuu pois.
Sulkeutuu maailma kerran
ihmisen eestä.
Laulunsa viimeinen
taivaisiin soi.
Второе рождение
Шли годы… Канули в историю события Первой мировой и Гражданской войн, позже "идеологически выверенные" и покрытые толстым и нестираемым хрестоматийно-коммунистическим глянцем… С успехом (не менее тысячи раз!) прошла мхатовская постановка "Дней Турбиных", где звучал тот самый романс "Белая акация". Легендарный спектакль, который любил лично Иосиф Сталин, в конце концов был запрещен.
Впрочем, в СССР была попытка репрессии и песни "Смело мы в бой пойдем", которую в 1930-31 гг. Российская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ) призвала запретить как "перелицовку старого буржуазного песенного хлама". Сюда же попали "Марш Буденного" (как обработка еврейской свадебной мелодии), "Мы кузнецы" (мотив венской шансонетки), "Молодая гвардия" (отзвуки старого национального гимна) и еще ряд песен...
Однако, в 1950-е романс снова вспомнили и включили в свой репертуар признанные мастера этого жанра:
- Алла Баянова,
- Георгий Виноградов и Пётр Медведев,
- Надежда Обухова,
- Борис Штоколов,
- а позднее Валерий Агафонов,
- Людмила Зыкина,
- Галина Улетова.
Вот что пишет музыковед Евгений Бирюков: "Приступая к съемке "Дней Турбиных", Владимир Павлович вспомнил, что в те давние времена, когда происходит действие пьесы Булгакова, в моде был романс "Белой акации гроздья душистые", мелодия которого позднее изменилась почти до неузнаваемости, приобрела маршевый характер и легла в основу известной революционной песни "Смело мы в бой пойдем". Режиссер захотел, чтобы темы этих двух песен прозвучали в картине как отзыв, эхо, отдаленное воспоминание тех лет, и поставил такую задачу перед Михаилом Матусовским и композитором Вениамином Баснером. Так появились в фильме две песни. Маршевая песня о бронепоезде "Пролетарий" за пределы фильма не вышла и широкого звучания, как говорится, не обрела, чего не скажешь о "Романсе", как назвали поэт и композитор песню-реминисценцию о "Белой акации". Кроме того, что очень важно для нас, Владимир Басов попросил поэта о том, чтобы романс был "киевским, но без упоминания слова Киев", как и у Михаила Булгакова, хотя каждый читатель пьесы "Дни Турбиных" и романа "Белая гвардия" (а уж тем более – киевлянин) знает, что у Михаила Афанасьевича Киев всегда именуется Городом. Именно так, с большой буквы."
 |
| первая марка ЛНР, выпущена в июле 2015 |
 |
| "Дом Турбиных" на Андреевском спуске. Киев |
Целую ночь соловей нам насвистывал,
Город молчал и молчали дома.
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролет нас сводили с ума.
Сад весь умыт был весенними ливнями,
В темных оврагах стояла вода.
Боже, какими мы были наивными,
Как же мы молоды были тогда.
Годы промчались, седыми нас делая,
Где чистота этих веток живых?
Только зима да метель эта белая
Напоминают сегодня о них.
В час, когда ветер бушует неистово,
С новою силою чувствую я:
Белой акации гроздья душистые
Невозвратимы, как юность моя.
| Одно из лучших лирических исполнений „нового“ романса Людмилой Сенчиной |
- Иосиф Кобзон
- Михаил Новохижин
- Вячеслав Ольховский
- Мария Пахоменко
- Леонид Серебренников
- Борис Клетинич
- Эдуард Хиль
- Галина Хомчик
- Жанна Черкашенко
- Любовь Исаева
- Геннадий Каменный
- Виктор Андреев и Владимир Поляков
- Анна Широченко и Леонид Серебренников...
Своеобразное прочтение Зарой и Дмитрием Певцовым
Диана Арбенина и Евгений Дятлов
Но не забыта и старинная версия знаменитого романса:
- Елена Бускина
- Олег Дзюба
- Маргарита Корнеева
- Галина Полякова и Лариса Лютько
- Евгения Смольянинова (именно её голос „эксплуатировался“ Анной Самохиной в роли Зинаиды Волошиной в фильме „Китайский сервиз“)
- Евгений Шаля
- Андрей Макаревич
- Елена Ваенга и Пётр Вельяминов
Доля моя стала горькою долькою.
Чайник молчит, и постель холодна.
Ах, для чего целовалась я с Колькою?
Было две дольки, осталась одна.
Как мне жить дальше, такой обездоленной?
Тапком пора запустить в соловья.
Борщ мой остыл, и подушка просолена.
Где же вы, принцы, и долька моя?
Сутками вою, как псина за будкою,
Стала подушка как сельдь иваси...
Вышью шелками портки с незабудками,
Принц мой вернется и будет носить.
В час, когда принцы выходят на улицу,
Остановив до рассвета станки,
Выйду к околице с жареной курицей
И с незабудкой наброшу портки.
Тропка залита слезами, как ливнями —
Я не одна у околицы жду.
Что ж мы, все бабы, такие наивные...
Эй, потеснитесь-ка в пятом ряду!
Годы промчались, у принцев мутация,
Вовсе не принцы, а так, мужики.
Высохли слёзы, засохла акация
И безнадёжно протёрлись портки.
И ещё одна переделка от Мурзилок International по случаю закрытия последнего медвытрезвителя в Москве 20.05.10
Еще одно возрождение романс получил уже в Независимой Украине. "Грона акації"
Нам цілу ніч соловейко виспівував,
Ночі, здавалось, не буде кінця...
Грона духмяні акації білої
Нам до світанку п’янили серця...
Сад був умитий весняними зливами,
Доли стояли у темній воді.
Боже! Наївні – були ми щасливими,
Юні до болю ми були тоді.
...Роки промчали, зробивши нас сивими,
Де чистота пелюсток тих живих?..
Тільки зима заметілями білими
Нам промовляє сьогодні про них.
В час, коли вітер лютує завією,
Знов, як колись, зачаровуюсь я:
Грона духмяні акації білої,
Ви неповторні, як юність моя...
Грона духмяні акації білої
Ви не вернетесь, як юність моя!..
Переклад П. Бойка
Вот что говорит сам переводчик (перевод мой - БЪ): "Михаил Булгаков вырос на Андреевском спуске, в волшебном зелёном межгорье, где на крутых склонах тяжело прижиться яблоням или вишням, зато цепкии акации своими корнями не только держатся сами, а и способны много лет держать землю, на которой ростут. И именно они во время цветения несут на себе тонны душистых гроздей акации, которые опьяняют своим ароматом – нежным, волнующим, незабываемым… Мне, бывшему обитателю Андреевского спуска, тоже посчастливилось «испробовать» того чудо-напитка. Так что не удивительно, что романс Михаила Матусовского зацепил мою душу, и особенно – сердце жены Валентины. Он так её волновал, что я не мог не спросить, не хочет ли она слушать композицию на украинском языке. «А разве это возможно?» – спросила она. Так что никак не мог не взяться за работу. Дактильная рифма, инверсия в главной строке… Перевести такой шедевр оказалось делом не таким уж и простым. Но я настолько проникся идеей перевода, что уже просто не мог выйти из плена романса. Воображаемым внутренним слухом я старался услышать адекватное звучание этих волшебных строчек на украинском языке. И таки услышал его! Инверсия родилась сама собою: «Грона духмяні акації білої…» За день-два появилась вся словесная основа стихотворения. Ежедневно сравнивал его ритмичное и лирическое звучание с авторским оригиналом, искал огрехи, исправлял… На всё потратил около недели. Жене очень понравилось."
Світлана Мирвода та Олександр Таранець
Юбилейный концерт заслуженной артистки Украины, лауреата областной художественной премии имени Агафангела Крымского Зои Комарук «Летят года песенным звездопадом» во Дворце культуры города Луцка
Вот еще одна версия "Грона духмяні акації білої" в исполнении Юрия Чайки
В 2011 по мотивам романа «Белая гвардия» был снят одноимённый телесериал (8 серий). Премьерный показ состоялся 3 марта 2012 года на телеканале «Россия-1». Премьеру готовили специально к выборам президента России. «Белую гвардию» хотели использовать, как балет «Лебединое озеро» в августовский путч 1991 года. На беду свою политические режиссеры этого действа сам фильм, похоже, не успели просмотреть. Понадеялись на Михаила Булгакова. Если уж Сталин раз двадцать ходил в МХАТ на «Дни Турбиных», стараясь понять устройство русского общества, осознавая величие русской культуры, то нынче всему обществу положено не отрываться от телевизора. Положено плакать и переживать за судьбу Елены Прекрасной, братьев Турбиных и несчастного Лариосика.
 |
| Почувствуйте разницу: Алексей Турбин у Владимира Басова и у Сергея Снежкина… |
Может быть, "зрители надеялись на талант известного режиссера Сергея Снежкина, поставившего фильмы «Похороните меня за плинтусом» и «Цветы календулы», собравшего самую «звездную команду» актеров, почти ежедневно демонстрирующих себя во всех бандитских сериалах – Константин Хабенский, Ксения Рапопорт, Сергей Гармаш, Федор Бондарчук, Михаил Пореченков… Может быть, они создали бы незабываемую бандитскую «Белую гвардию»? Все могло бы быть. Пусть не русское дворянство гибнет на наших глазах, а какое-нибудь иное, одесское или бандитское. Если фильм получился бы, и такой замысел обрел бы новую жизнь. Играют же японцы «Вишневый сад», ставят «Идиота». Снимает великий Куросава фильм «Дерсу Узала»".
Но почему-то многим из телезрителей, обезумевших от этого скучнейшего и занудного сериала, на второй день просмотра уже страстно хотелось: скорее бы красные пришли. Даже придуманные сценаристами петлюровцы и то смотрелись как-то живее, чем вся эта парализованная отсутствием любой идеологии, любого пафоса, любого действия фальшивая семейка Турбиных. Когда действие возвращается в дом Турбиных, когда режиссер приступает к эпизодам из классического сюжета, наступает медленная смерть фильму. Бедный Михаил Афанасьевич, он даже не знал, что вместо Шполянских и Латунских появятся куда более страшные его враги, убивающие всю русскую классику…
"...скажу честно: все это напоминало передачу “Городок”, где актеры переодеваются в разных персонажей. Не оставляло ощущение неудачного маскарада, когда одежку примерили, а в роль вжиться не хотелось или не получилось. Особенно смущала мадемуазель Вилкова в роли роковой женщины-истерички… какое-то сплошное недоумение со смоки айс и коричневой помадой на приоткрытом ротике.
Я не понимаю: ну почему, ПОЧЕМУ у советских актеров получалось изображать дворян, а у российских – получается изображать только ментов-оперов-бандюков? Почему никогда не служившие в царской армии советские актеры умели носить форму, а наши стоят как перекособоченные инвалиды и как ни тянут подбородки, очень хочется завезти илизаровских аппаратов и сколиозных корсетов, чтобы хоть как-то из выпрямить. Почему советские актеры говорят с изумительной дикцией, а российские – произносят тексты, словно у них во рту волосы растут?"
"Классические, известные всему миру сцены изымаются, а зато расписывается убийство доктором Турбиным (Константин Хабенский) петлюровского полковника, расписывается его любовная связь с подружкой Шполянского.
 |
| Сергей Гармаш в роли петлюровского полковника |
 |
| "Ты где был? - Пиво пил. - А мужики-то не знают" А это уже современная (но, МХАТовская! постановка "Дней Турбиных": Хабенский-Турбин, Рогожкина-Тальберг, Сёмчев-Лариосик, Пореченков-Мышлаевский, Белый-Шервинский - все великолепны, каждый по-своему. |
 |
| Поручик Виктор Мышлаевский Владимир Басов. Михаил Пореченков |
 |
| Хотя, как по мне, так ему больше подходит роль залихватского пулеметчика в Лугандонье |
 |
| Вот потому-то и такая тоска вселенская… |
Владимир БОНДАРЕНКО, «Русский писатель»
 |
| Леонид Шервинский Василай Лановой. Евгений Дятлов. |
 |
| «Дни Турбиных» М.Булгакова. Сцена из спектакля МХАТа. 1926. Слева направо: Лариосик — М.Яншин, Мышлаевский — Б.Добронравов, Студзинский — Е.Калужский, Алексей Турбин — Н.Хмелев, Николка — И.Кудрявцев, Шервинский — М.Прудкин, Елена — В.Соколова |
Комментариев нет:
Отправить комментарий