Синенькй скромный платочек... Клавдия Шульженко 110 лет

Имя эстрадной исполнительницы, актрисы театра и кино Клавдии Шульженко, одной из самых любимых народом певиц, чей голос стал голосом эпохи, золотыми буквами вписано в историю культуры. Ее песни - "Синий платочек", "Давай закурим", "Три вальса", "Руки" - до сих пор на слуху. Песни, исполнявшиеся Шульженко, сразу становились шлягерами. Что бы она ни пела, каждая песня – это рассказ и мини-спектакль. В любой песне она и певица, и актриса... И стихи она преподносила именно как стихи, а не как «текст». Шульженко была воистину народной артисткой, ибо поклонниками ее таланта были не только простые советские граждане – солдаты, матросы, шахтеры, строители, рабочие, сельские труженики, но и корифеи эстрады: Исаак Дунаевский, Аркадий Райкин, Леонид Утесов. Ее землячка, харьковчанка Людмила Гурченко, во время вручения ей премии им. Клавдии Шульженко сказала: «У меня много разных наград, но эта – всех дороже»...

Дом, где жила Клавдия Шульженко
на Москалевке в Харькове

Харьковчане (в частности, директор музея Шульженко Елена Гроссу) считают, что Клавдия Ивановна родилась ровно 110 лет назад, 11 (24 по новому стилю) марта 1906 года, в Харькове, во всяком случае достоверно известно, что она жила тут с 1923 года. Существует, правда, версия, что певица родилась в селе Гущевка Чигиринского уезда Киевской губернии (ныне село Витово Чигиринского района Черкасской области Украины). О юных годах певица рассказывала: «С детства мечтала стать актрисой драматического театра. Эта мечта зародилась во мне еще до того, как я впервые побывала в настоящем театре. Мы жили в Харькове, на Владимирской улице. Район наш назывался Москалевкой. Наша семья – отец [Иван Иванович Шульженко], мать, брат Коля и я – занимала флигель, в котором жила еще и соседка. Первое художественное впечатление было связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Бухгалтер управления железной дороги, отец мой серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте, как тогда говорили, в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг...».

Иван Шульженко с дочерью Клавой и сыном Колей

Клава постоянно принимала участие в художественной самодеятельности, в спектаклях, которые шли на сцене, сделанной прямо посреди двора. Было поставлено множество пьес, чаще всего инсценировались сказки. Безусловно, в каждом спектакле были песни и танцы, и девочка обязательно пела – либо по ходу пьесы, либо в концертном отделении. Само же юное дарование, между тем в мечтах, никогда не собиралась петь: она должна была стать только драматической актрисой. И «виноваты» в этом не только первые любительские спектакли, но и кинематограф и, конечно же, кумиры кино, которые в те годы властвовали на экране - Вера Холодная, Иван Мозжухин, Владимир Максимов. Глядя на них, Шульженко все больше думала о драматическом театре. «Тем не менее, ничто не предвещало моей песенной судьбы. В гимназии Драшковской, где я училась, любимым предметом была словесность. Я учила наизусть стихи русских поэтов, которые с восторгом декламировала и на уроках, и в пансионе подругам по комнате...» А вот к занятиям по музыке относилась с пренебрежением.

В 1923 году Клавдия, которой не было и 17 лет, устроилась в Харьковский театр драмы под руководством прославленного режиссера Николая Николаевича Синельникова. На просмотре она лихо исполнила любимую песню отца «Распрягайте хлопцы коней» (кстати, под аккомпанемент молодого Исаака Дунаевского - заведующего музыкальной частью), сильно впечатлила режиссера Николая Синельникова, который взял ее в труппу. Вскоре произошел и дебют певицы на сцене – в спектакле «Казнь» она исполнила романс «Звёзды на небе» («Снился мне сад»). Это был популярный романс в те годы, но выступление молодой певицы тронуло сердца зрителей. Зал разразился овациями, а исполнительница главной роли внезапно подошла к Шульженко и расцеловала. В театре Клавдия Шульженко, правда, играла всегда небольшие роли: в «Периколе», в «Детях Ванюшина». По рекомендации режиссера Синельникова Клавдия отправилась к профессору Харьковской консерватории Никите Леонтьевичу Чемизову, который согласился стать ее педагогом по вокалу. Именно Чемизов раскрыл Шульженко глаза на ее талант, сказав однажды: «Ты счастливая, у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его». Вероятнее всего, сама бы она никогда не пошла по музыкальной части.

Наряду с деятельностью в театре Клавдия пела везде, куда ее приглашали, – в клубах, домах культуры при заводах и на летних площадках-сценах, в летнем театре «Тиволи», и даже в дивертисментах после окончания спектаклей. Песенная слава к Клавдии Шульженко приходила постепенно. Случай свел ее с поэтом Павлом Германом, автором «Авиамарша» («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»), который и предложил молодой певице несколько своих песен, в том числе скоро ставшую знаменитой «Песню о кирпичном заводе», в народе - «Кирпичики», на музыку Кручинина и «Шахту № 3». Исполнение этих двух песен, ставших эталонами трудовой и бытовой песни, и принесло настоящий успех певице. Летом 1925 года Шульженко начала работать в Краснозаводском драматическом театре Харькова, где тексты сочинял для нее артист театра Е. Брейтингам, а музыку – студент консерватории Юлий Мейтус (в будущем довольно известный советский композитор). Так родились «Папиросница и матрос», «Красный мак», «На санках», «Силуэт», «Красная армия», «Гренада»…

Но Харьков (кстати, он на тот момент всё ещё был столицей Украинской ССР) стал тесен для масштабов молодой певицы, и уже весной 1928 года состоялся певческий дебют Клавдии на сцене Мариинского театра оперы и балета (Ленинград) на концерте, посвящённом Дню печати. Ее 5 раз вызывали на бис и актрисе пришлось спеть 7 песен вместо двух запланированных. За один вечер она стала чрезвычайно популярна. В январе 1929 года, после успешного дебюта на сцене Московского мюзик-холла в программе «100 минут репортера», Шульженко пригласили в Московский мюзик-холл. Прошли гастроли в Киеве и Нижнем Новгороде – выступление в программе «Аттракционы в действии». В репертуаре певицы появляются песни «Никогда», «Негритянская колыбельная», «Физкульт-ура!».

Клавдия Шульженко с супругом и сыном

В 1930 году Клавдия Шульженко вышла замуж за музыканта, чечеточника и куплетиста одессита Владимира Коралли (настоящая фамилия — Кемпер). Рассказывают, что она познакомилась с ним в декабре 1928 года в поезде, направляясь на гастроли (по некоторым сведениям первое чувство зародилось раньше, когда Коралли был на гастролях в Харькове). Когда её первый (гражданский) муж - поэт Илья Григорьев - с которым певица познакомилась еще в Харькове семнадцатилетней девчонкой, попытался уговорить Клавдию, или "Куню", как ее звали близкие, остаться с ним, Коралли, присутствовавший при их объяснении, выхватил браунинг и чуть не застрелил соперника. Судя по всему, Шульженко все-таки любила Григорьева, жила у него и даже носила обручальное кольцо, но более сильное чувство к другому человеку победило. Летом 1930 года молодожёны поселились в Ленинграде, в две большие комнаты в коммуналке на Кировском проспекте. Спальню Шульженко обставила мебелью из спальни Вырубовой — фрейлины царского двора и любовницы Распутина. Обоих супругов взял к себе Утесов. Для Коралли придумали бенефисную программу «Карта Октябрей» к очередной годовщине революции. Шульженко пела с самим Леонидом Осиповичем в «Музыкальном магазине» — первом за всю историю мюзик-холлов цельном спектакле, объединенном сюжетом. Чуть позже режиссер Александров предложил Утесову экранизировать «Музыкальный магазин» — получился фильм «Веселые ребята» (1934). Леонид Осипович очень старался убедить режиссера взять на роль Анюты Шульженко, но тот был слишком влюблен в собственную жену Любовь Орлову и снял ее. Утесов и Орлова сделались всенародными кумирами. Клавдии оставалось кусать локти... Со своей же первой любовью в следующий раз Шульженко встретится много лет спустя, на выступлении в одном из военных госпиталей. Уже выходя из палаты, где лежали получившие сильнейшие ожоги танкисты, чьи лица скрывались под бинтами, она услышала знакомый голос: "Кунечка!" Через несколько часов Григорьев умер. Впрочем, в свое время, этот избалованный славой поэт был очень уверен в себе, а в адрес мамы позволял себе высказывания: «Актриса ты никакая, да и певичка так себе, средненькая», так что...

Брак с Коралли поначалу складывался довольно счастливо, в мае 1932 года у них родился сын Игорь. Росли популярность и материальный достаток. А потом Шульженко стало известно, что муж ей изменяет. В пику ему она тоже увлеклась молодым композитором Ильей Семёновичем Жаком, который был аккомпаниатором Клавдии Шульженко, в том числе аккомпанировал ей на Первом Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, и написал для нее несколько песен. Все это тянулось три года. Жак писал для Клавдии шлягер за шлягером. Среди них "Андрюша" (стихи Г.Гридова, 1938): энергичная, "полная задора и огня" песня в тот момент выручила Шульженко, которую критиковали за сентиментальный, мещанский репертуар. Благодаря радиопередачам и грамзаписи, песня мгновенно получила всенародную известность, её пели, под неё танцевали.

Однажды они были в гостях у поэта Лебедева-Кумача, и тот все любовался прекрасными Клавиными руками. Потом схватил салфетку и принялся лихорадочно записывать стихи. Илья, заглянув поэту через плечо, мгновенно вдохновился, сел за рояль и на ходу сочинил первые аккорды песни «Руки» (1939), на стихи В.Лебедева-Кумача, надолго вошедшей в её репертуар. Через пару недель Шульженко уже исполняла ее на сцене. Аккомпанировал Жак. В конце он вставал из-за рояля и артистично целовал певице ее дивные руки. Как аккомпаниатор Жак много работал с Шульженко, деликатно, ненавязчиво учил её делать паузы, акценты.

Жак Илья Семёнович
25.09.1906—02.10.1964

Незадолго до смерти Клавдия Ивановна признается, что Жак был самой большой любовью в ее жизни. Но будущего их роман не имел. Во-первых, Жак был женат и не собирался разводиться. А во-вторых, Владимир Коралли ни за что не позволил бы Шульженко уйти. Он устраивал ей жуткие сцены ревности - срывал во время обеда со стола скатерть вместе с посудой, резал себя в присутствии жены ножом. Однажды после концерта Коралли на глазах у жены порезал себе грудь ножом. Сказал: «Я доведу дело до конца, если ты уйдешь от меня». Наутро он назначил Илье встречу на пересечении Мойки и Невского. Жак сильно опоздал, но все-таки явился. «Глаза виноватые, но смотрит прямо, сукин сын!» — думал муж, глядя на соперника. Диалог был краток и энергичен.
— Вы напрасно думаете... — начал Жак. — Я ничего...
— Мне плевать, «чего» или «ничего». Ты, Илья, висишь на волоске. Тебя могут арестовать в любую минуту. И я не хочу, чтобы ты утащил с собой Клавдию. (Говорят он так же сказал Илье: "Я создал Шульженко как певицу. И не позволю, чтобы ее кто-то взял и увел. Готовенькую!")
Это был чистый блеф, но он сработал! Да и как не сработать, когда в стране каждую ночь целыми семьями исчезали люди. И хотя эстрадников пока не трогали, над их головами явно сгущались тучи: «Долой кичманы, поющих у самоваров Маш и прочий фокстрот! Музыкальному быту — бодрые советские песни!» — требовало музыкальное начальство.

Больше Илья Жак с Клавдией не встречался. Только прислал на прощание последнюю песню — «Ты помнишь наши встречи...». Шульженко пела ее со всей страстью покинутой возлюбленной: «Нет к прошлому возврата и в сердце нет огня...» После истории с Жаком Коралли старался никуда свою Клаву одну не отпускать. Он и аккомпаниатора ей подыскал особого, с нетрадиционной, как сейчас говорят, сексуальной ориентацией. Единственное, чего при этом не рассчитал предусмотрительный супруг, - наличия у не внушающего никаких подозрений пианиста нормальных, очень даже интересующихся женщинами друзей...

1930 г.

В октябре 1931 года в Ленинградском мюзик-холле состоялась премьера спектакля «Условно убитый», где Клавдия Шульженко в роли продавщицы мороженого Машеньки Фунтиковой исполнила две песенки на музыку Дмитрия Шостаковича. За дирижёрским пультом стоял Исаак Дунаевский. Ее лирические, жанровые песни «Дружба», «Портрет», «Записка» продолжают критиковать за избыток «чувствительности». За «мелодекламационную манеру», ее сравнивают с певицей Кремер. Однако, в отличие от Кремер, певшей об экзотических странах и изысканных чувствах, Клавдия Шульженко в своих песнях рассказывает о чувствах простых людей, своих современников. И даже ее испанские и латиноамериканские песни: «Челита», «Простая девчонка», воспринимались как песни о сверстницах — комсомолках 30-х годов. Огромный успех в среде слушателей был налицо. Саму певицу критика задевала – в новую программу она включила не только бытовые песни и романсы, а еще и несколько русских и украинских народных песен. Шульженко рассказывала: «Я ищу песню – значит, я смотрю, слушаю десятки песен. Как же приходит ощущение, что вот эта песня – моя, эта тоже, а другие – нет, не мои? Ответить на этот вопрос легко тогда, когда я могу предъявить к произведению конкретные претензии: допустим, оно мне кажется недостаточно выразительным или глубоким, не нравится музыка, холодным и скучным представляется текст. Но ведь бывает и так: всем хороша песня, а я просто слышу, как превосходно может она прозвучать в чьем-то исполнении... Только не в моем. Мы с ней чужие друг другу». Дебютом в кино Клавдии Шульженко была в 1934 году эпизодическая роль ткачихи хлопчатобумажной фабрики Веры в киноленте М. А. Авербаха «Кто твой друг?» ( её муж там же играл роль кулака Кости Мигуцкого). Стоит отметить, что Клавдия Шульженко могла бы сняться и в одной из главных ролей в этом фильме. Музыку к картине написал Исаак Дунаевский, который, собственно, и пригласил ее на съемки. Однако из этой затеи ничего не получилось. На киностудии «Белкино» был всего один комплект звуковой аппаратуры, и этот комплект достался другой съемочной группе. А жаль...

В 1936 режиссер Ленкино Эдуард Юльевич Иогансон пригласил певицу принять участие в звуковой кинокомедии «На отдыхе». Но пригласил не сниматься, а только петь за исполнительницу главной женской роли. Музыку к фильму написал известный композитор Иван Дзержинский, который нечасто обращался к жанру лирической песни. Но его «Песня Тони» была удивительно хороша, и Шульженко согласилась. Фонограмму с исполнением записали до начала съемок, а потом уже на съемочной площадке героине только оставалось прилежно открывать рот и внимательно следить за артикуляцией, чтобы зрители впоследствии не заметили, что она поет буквально не своим голосом. Кажется, это был первый случай совмещения чужой фонограммы с изображением, совмещения, которое столь часто практикуется сегодня.

В 1936 году голос певицы впервые начали записывать на граммофонные пластинки, которые моментально расходились большими тиражами. Через 3 года Шульженко стала лауреатом Всесоюзного конкурса эстрады. Среди членов жюри конкурса были Дунаевский, Зощенко, Моисеев, Утесов и др. В 1938—1939 годах выступала вместе с Владимиром Коралли в джаз-ансамбле под управлением Якова Скоморовского. В 1939 году В. Ф. Коралли возглавил собственный джаз-ансамбль при Ленгосэстраде, который до войны успел выпустить два спектакля и с которым во время Великой Отечественной войны. Осенью 1939 года прошёл 1-й Всесоюзный конкурс артистов эстрады. Авторитетное и крайне строгое жюри не присудило никому первой премии, хотя в числе конкурсантов было немало талантливых артистов. «Челита», «Девушка, прощай» и «Записка» — три песни, представленные Клавдией Шульженко, произвели на жюри и зрителей неизгладимое впечатление. Она стала лауреатом конкурса. Росла популярность Клавдии Шульженко. Два мощных завода Грампласттреста выпускали огромное количество пластинок с записями Шульженко, которые на прилавках не задерживались.

Клавдия Шульженко на фронтовом концерте. Ленинградский фронт. 1942 г.

Объявление о начале войны застало певицу на гастролях в Ереване. Добровольно вступив в ряды действующей армии, Шульженко стала солисткой фронтового Ленинградский джаз-ансамбля (также — Джаз-ансамбль Ленинградского Дома Красной Армии С. М. Кирова под управлением Клавдии Шульженко и Владимира Коралли, 1939—1945 (лето)), гастролируя в действующих войсках на протяжении всей войны, часто выступая дуэтом с мужем прямо на передовой. «Мы выступали на аэродромах, – рассказывала певица, – на железнодорожных платформах, в госпиталях, в цехах заводов, в сараях и палатках, на льду, припорошенном снегом, на Дороге жизни. Концерты часто прерывались вражескими атаками. Наш автобус был изрешечен пулями и осколками. К месту, где предстояло выступать, мы порой пробирались под обстрелом, перебежками. Двое музыкантов наших умерли от голода. Дело было в блокадном Ленинграде – что уж тут подробно рассказывать. Не пристало жаловаться тем, кто все-таки выжил». Клавдия Шульженко была награждена медалью «За оборону Ленинграда». Солдаты писали любимой певице письма, хранили у себя ее фото. Ее голос вселял надежду в солдат в годы Великой Отечественной войны.

То ли в конце 1941 года, то ли в марте 1942 года в репертуаре певицы появилась песня «Синий платочек», текст которой на известную довоенную мелодию польского композитора Ежи Петербургского написал лейтенант Михаил Максимов, став одной из самых популярных песен военного времени. Позже её назовут «песней окопного быта». Это было попадание в нерв событий. Это его имели в виду бойцы, когда цепляли на штыки куски синей ткани и с криком «За синий платочек!» бросались в бой. И куда бы певица ни приезжала, ее всегда просили спеть «Синий платочек», а после концерта Клавдия диктовала всем желающим текст песни.

Шульженко среди солдат на фронте

Рассказывали, что Клавдия Ивановна с удовольствием надевала военную форму и выходила петь перед солдатами. Она видела лучистые, молодые, надеющиеся глаза, но в то же самое время, Шульженко заметила, что при каждом ее появлении военная публика была несколько разочарована. В конце концов, ей все-таки сообщили причину недовольства слушателей — оказывается, солдаты каждый раз надеялись, что популярная певица выйдет к ним не в брюках и кителе, а в каком-нибудь красивом, достойном ее таланта, платье. Шульженко была очень рада такой критике — она безумно любила всевозможные наряды. Есть даже такая легенда: когда Шульженко в очередной раз пела перед солдатами, начался страшный обстрел с неба. Певице скомандовали упасть на пол и закрыть руками голову. Она это сделала, но прежде схватила свой чемодан с концертным реквизитом и упала на него, защищая платья, которые так нравились ее любимой военной публике и ей самой.

Выступление Клавдии Шульженко перед бойцами. Ленинградский фронт, 1941 г

12 июля 1942 года на сцене Ленинградского Дома Красной Армии состоялся 500-й концерт К. И. Шульженко и Фронтового джаз-ансамбля. С 1943 года — в Москве, артистка Всероссийского гастрольно-концертного объединения, затем Москонцерта. В 1943 году Шульженко попробовала себя в кинематографе, снявшись в фильме «Концерт фронту». Но стезя кино не привлекла певицу. Когда у нее не было живого, настоящего зрителя, она начинала теряться. И была подготовлена новая гастрольная программа «Города-герои». В 1942 году Клавдию Шульженко наградили медалью «За оборону Ленинграда», а 9 мая 1945 года – орденом Красной Звезды, а 29 сентября 1945 года «за выдающиеся заслуги в области вокального искусства» певице было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР. Тогда журналисты писали, что окончательное творческое кредо Шульженко, её художественная тема и лирическая героиня сформировались именно в годы войны, потому что в её репертуаре больше не было «случайных» песен. На самом же деле песни по-прежнему были разными, просто артистка научилась делать их «своими».

Благодаря исполнению фронтовых песен «Синий платочек», «Давай закурим», «Друзья-однополчане» и других Клавдия Шульженко получила всесоюзное признание. Позднее певице была вручена медаль «За оборону Ленинграда». После окончания войны она работала с известными музыкантами того периода – Леонидом Фишманом, Давидом Ашкенази, Борисом Мандрусом и др. Это был пик популярности Клавдии. В конце 1940-х годов, на пике ее популярности, пластинки с песнями Шульженко, которые слушались до спиливания борозд, выходили тиражом 170 миллионов экземпляров(!). Для сравнения: в наши дни альбом считается «платиновым», если разойдется тиражом в 1 млн. экземпляров. В 1947 году, стремясь расширить тематику и обогатить форму эстрадной песни, она обращается к сюите В.Соловьева-Седого «Возвращение солдата» и симфоническому вальсу А.Хачатуряна к драме М.Ю. Лермонтова «Маскарад». С 1950 года она сотрудничает с И.Дунаевским, который пишет для певицы «Окрыляющее слово», «Письмо матери», «Школьный вальс», а также песни для кинофильма с участием Шульженко «Веселые звезды» (март 1954) Веры Строевой, в котором певица исполнила одну из самых любимых своих песен - «Молчание» на стихи Матусовского. В музыкальной комедии принимали участие популярные артисты советской эстрады и кино: Юрий Тимошенко и Лев Миров, Марк Новицкий, Мария Миронова и Леонид Утесов, Рина Зеленая. В 1954 году вышла первая долгоиграющая пластинка певицы. Шульженко много гастролировала по стране, исполняла как старые песни, так и новые: «Студенческая застольная», «Студенческая прощальная» «К другу», «Срочный поцелуй» и «Мой старый парк».

На 25-м году совместной жизни, обвинив Шульженко в связи с одним из друзей, зубным врачом по профессии, Коралли подал на развод. И хотя на первый взгляд именно он был пострадавшей стороной, по Москве ходила эпиграмма: "Шульженко боги покарали: у всех мужья, у ней - Коралли". При разделе имущества бывший супруг обменял одну комнату в их некогда общей четырехкомнатной квартире на улице Алексея Толстого (сегодня улица Спиридоновка), и в нее въехала семья с маленьким ребенком. Клавдия Ивановна - на тот момент ей исполнилось 50 лет - была в шоке. Звонила знакомым и плача говорила, что не знает, как жить: к плите не подходила больше десяти лет, а теперь к тому же оказалась в коммунальной квартире. Особенно охотно враждующие стороны плакались почему-то «в жилетку» Утесова. Владимир Филиппович писал ему: «Леонид Осипович! Вы были первым человеком, которому я рассказал, как мадам нанесла мне непоправимое оскорбление, назвав меня альфонсом! Вы, Леонид Осипович, сразу дали ей должную оценку, назвав дешевкой. В последнее время, как мне стало известно, Вы стали ее защитником. Зная все только с ее слов, Вы не можете, как мне кажется, иметь правильное суждение» — и так далее, и тому подобное. В конце концов, когда Шульженко в очередной раз позвонила Утесову, жалуясь, что стараниями Коралли ее четырехкомнатная квартира на улице Толстого превратилась в коммуналку, Леонид Осипович резко оборвал: «Клавочка, я вам всегда во всем помогу, но в одном увольте — чужая семья потемки!» "Хоть ложись и помирай", - сетовала певица.

Клавдия Шульженко и Георгий Епифанов, с собакой Кузей. 1958 г.

Желание радоваться жизни появилось у нее только в июле 1956 года, после знакомства с кинооператором Георгием Кузьмичом Епифановым, который был влюблён в неё еще с 1940 года, но, не смея признаться в своих чувствах, лишь посылал поздравительные открытки, подписываясь инициалами "Г. Е.". И это при том, что трусом его назвать нельзя - войну он закончил кавалером трех орденов Красной Звезды, ордена Отечественной войны и множества медалей, хотя и воевал с кинокамерой, а не с автоматом. В Клавдию Ивановну он влюбился когда случайно купил её первую пластинку. А через несколько месяцев, попав на её концерт в Ленинграде, он понял, что «пропал» окончательно. Есть трогательная легенда, о том, как Епифанов впервые увидел Шульженко, причем рассказанная якобы самим героем. Летом 1940 года девушка затащила его, 22-летнего студента операторского факультета, в мюзик-холл. Сюжет спектакля показался ему полной глупостью. Но произошло чудо: крышка огромного бутафорского патефона, стоявшего сбоку на сцене, открылась, и на кружащемся диске, изображавшем пластинку, обнаружилась роскошная красавица в облегающем платье. Ее короткие светлые волосы сияли, она ослепительно улыбалась, а когда запела, стала еще прекраснее и нежнее. И Епифанов, глубоко презиравший всех этих ненормальных почитателей, которые роем вьются вокруг артистов, вдруг почувствовал, что любит эту женщину. Он не мог ни приблизиться к ней, ни забыть. Оставались открытки. А вот теперь, через столько лет, она перед ним.

Георгий Епифанов любил Клавдию Шульженко заочно долгих 16 лет, и остался верен этой любви всю свою жизнь. Он никак не мог поверить в своё счастье, а ей всегда казалось, что это сказочный сон. Не смотря на то, что Георгий Кузьмич был моложе Клавдии Ивановны ровно на двенадцать с половиной лет (она родилась 24 марта 1906 года, а он 24 августа 1918 года), он всегда говорил, что чувствует себя старше её, она кажется ему девочкой, которую нужно оберегать и защищать. И они были очень счастливы, несмотря на разницу в возрасте и пересуды за спиной. Он бережно собирал письма и телеграммы, которые теперь Клавдия Ивановна посылала ему со своих гастрольных поездок. А любимая писала: «Сегодня пела только для тебя, мой родной, любимый Жорж! Ты вошёл в мою жизнь, когда она потеряла для меня смысл и интерес. Ты вдохнул в меня жизнь. 21 июля 1956 года, когда мы встретились, — великий день для меня, день моего второго рождения для любви. Сколько мне осталось — всё твоё». Георгий, или Жорж, как его называли друзья, сразу понравился Клавдии Ивановне и тут же получил приглашение в гости. Часа три они разговаривали, пили чай. А потом Шульженко не выдержала и сказала: "Вы, Жорж, вот что: или уходите, или... оставайтесь". И он остался. "Это была брачная ночь, которая длилась в общей сложности восемь лет", - скажет потом Епифанов. Но на предложения Шульженко пойти в ЗАГС он отвечал неизменным отказом, хотя ради Клавдии Ивановны разведется с первой женой. Может, Епифанов предчувствовал, что создать новую семью им так и не удастся. Виновницей расставания стала Шульженко. Во время одного из застолий ей показалось, что Георгий слишком пристально разглядывает присутствующих женщин. Она немедленно встала из-за стола и увела спутника домой. Едва закрыв за собой дверь, Шульженко закричала: "Что ж ты за мужик? За другими бабами приглядываешь, а сам и 300 рублей заработать не в состоянии". Это было не только оскорбительно, но и несправедливо. Ведь кто как не Жорж помог ей из коммуналки переселиться в отдельную квартиру! Он положил на журнальный столик ключи и ушел из дому: «Прощайте, мадам». Клавдия Ивановна плакала, но при этом чувствовала неожиданное облегчение. Теперь можно будет бросить изнурившую ее борьбу за молодость. Шульженко говорила, что теперь ее старость останется лишь с ней. Хотя, как и, наверное, любая женщина, старой себя не считала. В итоге она осталась совсем одна. Они встретятся вновь лишь через 12 лет, на том самом концерте в Колонном зале, посвященном ее 70-летию. Жорж сидел, смотрел на Клавдию и гадал, чего в его душе осталось больше: ненависти к ней или любви. Ненависть заставила его уйти из ложи, любовь — вернуться, когда он почувствовал, что ей нужна поддержка. Она увидела его в первом ряду на своем концерте... и сказала прямо со сцены: «Жорж, прости меня. Возвращайся. Мне без тебя так одиноко!» После ее выступления, он пошел в гримуборную. «Там пахло увядающими розами и валидолом. Вокруг суетились люди. «Садись, как хорошо, что ты пришел». О, как мне знаком твой тон. Эта улыбчивая безмятежность. Так говорят врачи только с безнадежно больными. Наверное, со стороны мы с тобой так и выглядим — безнадежно. Двое немолодых людей, пытающихся изо всех сил объяснить друг другу, что этих двенадцати лет глухой разлуки не было и расстались они только вчера, что они в порядке, что все хорошо...» Но это будет позже. А пока к ней иногда заходил Коралли, живший по соседству. Его приходу предшествовало неизменное предупреждение Клавдии Ивановны: "Володя, только на полчаса. Больше я тебя не выдержу". Когда бывший супруг ровно через 30 минут уходил, Шульженко задергивала розовые - это был ее любимый цвет (даже кошке она сшила розовый чепчик) - шторы в своей розовой спальне, садилась в розовое кресло и в который раз принималась перечитывать "Сагу о Форсайтах". "Я живу в сутки всего два часа. Когда пою", - говорила она...

Клавдия Шульженко. 1965 год

В ноябре 1962 года «за большие достижения в области советского эстрадного искусства» Клавдии Шульженко присваивается почётное звание народной артистки РСФСР. В октябре 1965 года Клавдия Ивановна приняла участие в Первом фестивале советской эстрадной песни, проходившем в Московском государственном театре эстрады. Через два года, в 1967, она стала членом жюри этого фестиваля.

Не смотря на всенароднное признание, после войны Шульженко не пользовалась особым расположением партийного руководства страны, ей были запрещены заграничные гастрольные поездки. Натянутые отношения были Шульженко и с министром культуры Екатериной Фурцевой. Однажды Шульженко нужно было поговорить с Фурцевой, но эта встреча долгое время не могла состояться. Наконец, министр назначила певице дату и время. Шульженко явилась в приемную, однако Фурцевой на месте не оказалось. «Екатерина Алексеевна будет с минуты на минуту», — сообщила певице секретарша. Шульженко пришлось долго ждать. Певица тогда сказала секретарше: «Пожалуйста, передайте министру, что она дурно воспитана...». И удалилась из приемной. Впрочем, у Клавдии Ивановны характер был всегда непростой, а с возрастом его сложность все увеличивалась. Говорят, что Клавдия Ивановна стала настолько строптивой, что порой с ней невозможно было работать. Тогда директор Театра эстрады придумал хитрый ход: он изобрел новую вакансию в театре — уволенный сотрудник. Каждый такой сотрудник работал в коллективе всего несколько дней до тех пор, пока его основная обязанность не будет выполнена — пока Клавдия Ивановна Шульженко не накричит на него и не уволит. После таких увольнений Шульженко чувствовала себя намного лучше и ее характер становился не таким уж и невыносимым. О ее характере ходили легенды, но певица всегда знала себе цену. «Я стала эпохой в нашей культуре», – как-то сказала она своему концертмейстеру. Тот возразил, что такой вывод должен сделать народ. «Народ может и забыть», – ответила Клавдия Шульженко.

В 60-х годах Шульженко отказалась от многих песен, которые, по мнению певицы, не соответствовали её возрасту, и обратилась к репертуару военных лет. Пожалуй, самой популярной песней этого периода была песня «Вальс о вальсе» с музыкой Эдуарда Колмановского и стихами Евгения Евтушенко. Однако критики находили повод для укоров народной любимице: «Непонятно, какое отношение к нашей жизнерадостной, неутомимой молодежи, готовой к борьбе и преодолению трудностей, может иметь ноющая музыка». Из-за этой «безыдейности» ее отношения с властью были натянутыми. Популярнейшая исполнительница «за большие достижения в области советского эстрадного искусства» получила почётное звание народной артистки СССР только в 1971 году. Эмигрантская газета «Новое русское слово» отреагировала на это статьёй: «Это больше не ей надо, а званию. Она удостоила, а не звание — её. Героическая актриса: она ни одной песни не спела „про них“, а только про любовь». В июне 1976 года ее наградили орденом Ленина. В этом же году состоялся юбилейный концерт Клавдии Шульженко в Колонном зале Дома союзов. Специально для этого события уже тогда известный художник-модельер Вячеслав Зайцев изготовил три платья – серое, голубое и красное. «Уходить надо красиво, – сказала певица. – Это как в пьесе – последний аккорд. Он особенно запоминается».

Но с последним концертом ее творческая деятельность не закончилась. Шульженко сделала несколько грамзаписей. В 1980 году Шульженко записывает свою последнюю долгоиграющую пластинку «Портрет» и приняла участие в программе «Олимпиада-80». В 1981 году в издательстве «Молодая гвардия» выходят её мемуары «Когда вы спросите меня…» (литературная запись Глеба Скороходова). В декабре 1983 года Клавдия Ивановна приняла участие в съёмках телевизионного фильма «Вас приглашает Клавдия Шульженко» (режиссёр — С. Журавлёв, автор сценария - Скороходов), премьера которого состоялась 18 декабря по первому каналу Центрального телевидения, картина с участием самой звезды эстрады имел колоссальный успех.

Клавдия Шульженко и Алла Пугачева

Последние годы легендарная певица прожила очень скромно. Государство платило ей 270 рублей пенсии, которых женщине, отличавшейся достаточно прихотливым характером и привыкшей к достатку (продукты и непременно свежую клубнику она, не желая унижаться перед директором "Елисеевского" магазина, покупала только на рынке, много тратила на концертную одежду и духи: любила дорогую парфюмерию и отдавала предпочтение одежде от известных модельеров, даже советские начальники понимали: столь очаровательному созданию без французских журналов мод никак - в 50-е годы западную прессу выписывали дипломаты, сотрудники спецслужб и… Клавдия Шульженко! Кстати, одной из первых советских женщин брюки надела именно она, когда ей было под пятьдесят!), конечно же, не хватало. Приходилось распродавать драгоценности и антиквариат, который она собирала всю жизнь. Выживать Шульженко помогали молодые артисты. Нет, денег от них она, разумеется, не принимала. Но подаркам - Кикабидзе как-то привез из-за границы хорошую косметику, Кобзон - мохеровый плед - была рада. Перехитрить Клавдию Ивановну и оставить-таки ей деньги удавалось лишь Алле Пугачевой. Как правило, перед уходом, воспользовавшись тем, что хозяйка шла провожать гостей, Алла Борисовна оставляла приличную сумму на кухонном столе, под салфеткой. А в следующий приход сочувственно поддакивала Шульженко, которая сетовала на плохую память: вот, мол, уже стала забывать, куда деньги прячу. "О чем говорили эти две великие женщины — старая и молодая? Я знаю, что мама однажды поделилась с Пугачевой своим секретом, который обычно тщательно оберегала: «Как вы думаете, Аллочка, сколько нот я могу взять?» — «Ой, Клавдия Ивановна, много!» — «Так все думают, но на самом деле — мало! И последнюю свою ноту я никогда не беру, чтобы никто не почувствовал, что голос у меня не такой уж и сильный. Просто для настоящей певицы главное даже не голос, а сердце»", - вспоминал сын Игорь.

Впрочем, с памятью у нее и вправду были нелады. Первый звонок прозвенел на юбилейном концерте Шульженко, состоявшемся в Колонном зале 10 апреля 1976 года. То ли от волнения, то ли еще почему, она вдруг забыла слова одной из самых популярных песен своего репертуара "Три вальса". Телевизионная запись концерта позволяет и сегодня увидеть, как после начальных слов первого куплета "Помню первый студенческий бал" певица сбилась и начала импровизировать. И хотя потом слова вспомнились и песня была допета до конца, больше "Три вальса" Шульженко не исполняла. А вскоре и вообще перестала выступать.

Под конец жизни она неожиданно полюбила слушать свои записи и каждый день ставила пластинку то с "Синим платочком", то с "Давай закурим". Раньше же, когда кто-то, желая сделать ей приятное, заводил патефон с песнями певицы, Клавдия Ивановна вздыхала: "Боже, как мне надоела эта Шульженко".

Когда в 1984 г. она в последний раз уезжала в Центральную клиническую больницу на Открытом шоссе, в квартире оставались лишь две особо ценные вещи - диван красного дерева, купленный у Лидии Руслановой, и рояль Дмитрия Шостаковича, который композитор проиграл Исааку Дунаевскому в преферанс, а К. Шульженко выкупила его. Самой же дорогой вещью хозяйка считала несессер с французскими духами. Даже в военные годы, скрываясь в бомбоубежищах, Клавдия Ивановна забирала этот несессер с собой. Не расставалась с парфюмерией и перед смертью. Среди личных вещей — концертное платье от малоизвестного тогда модельера Вячеслава Зайцева. В записной книжке — телефоны поликлиники Большого театра и домашний телефон Аркадия Райкина, с которым её связывала крепкая дружба.

Могила Клавдии Шульженко
на Новодевичьем кладбище

Долго болела, а перед смертью на две недели впала в кому. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 10). По воспоминаниям очевидцев, в день её похорон шёл дождь, но, когда гроб опускали в могилу, вдруг выглянуло солнце. Правительственный некролог гласил: «После продолжительной болезни скончалась выдающаяся певица, народная артистка СССР Клавдия Ивановна Шульженко. С ее именем связаны яркие достижения отечественного музыкального искусства. Своим творчеством она внесла неоценимый вклад в развитие советской песни, патриотическое воспитание широких народных масс». Биографы рассказывают, что у выдающейся певицы остались две сберкнижки – с вкладами 10 и 16 рублей... Владимир Коралли умер через 11 лет, и его похоронили рядом с бывшей женой. Епифанов же пережил Клавдию Ивановну на 13 лет и умер 24 марта, в день ее рождения. Накануне было опубликовано его интервью, озаглавленное: «Одинокий рыцарь примадонны». Он снова признавался великой Шульженко в своей любви, которую время так и не погасило...

Музей Клавдии Шульженко в Харькове

Голос и образ певицы остаются во множественных аудио и видео записях, память о ней живет и в сердцах. В родном городе Харькове ее именем названа улица, а 26 мая 1996 года в переулке Байкальском, д. 1 был открыт Городской музей имени Клавдии Шульженко, в котором проводятся музыкальные и литературные вечера, действует постоянная экспозиция уникальных документов, личных вещей, фотографий, концертных костюмов певицы, имеются богатые фоно- и видеотеки, библиотека. Это единственный на территории бывшего СССР музей народной артистки СССР Клавдии Шульженко. Экскурсия по музею включает в себя просмотр видеофильма о творчестве певицы.

Возле музея установлен бюст певицы.

В Харькове с 1998 года проводится Международный фестиваль-конкурс эстрадной песни имени Шульженко, финансовую поддержку которому оказывал племянник певицы, за свой счет поначалу арендовавший здание для музея певицы. Губернатор Харьковщины Евгений Кушнарев, один из вдохновителей и организаторов фестиваля, тогда отмечал: «Безусловная народная любовь к Шульженко и ее творчеству, звездный состав жюри и гостей, яркие открытия молодых талантов – все это сделало фестиваль гордостью харьковчан и настоящим событием в культурной жизни нашей страны». Участвуют в фестивале певцы из Украины, России, Молдовы, Беларуси, Израиля. Победители получают денежные призы.

Стены еще одного здания на Московском проспекте украсили огромные граффити с портретом известной харьковчанки Клавдии Шульженко. Рисунок выполнен художниками одной из студий в рамках проекта «Гордость Харькова», приуроченному к знаменательной дате - 70-летию освобождения Харькова от фашистских захватчиков.

Помнят о Шульженко, конечно, не только на малой родине. В 1999 году в России выпустили почтовую марку, с портретом легендарной исполнительницы, а в 2006 году вышел документально-биографический фильм «Три вальса», посвященный творчеству Клавдии Шульженко. К 100-летию Клавдии Шульженко Саратовский джаз-оркестр Ретро подготовил программу из подлинных партитур оркестров и ансамблей, с которыми выступала певица. В 2006 году эти песни вновь прозвучали на сцене Колонного зала.

Есть в Москве и мемориальная доска на доме 22, корпус 2 по улице Спиридоновка (бывшей Алексея Толстого), где певица жила с 1948 по 1962 год. Автор мемориальной доски — московский скульптор Анатолий Бичуков.

В честь певицы назван астероид 4787 Шульженко.

24 марта 2016 года в 110-летний юбилей интернет-портал Google посвятил певице Doodle.