2 марта - Именины Кикиморы

Издавна на Руси 16 февраля (2 марта по новому стилю) отмечали день Маремьяны Праведной, прозванной в народе Меремьяной-Кикиморой. В этот день особливыми подношениями старались задобрить дух ночных кошмаров и домашней плесени, а по совместительству частенько и супругу Домового, Кикимору, чтобы она не путала пряжу и не проказила по ночам. Оттого, отмечая именины супружницы, "хмельными" ходят Домовой с Дворовым и колобродят всю ночь до утра, не давая отдыха ни хозяевам, ни домашним животным... Как же праведница Маремьяна (Мариамна) церковного календаря превратилась в народном месяцеслове в Меремьяну-Кикимору?

Кикимора из саги о Ведьмаке: Тварь, умело укрывающаяся на болотах, в народе её зовут Загрызец, в научной среде — Mortida. "Есть ли в мире что-то более прекрасное, чем кикимора, символ упорного труда, изобретательности и предусмотрительности?"

На самом деле, удивляться здесь нечему. Образ Кикиморы, поверья о которой распространены, в основном, у русских и, в меньшей степени, у белорусов, сложился в глубокой древности и принадлежит к особенному мифу русской демонологии. Похожие верования есть и у южных славян. У украинцев, в Киевской губернии, зафиксированы поверья о существах под названием нічки, обладающих схожими с кикиморами признаками. Слово кикимора, без соответствующего комплекса представлений, зарегистрировано и у других славян: диалектное польское kikimora, kicimora — «привидение; дух, душащий по ночам»; книжные чешское и словацкре kykymora — «домовой у древних славян», болгарское кикимо́ра — «женский злой дух, оборотень», сербохорватское — «страшный призрак». Схожие представления о злом домашнем духе наблюдаются у народов, с которыми русские долгое время жили рядом и находились под взаимным влиянием, например, у коми и вепсов.

Имя ее, возводят к «шишимора», где «шиш» – нечистый дух (шиш, шишко, шишига), либо происходит либо от русских диалектных слов шишить / шишать — «копошиться, шевелиться, делать украдкой». Происхождение же первой части кик- остаётся спорным. Её производят, по одной версии, от балто-славянского корня *kikъ (кик) / *kykъ (кык) / *kukъ (кук) / *kъkъ — «горбатость, скрюченность», позднее также «горб, насыпь, могильный курган, могила», а также «болото, заболоченная долина», и далее от индоевропейского *keuk- / *kouk- — «изгибать, искривлять; загнутое»; отсюда и названия демонов: русские ку́ка — «банный дух»; кука́н — «болотный дух»; кука́шка — «чёрт»; белорский кука — «что-то страшное, живущее в темноте, чем пугают детей»; кашубский kuka — «злой дух, который даётся ведьмой людям»; литовский kaukas, прусский и латышский kauks — «домовой, гном». По другой версии, первая часть происходит от звукоподражания кыкать (*kykati) — «кричать (о птицах), издавать резкие звуки, плакать, вопить, причитать, хихикать, икать, хрипеть, кудахтать, кукарекать, куковать», также кика — «птичий крик». По третьей версии, — от кика (*kyka) — «чуб, прядь, коса; женский головной убор с рогами, иногда напоминающий птицу», далее «обрубок, культя».

«Мора» же, в славянских языках выступающее как самостоятельное слово, обозначающее женских демонов, насылающих на людей ночные кошмары – олицетворение сил Богини Мораны / Морены (в польской мифологии Морена — это женщина, у которой по ночам душа может отделяться от тела, в виде мотылька проникать в чужие дома и душить спящих), или, как её еще называли, Макоши (Мокоши), воплощавшей в себе и смерть человека (имя Морана (Морена, Мара, Мора) родственно таким словам, как «мор», «морок», «мрак», «марево», «морочить», и даже «смерть»), и зимний холод, и покровительство плодородию земли. Впрочем, Смерть, даруемая Мареной, не есть полное прерывание Токов Жизни как таковой, а - лишь переход к Жизни Иной, к новому Началу, ибо так уж положено Родом Вседержителем, что после Зимы, уносящей с собой все отжившее, всегда наступает новая Весна. В дохристианскую пору этот день и был посвящен богине Морене, так сказать, прощание с ней по случаю наступления нового года и окончания зимы, символом чего и было сжигание соломенного чучела во время Масленицы. Так же в народе говорили: «На Маремьяну Ярило — с вилами». Ибо, по поверьям, о сию пору Ярило «воздевает зиму на вилы». А поскольку наша героиня состояла в свите этой небожительницы, то Меремьяна Кикимора являет собой отголосок древнейших верований.

Есть еще несколько значений для второй части:

1. производное от самостоятельного слова «мора/мара», обозначающее женских демонов;
2. однокоренное со словом «моръ» — смерть или то, что несет ее;
3. восходит к праиндоевропейскому корню «ма-» — махать руками, кивать головой, морочить, обманывать;
4. «мара» первоначально означало болото и стоячую воду.

Александр Головин. Эскиз костюма Кикиморы для балета «Жар-птица» Игоря Стравинского, 1910 г. (Русские сезоны)

Согласно народным поверьям, появление кикимор, как и остальной нечистой силы, связано с «неправильной» смертью. По довольно распространенным поверьям, в кикимору обращалась девочка, умершая до крещения или проклятая еще в утробе, т.е. если был сделан аборт. Сколько абортов – столько кикимор, которые перед смертью своей матери будут караулить ее душу, чтобы утащить в ад. Кикиморами могли стать и мертворождённые, недоноски, выкидыши, уродцы без рук и без ног, умершие или убитые дети. (Поверья о демонах, в которых превращаются души некрещеных или загубленных детей, существуют у всех славян. В польской мифологии они летают перед грозой с жалобным криком, а если зарыть мертворожденного младенца под порогом, из него получится домашний демон-слуга, который будет красть для своего хозяина зерно, молоко. Похожие поверья распространены и у южных славян.) Считалось так же, что кикиморой могла стать девочка, украденная или обмененная нечистой силой, или та, что родилась у вдовы или девы от нечистого в образе огненного змея. Верили, что она может появляться в домах, поставленных на плохих местах: близких к погребению самоубийцы, неотпетого покойника и т.п., а также возле болот. В народных представлениях она была весьма субтильной особой: «сама тонешенька, малешенька, голова с наперсточек, а тулово не толще соломинки». И внешности была безобразной, этакая уродливая растрепа, одетая в лохмотья. Возраст кикиморы в основном определялся как старческий. Впрочем, случалось, что ее представляли в виде девушки с длинной косой, без одежды или в одной рубахе (вам не кажется, что похоже на образ русалки?), крестьянки в повойнике на голове или же с распущенными волосами и даже… в мужском облике. Можно также отметить, что кикиморами называли летучих мышей (Архангельская губерния), а кукумарами — божьих коровок.

Илл. Татьяны Гиппиус к сказке «Кикимора» Н.Манасеиной

Живет на белом свете Кикимора сама по себе, как правило, не показываясь людям (впрочем, утверждают, что она маленькая, ростом с наперсток, безобразная, неопрятно одетая старушонка, хотя странно, как ее могли видеть, ведь увидеть ее – к большому несчастью, даже к смерти). Ни с кем-то она, проклятая, не знается, ни с кем не роднится; нет у нее ни брата, ни сестры; нет у нее ни двора, ни кола, а пробивается, бездомная, где день, где ночь. Входит Кикимора во избу никем не знаючи, поселяется она за печку, никем не ведаючи. "Зло на умѣ держитъ. Съ утра и до вечера гремитъ Кикимора и съ вечера до полуночи шипитъ и свиститъ по всѣмъ угламъ. И ничто то ей Кикиморѣ не по сердцу: и печь не на мѣстѣ, и столъ не въ томъ углу, и скамьи не по той стѣнѣ. Строитъ Кикимора печь по своему, ставитъ столъ и скамьи, куда вздумается" (сказка «Кикимора» Натальи Манасеиной по мотивам «Сказаний русского народа» Ивана Сахарова, журнал «Тропинка», 1909 г.). Стучит, гремит от утра до вечера, а с вечера до полуночи свистит, страху на домочадцев наводит. С той беды великой пустеют дома посадские, зарастают дворы травой-муравой. "И на улицахъ отъ Кикиморы людямъ покоя нѣтъ. Идетъ ли прохожій, а она ему камень подъ ноги, ѣдетъ ли торговый человѣкъ на торгъ торговать, а она ему камнемъ въ голову" (там же).

Почему же в доме может появиться Кикимора? Дом может стоять на «нечистом, «гнилом» месте», то есть там, где либо когда-то кто-то был похоронен, либо в месте природной аномалии. Если женщина, проживающая в доме, сделала аборт. Поселившись в доме, Кикимора нередко становится супругой Домового. Домочадцы естественно предпочитали, чтобы Домовой был холостяком. Ведь только в редких случаях ему удавалось перевоспитать нерадивую супругу. Если Домовой был работящий да весёлый, то и характер Кикиморы мог перемениться в лучшую сторону. Но если же Домовой был ленив да проказлив — тут Кикимора проявляла всю свою «кикиморочью натуру». Ибо Кикимора, в отличие от Домового – злой дух дома, тёмная его сторона. Кстати, Кикимору считали предсказательницей, верили, что плач ее или бряцание коклюшками предсказывает беду, а появление – смерть кого-то из обитателей дома. Загадочным для нас образом определяемое местоположение невидимки означало – к худу или к добру. Кое-где, даже принято было спрашивать у нее о судьбе и получать ответы в виде стука (ведь за судьбу отвечала Макошь).

Утверждали, что из-за Кикиморы в избе «маячит», т.е. мерещатся то свинья, то собака, то заяц; слышатся свист, детский плач, стуки-бряки, а то и песни с танцами, да какими: с притопами и прихлопами! Считалось, что неопрятно одетая и чумазая Кикимора устраивала по ночам беспорядки, досаждая хозяевам: мешала спать шумом, стуком, треском, топотом и писком (или, подобно Маре, наводила кошмары или, наваливаясь ночью на хозяев, как взрослых, так и детей, душила их, особенно, если они легли в неугодном им месте); пугала невидимым голосом, свистом, пением, звуком пляски, воем и плачем; щекотала маленьких детей, доводя их до крика; дёргала за мочки ушей; играла с кошками; била посуду; рассыпала крупу и муку; швырялась луковицами и прочими овощами и корнеплодами из подполья, обувью, кирпичами из печи, углями для самовара и подушками с полатей; распахивала двери; путала простыни и даже ломала мебель (хотя, чаще, заставляла её «плясать» или переворачивала) и разворачивала полы. Однако ночная работа кикиморы зачастую не оставляет вещественных следов — посуда, мебель, печи оказываются утром на своих местах и целыми (Забайкалье). Более того, кикимору никто никогда не видел, поэтому все неумехи и лентяйки могли найти себе отличное оправдание: «Дома грязно, так это Кикимора чудит, не успеешь оглянуться, она еще и всю пряжу спутала, ну прям беда». Ну как обойтись без такого духа, на которого плохой хозяйке можно было свалить все свои недостатки. А как проверишь, проказница ведь была невидимой. Можно отметить, что существуют близкие анекдотическим рассказам и сказкам-небылицам былички, в которых на проказы кикиморы ходит смотреть вся деревня, и они воспринимаются людьми скорее как представление, чем как угроза. Впрочем, говорят так же, что иногда из-за причуд Кикиморы хозяева покидали свои дома и переезжали на новое место. По одной из версий, именно приписывание необъяснимо возникшего беспорядка в петербургском Троице-Петровском соборе в 1722 г. воздействию кикиморы и последующая попытка толкования её появления как дурного предзнаменования привели к возникновению легенды о том, что «Петербургу быть пусту». Сохранился и такой анекдот: "У одного хозяина кикимора сильно мучила овец, выстригала у них шерсть, и как ни старались избавиться от нее, ничего не выходило. Тогда хозяева решили переехать в другую деревню. Надеялись, что кикимора на старом месте останется. Как вещи на подводу уложили, хозяин спрашивает: «Все взяли из дома?» А с подводы раздался тоненький голос: «Все ли вы взяли, не знаю, а я свои ножницы взяла!»". В симбирской сказке невидимо живущий в кабаке кикимор (мужского пола!) отцеживает по ночам вино и выживает целовальников, пока самый смелый и «знающий» из них не заключает с ним договор.

В триллеровских сценариях с участием кикиморы предполагалось, что она способна даже погубить человека. Право слово, а над кем ей тогда насмехаться? Вроде бы, невыгодно. Если же кикимора поселится в пустом доме, то уж никого туда не захочет впускать: начнет кидаться, чем попало: мусором, например, а то и камнями. Любит она и детей постращать. Но особая ее слабость – повыдергивать по ночам волосы у главы дома. Пристрастие суседки (одно из прозвищ кикиморы) к шерстистому материалу проявлялось и во дворе, где она выщипывала перья у домашней птицы и стригла овец, отчего те впоследствии плешивели. Причем, как уверяют сведущие люди, делала это совершенно бессмысленно. Но вот что любопытно: выстриженная шерсть не пропадала, а обнаруживалась в хлеву в виде подстилки для скота. На Русском Севере считалось, что из состриженной шерсти, волос и перьев кикимора делает постель для скота. Эта невидимка аттестовалась и как любительница верховой езды: поутру хозяин мог найти свою лошадь загнанной, в мыле. Забавная деталь: поверья о том, что кикимора причиняет вред скоту путем его пересчитывания, оговаривают скромность ее математических способностей, утверждая, что она умеет считать только до трех.

Кикиморы, Худ.В.Славук

С другой стороны, невидимка была трудолюбивой, а более всего увлекалась прядением, шитьем и плетением кружев, – эти занятия у кикимор были наследственным ремеслом (а ведь и великая Макошь пряла, как известно, нити судьбы). Говаривали также, что эта своевольница способна помогать и покровительствовать семье, но только в том случае, если хозяйка в ней сноровистая, старательная и умелая. Тогда она возьмется и малышей убаюкать, и крынки перемыть, и хорошую выпечку обеспечить, и за скотиной приглядит, и даже дом от пожара убережет, а её негативные действия воспринимались как наказание хозяйке за лень и нерадивость. Если оказывалась рукодельницей, то могла доделать за хозяйку какую-нибудь работу, например, допрясть, а уж коли таланта или мастерства не хватало, то недовольная результатами своей работы, либо, осерчав на хозяйку, все безнадежно портила, пачкала, замусоливала шерсть и жгла путаную куделю – вовек не распутаете пряжи и не отстираете забытую на диване вышивку. Чтобы этого не произошло, полагалось на ночь благословлять средства, предпочитаемого кикиморой труда. Благодаря проделкам неумех из этого рода в народе сложили поговорку: «От кикиморы рубахи не дождешься». Все свои «подвиги» деятельная кроха творила по ночам, а днем отсыпалась за печкой (ну, точно супружница домового), на чердаке или в подполе. Порой, правда, могла и нарушить привычный режим дня, пробежавшись поросенком по лавкам. А еще она была очень ответственной сторожихой. На русском Севере считалось, что в летнюю пору она ходит по полям с большущей раскаленной сковородкой в руках, припасенной на случай обнаружения там вора: «кого поймает на чужом поле, того и изжарит».

В Новгородской и Вологодской губерниях считалось, что кикиморы шалят во все Святки, а в некоторых местах Новгородской губернии считали, что они активизируются только в ночь под Рождество — то есть в переходное время, связанное с культом мёртвых. На святочные гулянья старухи изображали «кикимор»: надевали рваную одежду и с длинной заостренной палкой садились на полати, свесив ноги с бруса и, поставив прялку меж ног, пряли. Девушки, смеясь, хватали их за ноги, а «кикимора» отбивалась от них палкой. Иногда же кикимору изображал парень, одетый в старушечьи лохмотья и с глиняным горшком на голове, заменяющим кокошник. После того, как горшок разбивали, «кикимора» превращалась в обычного парня.

По некоторым местным поверьям кикимора до Святок живет на улице или на гумне, а потом уходит неведомо куда. Особенно активной Кикимора становится на Колядочные Белые Святки и может бесчинствовать целую неделю. В Вологодской губернии считали, что на Святках кикимора рожает целую кучу детей - шулыканов (или, шушканов). Они совсем крошки, остроголовые, всегда держатся вместе. Роем вылетают на улицу из печной трубы и летают по холоду аж до самого Крещения (19 января). На Водосвет (19 января) для них кончается их детство и начинается серьезная взрослая жизнь. Дел куча. Толстую тетку под юбкой ущипни. Наглых, непослушных детей до икоты напугай. Пьяного в незнакомый район заведи, в грязь повали. До конца своих дней шулыканы живут коммунами в заброшенных домах. Часто люди давят маленьких пакостников ногами, случайно или со злобы: «А нечего тут...» Шулыканы же не способны доставить человеку серьезную неприятность. Они — скорее усмешка иного мира, чем его злонамеренность.

Конечно, как и любую другую чародейную силу, Кикимору можно на время «ублажить»: перемыть на ее день все в избе настойкой горького корня папоротника, полагая таким образом доставить имениннице удовольствие, которая, как считалось, имела пристрастие к запаху этого растения и не трогала такую посуду. Помыв углы дома таким настоем, можно было успокоить этого духа. Если же Кикимора в доме разбушевалась, приглашали волхва или знахарку, чтобы прочесть заговоры и изгнать духа из жилья. В арсенале знахарских методов были и специальные заговоры и ритуалы. Например, на Герасима Грачевника (17 марта), когда кикиморы единственный раз в году становились кроткими и смирными (знали, видно, что как раз в этот день их могут выставить из дома), обметали все углы в избе, а печь окуривали с приговором: «Ах ты, гой еси, выходи ты, Кикимора домовая, из горюнина дома скорее, а не то задерут тебя калеными прутьями, сожгут тебя огнем-полымем, зальют черною смолою. Слово мое твердо». Дорожку перед домом выметали от крыльца к колодцу или перекрестку. Избавлялись от старой посуды с трещинами и сколами, разбивая ее и выбрасывая. Жгли скопившийся в доме хлам, кидали в костер и ветхую одежду. Солонки в доме обвязывали можжевеловыми поясками, чтобы кикимора, которая не любит можжевельник, не таскала соль. В Вологодской губернии считалось, что чертополох в доме отпугивал кикимору (впрочем, и домового тоже). Также кикимора боится плакун-травы. В числе мер борьбы с кикиморой встречались и совсем странные. Так, в Белозерском уезде существовало поверье, что если накинуть на нее крест (это на невидимку-то!), и она застынет на месте, т.е. обездвижится. А в Витебской губернии утверждали, что если поймать происходящую от умершего или проклятого ребёнка кикимору и выстричь ей на темени крест, то она превратится обратно в человека, но с определённым недостатком, например, кривизной, косоглазием, немотой, заиканием, плохой памятью или слабоумием. Также от кикиморы, как и от остальной нечисти, помогают упоминание Бога или, наоборот, грубые ругательства. От разгулявшейся кикиморы могло помочь окропление дома святой водой или проведение в нём молебна. В Вологодской губернии в Крещение крестили рукой или ножом по воздуху окна и двери в избе, а также рисовали кресты мелом, краской или углём, ставили крестики из лучинок в каждый угол в избе, в воду, в колодец, чтобы не вошли в дом кикиморы и нечистые духи.

Существует поверье, что кикимор могли «напустить» на хозяев колдуны или злоумышленники-мастеровые (плотники, печники), недовольные или обиженные при расчете за постройку. Наиболее часто указывается, что кикимору напустили, незаметно положив в доме с особым наговором так называемый лекан (манилка, ерничинка): или сделанную из щепок или сшитую из тряпочек и иногда смоченную кровью куклу, или игральную карту с изображением фигуры, или ножик, или отломленный от плывущей по воде «коряжины» (дерева с корнем) сучок, или обрубок дерева, или просто щепку, или даже жёлтую тапочку. Лекан закладывался под матицу (потолочную балку), между брёвен в переднем углу, под печкой или за печку, в подполье, в поленницу. Впоследствии предмет «оживал» и превращался в «насаженную кикимору». В Вятской губернии считали, что кикимору можно привезти в бутылке, в чём обвиняли, например, приезжих татар. Фольклористы записали множество псевдобыличек, в которых строители объясняли, как они закладывали «кикимору» в дом: так, в разных углах дома, чтобы «схватить разные ветры», сверлились дырки, в которых вставлялись битые бутылки горлышком наружу, при выдёргивании пробок из которых в доме начинало «выть» как будто по-звериному; или под печь закладывали ртуть в свинце, которая при накаливании начинала «ухать»; или в толстой кирпичной кладке оставлялись пустоты-зигзаги. Если считали кикимору «наведенной», искали в доме подкинутую куколку, а, найдя – сжигали, или можно было выбросить её в отдалённой местности. Не находя, старались уговорить предполагаемых «напустивших» убрать заговоренную вещь.

Плохо, если Кикимора после изгнания уйдет жить из избы в курятник. Тогда всем курам перья повыщиплет. Но и тут можно огородиться о нее, повесив (обычно 15 января в «Сильвестров день») за нитку на стене курятника универсальный оберег от кикиморы «куриный бог», который на Вологодчине также называли «кикиморой одноглазым» – камень, желательно чёрный, величиною с гусиное яйцо, с природной сквозной дырой, целое горлышко от разбитого кувшина (сегодня для подобных обережных целей (на даче, в квартирных домах вряд ли поймут) вполне можно использовать и горлышко от бутылки) и даже горшок с выбитым дном или поношенный лапоть, также могла подойти палочка с дырочкой от выпавшего сучка. Иногда к кувшину привязывается лоскут кумача. «Куриный бог» можно повесить и перед входом на террасе, над насестом или на балках в хлеву. В некоторых районах Руси для оберега от Кикимор под ясли помещали «свинобойную» палку, а под шесток – клок медвежьей шерсти. В одном лечебнике XVIII столетия для избавления от кикиморы предлагалось положить в доме верблюжью шерсть с ладаном.

кикимора болотная

Случалось, Кикимора в качестве пристанища выбрала себе лес или болота. Вот в этом случае ее называли болотной. И становилась она тогда женой лешего, лешачихой. Страшноватым существом была эта кикимора. Ей приписывалось похищение детей, заманивание заблудившихся путников в трясину и т.д. Обычно, человек, услышавший призывный крик себе подобного старается оказать помощь, не задумываясь об опасности, которая таится под зелеными мхами. Наступив на такое место, спаситель начинает погружаться в топкую жижу, из которой практически нет спасения, при этом плачь и стоны могут превратиться в демонический хохот. В этот момент утопающий видит страшное зрелище. Из разверзшихся мхов и топей появляется непонятное существо с зеленой кожей, длинным, спутанным волосом и одетое в сплетенный из водорослей наряд. Кикимора болотная появляется в последний момент, чтобы увидеть агонию умирающего и испугать его так, чтобы сил на сопротивление трясине уже не осталось. Любит наряжаться в меха из мхов и вплетает в волосы лесные и болотные растения. Иногда она наводит морок и кажется очень красивой, но людям показывается редко, ибо предпочитает быть невидимой и только кричит из болота громким голосом. Тем не менее, её именем часто обзывают некрасивых и вредных дам, говорят: «Кикимора, ты, болотная». Впрочем, мне кажется необоснованно. Ведь ближайшие английские родственницы болотной кикиморы - фейри - выглядят довольно-таки очаровательно. По крайней мере, на полотнах английского иллюстратора Брайана Фрауда из Девонширских болот и пустошей:

"– С чего бы это кикиморам на болоте взяться? Кикиморы – они твари домашние. Сидят себе в темных сырых уголках да пакостят по мелочам. То пряжу перепутают, то квашню опрокинут. А болото… Чего им там делать? Ох, Высоцкий… Сбрехнул – а люди верят. Так потом и начинают у них в головах то русалки с рыбьими хвостами гулять, то кикиморы по болотам бегать" (А.Прозоров, "Заклятие предков (Ведун-3)").

злыдни

У коварной и страшной для человека болотной кикиморы есть несколько помощников и слуг (болотницы и хмыри болотные (их еще называли караконджалами), крыксы и злыдни), которые боятся ее и устраивают людям различные пакости. Неудивительно, для тех, кто бывал на болотах, и такое явление, как появление огней. Синие огонечки, мерцающие и вспыхивающие неоткуда, пугают путников и манят их. Так как те, кто не знает, что впереди болото, идут на свет, как к человеческому жилищу. Вот эти самые огни, по поверьям, зажигают болотные кикиморы и их ближайшие помощники. Караконджалы, рогатые, косматые, безобразные, нападают на людей на болоте, ездят на них верхом до первых петухов. Караконджул , поверья о котором известны турками и грекам, а также сербам, македонцам и болгарам, находившимся в контакте с ними, считается преимущественно сезонным, святочным демоном (от турецкого "karakoncolos " — "ночной сезонный демон "). Считается, что они выходят из воды или из пещер и нечистых мест на период от Рождества (иногда от Игнатьева дня, 20 декабря (2 января)) до Крещения (или Бабина дня, 8 (21) января). В греческом фольклоре существует поверье, что караконджулы живут под землёй и пилят Мировое древо, чтобы в конце концов оно пало вместе со всей Землёй. Однако, когда они приступают к отпиливанию последней части, наступает Рождество, и у них появляется шанс выйти наружу. Они забывают про Древо и выбираются на землю, чтобы устраивать бесчинства и донимать людей. Впрочем, от демона легко уберечься: достаточно вынуть из котомки хлеб, соль, любой железный предмет, показать чудовищу — а того уж и след простыл.

По не до конца доказанным и исследованным данным, болота считаются колыбелью всего живого на земле. В них найдено уже около двух тысяч мумий. А в глубинах торфа можно найти отпечатки существ, которые ранее существовали в природе. Человек себя чувствует в этих местах очень неуютно. Он начинает испытывать ужас, чувство страха и слабость. Возможно, это происходит из-за многочисленных тайн, скрываемых болотом, а может из-за присутствия там нечисти. Подобно оврагам, провалам, ущельям, болото – опасное, неопределенное («ни вода, ни земля») место, излюблено нечистой силой. В Вологодской губернии в болоте «селили» бесов, в Смоленской – водяного; согласно общерусским поверьям, в болоте традиционно обитает леший (на Урале кочечного, болотного лешего именуют «анцыбал»). Болото – типичное место действия рассказов о черте, что отражено и в поговорках: «Было бы болото, а черти будут»; «Всякий черт свое болото хвалит»; «Не ходи при болоте – черт уши обколотит» [Даль, 1880].

Из жизни болотных кикимор
Худ.В.Аржевитин

О кикиморах принято упоминать, как о существах женского рода. Но должны же быть и в пару к ней — мужчины-кикиморы.
"Существо вышло из темноты буквально в трёх шагах от меня. Это был невысокий мне по грудь странный гуманоид с тонкими, словно ветки дерева, руками и ногами. У него были огромные как у совы глаза и широкий безгубый рот, полный мелких бурых зубов. Одежды на незнакомце не было, а всё тело существа было покрыто клоками бурого и зелёного мха. Или это была шерсть такой маскировочной окраски? На голове гуманоида была сложная причёска, где в длинные спутанные бурые волосы был вплетён целый куст веточек, травинок, тростинок, и всё это напоминало скорее птичье гнездо, чем шевелюру живого существа.
— Кикимора? — предположил я наугад, уж слишком незнакомец своим видом напомнил мне этих полумифических тварей, которые якобы обитали на болотах.
— Кикимор. Я мужчина, — строго поправил меня болотный житель и проговорил требовательно и нетерпеливо. — Говори, чего хотел" (М.Атаманов, "Самый разыскиваемый").

Глаша и Кикимора.
Союзмультфильм, 1992

Дети болотной Кикиморы — Игоши — озорные и хулиганистые существа. "Игоша - поверье, ещё менее общее и притом весьма близкое к кикиморам", (В.И.Даль "О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа"). Говорят, что Кикиморы иногда просто крали маленьких детей, чтоб воспитывать из них игош. Пример такой кражи мы видим в мультфильме "Глаша и Кикимора". Жители Урала верили, что дети, пропавшие на болотах, были украдены кикиморами болотными. Они якобы обвивали ребенка веревками, затягивая в топи. Большинство деревенских легенд и баек, связанных с пропажей детей на болотах, повествовали о кикиморах. Мистические персонажи лишали своих жертв памяти и здравого сознания. Зачастую Игоши — просто мертворожденные младенцы, которые продолжают невидимо жить (и даже расти) там, где они похоронены, или в своем доме (достаточно часто мертворожденных младенцев закапывали в подполье или близ избы). Безрукость и безногость игоши в поверьях, возможно, свидетельствует о его «неполноте», отличии от людей (он существо едва оформившееся, едва явившееся на свет) или же отражают «змеиную» природу этого существа. Если он живет в доме, то по части пустого озорства сто очков вперед даст домашним кикиморам. Его боялись и уважали, и потому порой за столом отводили особенное место и выделяли отдельную тарелку с пищей и ложку, бросали в окно для него рукавицы и шапку. Если этого не сделать, игоша начнет всячески досаждать домочадцам. Обычно они незримы и ночью бродят по избе. Возможно снять проклятие, которое лежит на игоше. Тогда он превращается в чура - духа-хранителя домашнего очага, в тепле которого самому игоше было отказано. "Сказать, что игоша отвратителен, это всё равно, что утверждать, будто говно не особенно приятно на вкус. Вроде и верно, но всей правды передать не может" — Ламберт, ведьмак Школы Волка.

Лесовик. Кикимора. Чудо лесное.
Николай Рерих. 1894 г.

Как видим, в образе кикиморы прослеживается связь с другими мифологическими персонажами, порой даже наложение их аспектов (может, просто путаница?). Но зачем вообще этот рассказ? Ведь время движется неумолимо, и суеверия отступают в глубину веков. А почему бы не воспользоваться поводом и, следуя обычаям предков, взять, да и выбросить старые, ненужные вещи для большей просторности в доме (или хотя бы освободить место для нового складирования им подобных...)?