Морской волк в погоне за счастьем. к 140-летию Джека Лондона

Джек Лондон прожил короткую жизнь, всего 40 лет, но приключений, которые выпали на его долю, хватило бы лет на сто. Его биография увлекательнее любого отдельно взятого его романа. Ведь что бы Джек ни описывал — бродяжничество, морские путешествия, золотоискательство на Клондайке, войну, тропическую лихорадку, борьбу за жизнь, — все это он испытал сам. Он не жил, а горел. «Лучше пусть я буду пеплом, чем пылью. Пусть лучше иссякнет моё пламя в ослепительной вспышке, чем плесень задушит его!» - говорил Джек Лондон.

Джон Гриффит Чейни (так назвали Джека Лондона при рождении) родился ровно 140 лет назад, 12 января 1876 года, в Сан-Франциско. Его мать, Флора Веллманн, учительница музыки, была немолодой и очень непоследовательной особой. Его отец, чистокровный ирландец, профессор астрологии, которую считал такой же точной наукой, как математика, Уильям Чейни, - любитель книг и путешествий, популяризатор оккультных наук, автор соответствующих книг и статей в журнале "Здравый смысл" - первом атеистическом издании, что значило "прогрессивном", авантюрист, проведший в молодости много лет провел в морях, и вообще сомнительная личность - выгнал ее из дому, так и не добившись от нее согласия на аборт. Даже спустя многие годы этот человек в ответ на письмо Джека Лондона всячески открещивался от своего отцовства, ответив пространным письмом. Мол, Флора никогда не была его женой. Тридцатилетняя старая дева, она навязалась ему, сбежав из родительского дома, и самовольно стала именовать себя миссис Чейни. Со временем профессор узнал, что ранее она уже жила с неким Ли Смитом и именовала себя миссис Смит, хотя и тогда замуж не выходила. Что же касается ее беременности, профессор сильно сомневается в своем отцовстве: он, мол, бесплоден. Впрочем, на момент знакомства с "супругой" профессору было более 50 лет, так что, возможно, он и не лгал. К слову, профессор, будучи очень женолюбивым, парировал упреки в нарушении морали, указывая на свой гороскоп: "Увы! Так уж мне на роду написано"…

Флора в порыве отчаяния попыталась даже застрелиться, но, к счастью, пуля лишь поцарапала несчастной висок, о чем 24 июня 1875 года написала газета «Кроникл», выходившая в Сан-Франциско. После этого незадачливому папаше пришлось спешно улепетывать из города. К счастью, когда Джеку исполнилось 8 месяцев, он обрёл настоящего отца в лице своего отчима – Джона Лондона - ветерана Гражданской войны в США и простоватого фермера, который пришел на спиритический сеанс, которыми зарабатывала на жизнь покинутая своим бывшим сожителем миссис Чейни, в надежде связаться с недавно умершими женой и сыном. Связался или нет, неизвестно. Зато нашел себе новых жену и сына, не смотря на то, что Флора, маленькая, чудно одетая, обезображенная перенесенным в детстве тифом, носила нелепый кудрявый парик, сильно смахивающий на баранью шапку, и огромные очки, делавшие ее глаза похожими на рыб в аквариуме. По воспоминаниям, это был мягкий по характеру и красивый внешне человек. Что его заставило жениться на неуравновешенной и экзотичной Флоре, для многих осталось загадкой. Зато Джеку повезло - он обрел настоящего отца (что редко получается из отчимов) и двух сестер, дочерей Джона от первого брака, которые навсегда стали ему самыми близкими людьми, особенно - Элиза - верный друг и ангел-хранитель писателя. Мальчика стали звать Джон Гриффит Лондон. Тогда же семья переехала в соседний от Сан-Франциско город Окленд.

Джек Лондон и его собака Ролло. 9 лет, 1885

Детство белокурого синеглазого мальчика было беспокойным. Помимо спиритических сеансов Флора, постоянно вынашивавшая планы быстрого обогащения, затевала то торговлю сусальным золотом, то продуктовую лавочку, то птицеферму. Но семейству Лондонов не везло: сусальное золото оказывалось бракованным, лавочку обворовывали, а куры умирали от эпидемии. Джон Лондон перебрал множество профессий - каменщика, плотника, торговца овощами, агента зингеровской компании, полисмена, фермера. Им приходилось переезжать с места на место, часто бросая бизнес, который уже начинал приносить хоть какой-то доход, а потом страдать от нищеты. Возможно страсть Джека к путешествиям кроется как раз в этих первых детских впечатлениях, когда семья «легко» снималась с насиженного места, чтобы уехать в неизвестность. С детства Джек обожал читать и грезил морем. Поэтому самыми любимыми его книгами стали приключенческие романы, которые он просто "проглатывал".

"…Никто из моих родных и знакомых не питал никакого интереса к литературе — пожалуй, ближе всех к ней стоял мой прадед: этот валлиец был окружным писарем, в глухих лесах он с энтузиазмом проповедовал евангелие, за что получил прозвище «патер Джонс».
С ранних лет меня поражало невежество людей. На девятом году я с упоением прочитал «Альгамбру» Вашингтона Ирвинга и никак не мог примириться с тем, что никто на ранчо об этой книге ничего не знает. Со временем я пришел к выводу, что подобное невежество царит лишь у нас в деревне, в городе же все должно быть по‑иному. И вот однажды к нам на ранчо приехал человек из города. Башмаки у него были начищены до блеска, пальто суконное; самый удобный случай, решил я, обменяться мыслями с просвещенным мужем. У меня была выстроена из кирпича от старой, развалившейся дымовой трубы своя собственная Альгамбра — башни, террасы, все размечено и обозначено мелом. Я провел городского гостя к своей крепости и стал расспрашивать его об «Альгамбре». Увы, он оказался столь же темным, как и жители ранчо, и мне пришлось утешиться мыслью, что на свете есть всего два умных человека — Вашингтон Ирвинг и я.
Кроме «Альгамбры», я читал в ту пору главным образом десятицентовые романы (я брал их у батраков) да газеты, — из газет служанки узнавали о захватывающих приключениях бедных, но добродетельных продавщиц. От такого чтения мой ум по необходимости должен был получить весьма своеобразное направление, но, чувствуя себя всегда одиноким, я читал все, что только попадало мне в руки. Огромное впечатление произвела на меня повесть Уйда «Сигна», я с жадностью перечитывал ее в течение двух лет. Развязку этой повести я узнал уже взрослым человеком: заключительные главы в моей книге были утеряны, и я вместе с героем повести уносился тогда в мечтах, не подозревая, как и он, что впереди его подстерегает грозная Немезида. Мне поручили в то время караулить пчел; сидя под деревом с восхода солнца до вечера и поджидая, когда пчелы начнут роиться, я вволю и читал и грезил.
Ливерморская долина — плоское, скучное место; не возбуждали во мне любопытства и холмы, окружающие долину. Мои грезы нарушало одно‑единственное событие — роение пчел. Я бил тогда тревогу, а все обитатели ранчо выбегали с горшками, кастрюлями и ведрами, наполненными водой. Мне помнится, что первая строка в повести «Сигна» звучала так: «Это был всего‑навсего маленький мальчик»; однако этот маленький мальчик мечтал о том, что он сделается великим музыкантом, что к его ногам будет повергнута вся Европа. Маленьким мальчиком был и я… Почему бы и мне не сделаться тем же, чем мечтал стать «Сигна»? Жизнь на калифорнийском ранчо казалась мне тоскливой до крайности; не было дня, чтобы я не мечтал уйти за черту горизонта и увидеть мир. Уже тогда я слышал шепоты, зовущие в дорогу: я стремился к прекрасному, хотя в окружающей меня обстановке не было ничего красивого. Холмы и долины были как бельмо на глазу, меня тошнило от них — я полюбил их только тогда, когда расстался с ними".

Cole School, Окленд, 1887. Джек во втором ряду снизу второй справа с галстуком-бабочкой

Семья Лондона была небогатой, к тому же деньги, которые зарабатывал Джон Лондон, тратились его женой весьма беспорядочно, поэтому уже в 11 лет, т.е. еще будучи школьником, Джек был вынужден работать почтальоном, развозчиком товаров, продавцом утренних и вечерних газет, мальчиком в кегельбане, уборщиком в парке, сторожем склада, помощником у торговца льдом. Он даже охотился на диких кошек, продавая их мясо китайцам. После окончания средней школы в 1889 году, в 14 лет поступил на консервную фабрику рабочим, где работал по 18-20 часов. "Я не знал ни одной лошади в Окленде, которая работала бы столько часов, сколько я..." - вспоминал он то время

В конце концов, одолжив 300 долларов у своей темнокожей кормилицы Вирджинии Прентисс, бывшей рабыни Флоры Веллманн, работавшей теперь медицинской сестрой, Джек купил у "пирата" Фрэнка-Француза подержанную шлюпку "Рэззл-Дэззл" ("Пирушка"), и вскоре 14-летнего «капитана» прозвали «Принцем устричных пиратов» (ловля устриц, креветок и крабов была запрещена законом). Конечно, ловля была незаконна, и в любой момент он мог попасться, зато за одну удачную ночь Джек зарабатывал столько же, сколько за несколько месяцев работы на фабрике по 14 часов в день. Но самое главное, теперь он мог ходить в море. Месяц спустя Джек подружился с двадцатилетним головорезом, носившем имя Сатана Нельсон-младший. Теперь "пиратские" вояжи они совершали на пару. Потом в пьяной драке Нельсону прострелили руку, а его шлюп "Рейндир" - все одно к одному - сел на мель. Отныне у друзей было одно судно на двоих. Но и его они лишились, когда несколько "пиратов", завидовавших удачливой парочке, забрались на "Рэззл-Дэззл", разворотили борта шлюпа и подожгли судно. "Рэззл-Дэззл" отправился на дно, и поднимать его для ремонта не имело смысла - нечего было ремонтировать. Тогда Джек и Нельсон стащили с мели "Рейндир", подлатали его и продолжили визиты к чужим устричным садкам. Однако неудачи буквально преследовали их. "Рейндир" был остановлен рыбацким патрулем, и "пиратам" предложили выбор: или они становятся патрульными, или отправляются в каталажку. Так Сатана Нельсон и Джек Лондон стали охотиться за теми, кем когда-то были сами.

Джек был общительным пареньком. Весёлый, белозубый, крепкий, он ничем не отличался от своих новых друзей – рыбаков. Он пил, когда они пили и дрался, когда дрались они. В ту пору ему было всего 15. Для Джека это была настоящая жизнь, вольная и дикая, однако будущий писатель совершенно не знал меры: он спивался на глазах приятелей. «Этот парень не протянет и года, — судачили о нем старые моряки. — А жаль, из него бы вышел отличный капитан». «Сопьется», — вздыхали одни. «Убьют», — качали головой другие. Однажды он чуть не утонул, напившись до бесчувствия. Этот трагический случай надолго отрезвил юного Лондона.

В 1893 году Джек нанялся матросом на промысловую шхуну «Софи Сазерленд», отправлявшуюся на ловлю котиков к берегам Японии и в Берингово море. Семь месяцев в море! И каждый день - каторжный труд. Они били котиков, поднимали их на палубу, сдирали шкуры и кровь животных хлестала из шпигатов. Бывалые моряки поначалу пытались сделать 17-летнего Джека мальчиком на побегушках, но у парнишки оказались железные мускулы и взрывной характер. Он дрался, как дьявол, отстаивая право быть на равных с остальными. Но не только в драках он зарабатывал авторитет. Когда шхуна попала в жестокий шторм, капитан поставил Джека к штурвалу, и паренек с лишь наметившимися усами отстоял всю вахту, удерживая корабль кормой к волне. Позже этот день и эта вахта были описаны в очерке "Тайфун у японских берегов", с которым Джек принял участие в конкурсе на лучший рассказ, объявленном газетой "Сан-Франциско Колл", и который был отмечен первой премией - 25 долларов, а рецензент в той же газете писал "Самое поразительное - это размах, глубокое понимание, выразительность и сила. Все выдает молодого мастера", не подозревая, что мастер - семнадцатилетний подросток, не закончивший даже среднюю школу. Этот очерк был первым опубликованным произведением Джека Лондона. "Мать уговаривала меня рискнуть, я так и сделал и написал очерк под названием «Тайфун у берегов Японии». Очень усталый и сонный, зная, что завтра в половине пятого надо быть уже на ногах [Джек работал на джутовой фабрике, по 13 часов в день], я в полночь принялся за очерк и писал не отрываясь, пока не написал две тысячи слов — предельный размер очерка, — но тему свою я развил лишь наполовину. На следующую ночь я, такой же усталый и сонный, опять сел за работу и написал еще две тысячи слов, в третью ночь я лишь сокращал и вычеркивал, добиваясь того, чтобы мое сочинение соответствовало условиям конкурса. Первая премия была присуждена мне; вторую и третью получили студенты Стенфордского и Берклийского университетов", - писал в последствии Джек Лондон.

В стране началась депрессия. Было трудно найти даже самую тяжёлую работу. Семья опять была в долгах. Но не это заботило Лондона. Ему было необходимо женское общество. Хотелось познакомиться с девушкой – но что он ей скажет, как заинтересует? Устроившись на рабочим на джутовую фабрику, бывший матрос подружился с парнем постарше. Он-то и преподал ему первые уроки: как подойти, как бросить красноречивый взгляд, как заговорить. Бесстрашный, а порой и грубый в общении с приятелями Джек оказался ужасно робким и застенчивым. И все-таки он познакомился. Его сердце пленила шестнадцатилетняя Хэйди. На всю жизнь Джек запомнил её тонкое овальное лицо, красивые карие глаза и каштановые волосы. Они встречались вечерами, украдкой. Это была романтическая любовь. Он гулял с ней в парке, угощал мороженным и нежно целовал. Он мечтал о ней во сне и наяву. Однако очень скоро их встречи прервались: Лондон не мог устоять против нового заманчивого приключения. В 1894 году он решил присоединиться к армии безработных, которые намеревались добраться до Вашингтона и потребовать у правительства денег для помощи безработным. Руководитель движения, некий Келли, договорился с железнодорожниками о бесплатном проезде в товарных вагонах.

Джек Лондон на крыше пассажирского вагона

Джек Лондон ползает под вагонами

Джек ликовал: наконец он сможет посмотреть всю страну. Догоняя "армию" Келли на случайных поездах, он проехал безбилетником почти всю Америку, побывав в Чикаго, Бостоне, Вашингтоне, Нью-Йорке. Его привлекала жизнь бродяги: один день непохож на другой, столько впечатлений и неожиданностей! Он встречался с сотнями таких же, как он, бродяг, попрошайничал, резался в карты. Во время этих скитаний он прибился к шайке подростков, которые научили его, как "зашибать по малому на главном ходу", то есть клянчить на центральной улице, как "прокатить" пьянчужку, "почистить тугой узелок", "стибрить" дорогую шляпу с головы зазевавшегося прохожего. Его язык обогатился такими словами, как "быки", "фараоны", "загребалы", "зеленые пижоны" и т.п. Джек стал «дорожным парнем», как именовали себя бродяги. Зайцем они колесили по всем Соединенным Штатам, по дороге попрошайничая и воруя по мелочи. Излюбленной жертвой «дорожных парней» был экспресс «Оверленд»: следовало уцепиться за площадку набирающего ход поезда, взобраться на крышу, переждать кондуктора, а потом, прямо на ходу, спуститься в почтовый вагон и там в тепле и относительном комфорте пересечь Сьерра-Неваду. Особым почетом пользовались те, кого при «посадке» замечала поездная бригада, но так и не смогла поймать. А уж если кому удавалось раздразнить кондуктора так, что тот ради охоты на зайца останавливал «Оверленд» (шутка ли, две тысячи лошадиных сил, роскошные пассажирские вагоны, государственная почта), — это вообще высший пилотаж! А если при этом ссадят, не беда — можно снова проникнуть в поезд, пока он набирает ход. Приятель, с которым Джек решился на такое путешествие, сорвался с крыши, и ему отрезало ноги. Джеку повезло. Он добрался невредимым. И хотя по праву мог гордиться тем, что «Оверленд» останавливался из-за него четыре раза, отчего-то не захотел больше играть в кошки-мышки с поездными бригадами. Поход на Вашингтон затянулся. Голод, холод и усталость деморализовали людей. Джек решил вернуться домой. Но прежде - взглянуть на знаменитый Ниагарский водопад. Как зачарованный, смотрел он на это чудо природы, но его размышления о вечном были прерваны полицейским. Лондон был арестован за бродяжничество и осуждён на 30 суток исправительных работ в Буффало (о чем он потом написал в произведении «Смирительная рубашка»). Ещё несколько месяцев он добирался до дому. Теперь он был хитрее и умел выдумать историю, способную убедить любого полисмена. Впрочем, к 23 годам его несколько раз арестовывали за бродяжничество. Этот юношеский опыт вошел в его книгу "Дорога".

Джек вернулся домой загорелым и повзрослевшим. Опыт, приобретенный во время странствий, сделал его социалистом. В 1895, обстоятельно ознакомившись с социалистическими идеями, вступил в Социалистическую рабочую партию США (а с 1900 года (в некоторых источниках указан 1901 год) — член Социалистической партии Америки, из которой выбыл в 1914 году (в некоторых источниках указан 1916 год)). Кроме того он окончательно принял решение стать писателем. Не хватало образования, и он решил окончить давно заброшенную учёбу в школе. А ведь Джеку уже 19 лет. Загорелый атлет с сильной шеей, дикой копной выгоревших волос и без двух передних зубов, выбитых в шальной драке, он странно смотрелся за школьной партой среди 14-летних, которые казались Джеку настоящим младенцами. Оставшись недовольным темпами обучения, Лондон бросил среднюю школу, решив заняться самостоятельно. К тому же в местном Клубе Генри Клея, где собирались студенты, и где его приняли как равного, хотя он и был бедно одет и не отличался хорошими манерами, он нашёл друзей: Джек познакомился с одни из лидеров компании – Эдвардом и его сестрой Мэйбл, очень миловидным, хрупким созданием с голубыми глазами и светло-золотистыми волосами. Мэйбл была чуть старше Джека и учила английскую филологию в университете. Она была искренна, нежна и очень тактична, и, наверно, не могла обидеть и мухи. Джека влекла её хрупкость, пленяли мягкость и неопытность. А он покорил её своей мужской силой и твёрдостью. Они подружились. Джек относился к своей подруге по – рыцарски. Он походил на рыцаря: волнистые волосы, бронзовый загар, широкие плечи. Он был полон надежд и «его глаза сверкали как море под солнцем». Оставив школу, он в 3 месяца самостоятельно прошел трехгодичный школьный курс и успешно сдал экзамены в Калифорнийский университет, но, не имея достаточных средств, вынужден был бросить учебу после третьего семестра. Надо было помогать матери. Джек считал, что он должен зарабатывать, а учится себе могут позволить те, у кого есть лишние деньги. Кроме того, Лондон уже точно решил стать писателем, а раз так, не лучше ли не терять времени и сразу же приступить к делу? Он запирался в комнате и писал целыми днями. Потом отсылал рукописи в журнал и ждал ответа. Снова писал и снова отсылал рукописи. Увы, всё было безуспешно. Кончились деньги, и пришлось заложить свои вещи, облачившись в старенькую одежду. В таком виде он уже не мог появиться в доме Мэйбл. Снова пришлось устроиться на чёрную работу, на этот раз в прачечную. О писательстве пришлось временно забыть, но это «временно» слишком затянулось.

Домик Джека Лондона на Аляске,
перенесённый в Калифорнию

Случай опять изменил всё: на Аляске нашли золото. Мечтая разбогатеть и разом решить все проблемы, весной 1897 года Лондон, как и многие десятки тысяч американцев, «заболел» «золотой лихорадкой» и отправился вместе с мужем сестры Элизы, заложившим за тысячу долларов свой дом и купившим снаряжение, на Клондайк. Долгие пешие переходы с грузом, опасные пороги и страшный холод останавливали многих, но только не Джека. В миле от лагеря золотоискателей Доусона нашли свободное место, зачерпнули для пробы совками песчаное дно Юкона и… В совках среди песка было полно сверкающих крупинок. Задыхаясь от спешки, волнуясь, как бы их не опередили, компаньоны бросились в лагерь и на последние деньги успели застолбить участок. Увы! Улыбка Фортуны оказалась фальшивой: крупицы, поблескивавшие в песке, оказались слюдой. До следующей весны о новом участке можно было даже не мечтать. Зять Джека в ожидании лучшего нанялся мыть песок на чужих участках. Будущий же писатель не жалел, что оказался на Аляске: в Доусоне кипела настоящая жизнь, и ему, оказавшемуся свидетелем невиданных страстей, предстояло стать её летописцем. Джек пробыл на севере больше года. Он шлялся по Доусону, развлекая золотоискателей байками из собственной жизни. Его охотно кормили в любом баре. А вот от стаканчика виски он, ко всеобщему удивлению, отказывался. Хотя и не слыл монахом: в небольшом палаточном городке было полно женщин лёгкого поведения. Хотя у Джека не было денег он нравился им и так. Молодой, красивый, остроумный, Джек покорял своей простотой и обаянием. Наслаждаясь любовью с «ночным бабочками», молодой человек мечтал о Мэйбл – далёкой, недоступной и оттого самой дорогой. Мысль об отъезде домой появилась, лишь когда началась цинга. На Аляске не было свежей зелени и Джек во время зимовки заболел по-настоящему – цингой. Лицо его покрылось сыпью, зубы расшатались, кровоподтеки по всему телу. В следующем году он вернулся в Сан-Франциско еле держась на ногах, без гроша в кармане, но чувствуя, что везет домой по-настоящему золотой клад - сюжеты его будущих романов, которые скоро сделают его знаменитым.

Джек Лондон на «Клондайке»
(На самом деле в Траки, Калифорния)

После долгой разлуки девушка его мечты показалась ему ещё прекрасней. Всё это время она ждала его! Молодые люди решили, что обязательно поженятся, как только Джек придумает что-то еще чтобы заработать денег. И он придумал! Все началось с воскресного приложения к газете «Экзаминер», которое попалось ему на глаза. Там было объявление о конкурсе на место клерка в почтовом департаменте. А еще статья о писателях, из которой следовало, что минимальный гонорар за тысячу слов — десять долларов. В десять раз больше, чем Джек мог заработать за день изнурительной работы в прачечной! Он сдал экзамен в почтовом департаменте (набрав 85,38 очка из 100 возможных) и написал для пробы рассказ об Аляске в тысячу слов. Это заняло пять дней. Выходило, что за день писателям удается заработать лишь вдвое больше, чем в прачечной. Потратив драгоценный доллар на десяток почтовых марок, Джек разослал рассказ по всем известным ему редакциям. В одно прекрасное утро на адрес Джека пришло два письма. Одно — из почтового департамента: его взяли на службу с жалованьем 65 долларов в месяц. Второе — из издательства с чеком на 5 долларов: его рассказ был принят к печати. 5 долларов, конечно, не 10 долларов, но Джек все же решил стать писателем. Напрасно Мэйбл уговаривала его принять должность почтового клерка!

Лондон ни за что не хотел расставаться со своей мечтой: он будет писателем! Теперь и его мать Флора мечтала об этом. Даже когда появилась постоянная работа (безработица по прежнему была жуткая), Джек с матерью решили ещё потерпеть: будь что будет. И первые ласточки появились: в короткий срок в разных изданиях вышли его первые северные рассказы: «За тех кто в пути», «Белое безмолвие» и другие. А уже в 1900 издан первый сборник рассказов "Сын волка". Критика захлебывалась от похвал: "крупный, могучий художник…"; "внушает веру читателю в человеческое мужество…"; "в противоположность стандартно-счастливым концовкам у него преобладают трагические интонации там, где человек сражается со стихийными силами природы…". Потом книги выходят одна за другой по 2-3 книги ежегодно в течение 17 лет: сборники «Бог его отцов» (1901), «Вера в человека», «Лунный лик», роман «Дочь снегов» (1902), повести о животных «Зов предков» (1903) и «Белый клык» (1906). Работоспособность Джека Лондона была невероятной: 15-17 часов литературного труда каждый день! Каждый день он писал раз и навсегда установленные полторы тысячи слов, но когда чувствовал, что текст выходит из подчинения, образы главных героев размываются, отправлялся в гавань и поднимал паруса…

Бэсси Маддерн, Мэйбл Эпплгарт
и Джек Лондон. Около 1899 года.

Анна Струнская

Тем не менее на первых порах доход от публикаций был невысок. Прошло уже полгода, как Джек и Мэйбл объявили о своей помолвке, а денег у жениха не прибавлялось. Терпению Мэйбл подошёл конец. Сколько ещё она может ждать? Её мать никогда не согласится на их брак, если у Джека не будет солидной работы. Его рассказы? Все они о грубой, низменной жизни, страданиях, смерти. Читатель их не примет. Лондон очень расстроился, что Мэйбл не верит в его успех. В это время он познакомился и с другими молодыми особами. С одной из них – студенткой Анной Струйской - он искренне подружился. Анна была убеждённой социалисткой, и они могли часами спорить о политики. Джек был пленён блестящим умом Анны, её свободолюбием и раскованностью, но продолжал относиться к девушке чисто по-дружески. А вот отношения с Бэсси Маддерн из чисто дружеских скоро переросли в любовные. Бэсси была подругой Мэйбл. Её жених умер, и Джек присутствовал на похоронах. Там-то он и познакомился с симпатичной ирландкой. Джек сам не заметил, как всё чаще и чаще бывать в её доме. С Бэсси было спокойно и хорошо. Она корректировала его рукописи и свято верила, что у него всё получится. И, конечно же, неустанно говорила ему об этом. Джек продолжал встречаться с Мэйбл, но их свидания всё больше и больше разочаровывали его. Особенно – вмешательство матери невесты. Она заявила, что не хочет расставаться с дочерью и будет жить вместе с молодыми. Джек был возмущён. Он поставил вопрос ребром: или я, или твоя мать. Бедная Мэйбл была в отчаянии: она не хотела бросать мать, но и не могла отказаться от жениха. к тому же требовало просторного дома. Снять такой дом было ему не по средствам, и Джек уговаривал Мэйбл тайком бежать и начать пусть не богатую, но счастливую жизнь. Однако девушка слишком привыкла слушаться матери и предпочла ждать, пока у Джека хватит на дом. А как ему могло хватить, когда Джек оказался органически неспособен тратить деньги разумно? Стоило получить гонорар, как он накупал массу дорогих и ненужных вещей, закатывал вечеринки с черепаховым супом и шампанским — словом, мгновенно спускал все до цента. И сразу же влезал в долги. Очень скоро имя Джека Лондона сделалось знаменитым, издательства боролись за контракт с ним, соглашались на любые условия, платили вперед за еще не написанные вещи. Доходы Джека росли, но по-прежнему не поспевали за его расходами. Чем больше он получал, тем больше приходилось работать. Казалось, стоит Джеку остановиться хоть на день, как сложное нагромождение долгов придавит его насмерть. «Если бы я научился не делать долги, я сразу разучился бы писать романы», — острил мистер Лондон. Неудивительно, что счастье с Мэйбл все откладывалось и откладывалось.

Джек Лондон и Бэсси Маддерн.
Медовый месяц в Санта-Крус, 4 июля 1900

В итоге, из-за своей нерешительности Мэйбл потеряла Джека, который решил связать судьбу с милой и не притязательной Элизабет (Бэсси). Впрочем, и девушка не испытывала романтических иллюзий. Им хорошо вместе, и они доверяют друг другу - разве это не самое главное? Джеку было 23, когда началась его семейная жизнь. Они были славной парой. Днём Бэсси занималась со школьниками, а Джек писал, вечером они вместе обсуждали написанное. Как и раньше Бэсси правила и перепечатывала рукописи Лондона. В выходные они надолго уезжали на велосипедах, заплывали в море, дурачились на пляже. Позже Бэсси признавалась: "Я не любила Джека, когда выходила замуж, но очень скоро полюбила". Наверное, они не очень хорошо смотрелись вместе, потому что один из друзей Джека сказал: «Я не стану вас поздравлять. Приберегу поздравления к десятой годовщине вашей свадьбы». «По-моему, вам следует все же принести нам давным-давно просроченные поздравления, — писал Джек тому другу. — Вот уже скоро три года, как я женат, обзавелся парой дочек и считаю, что семейная жизнь — великолепная штука»…

Джек Лондон с дочками

Женитьба, казалось, принесла молодому автору удачу: им заинтересовался серьёзный издатель. Джек давно мечтал написать роман, и теперь, словно с небес, пришла необходимая поддержка. Издатель Мак-Клюр в ответ на его запросы написал: «… Мы готовы субсидировать Ваш роман на Ваших собственных условиях. В течении пяти месяцев мы будем ежемесячно высылать Вам чек на 100 долларов, а если Вы сочтёте, что нужно 125, мы согласимся и на это…». Об этом Джек мог только мечтать! Так радостно начался для него 1900 год. Новый век одним словом. А тут ещё Бэсси сказала ему, что ждёт ребёнка. Джек был вне себя от счастья. Он давно мечтал о сыне, Которого он сможет растить и закалять. Разумеется, он как только мог заботился о своей жене. И страшно переживал, что мать – Флора – постоянно ссорится с Бэсси, превращая жизнь девушки в ад. Всё лето и осень Лондон работал над своим первым романом – «Дочерью снегов», а Бэсси по-прежнему занималась с учениками. Мечтая о сыне, Джек в то же время ведёт интенсивную переписку с Анной Струнской. В его письмах сквозит нежность и восхищение: "Невысказанное превыше всего, поверьте, Анна. Дорогая, ведь для меня счастье – это Вы, счастье и торжество души!" Именно с Анной Джек советуется, к её оценкам прислушивается. Впрочем, к счастью для Бэсси, этот роман так и остаётся платоническим. И всё же он наводил на размышления. Ведь совсем недавно писатель женился, а уже делал пылкие признания другой. Видно, всё-таки не нашёл того, что искал. Увы, так оно и произошло: Джек и Бэсси прожили вместе всего 3 года. Возможно, Бэсси не подошла Джеку по темпераменту.

Считают, что единственным разногласием, существовавшим между супругами, было нежелание Бесси соответствовать статусу жены знаменитого писателя. Она неизменно отказывалась от открытых бархатных платьев, которые он ей покупал, и носила скромные блузы и бесформенные холщовые юбки. Не могла или не желала поддержать модный разговор, потому что мало читала и не интересовалась новостями. Однажды Джек попенял ей на это и услышал в ответ, что в шесть утра ее будят дочери и с этой минуты до десяти вечера у Бесси нет ни минуты свободной. И в немалой степени потому, что ей приходится вычитывать мужнины корректуры и вести переписку с издательствами. Джек смущенно и сочувственно погладил жену по руке: «Ничего-ничего, вот подрастут дети, и все изменится…»

Верная, спокойная, она любила мужа простой, незамысловатой любовью. Когда появились дети (две дочери — Джоан и Бэкки), Бэсси, разумеется, была занята ими, всё реже выкраивая время для мужа. Старая, как мир, история: занятая детьми жена и жаждущий новых чувств и ощущений муж. Ему недоставало страсти, сильных эмоций, волнующих чувств. Какое-то время он сдерживался, а потом дал волю своему кипучему темпераменту. Стал встречаться с хорошенькими женщинами, благо возросший доход позволял теперь жить на более широкую ногу. Может быть, так бы они и жили, если бы их семейный очаг не был сметён вихрем. Звали его Чармиан Китредж.

Charmian Kitteredge London

Эта женщина подарила Джеку настоящую страсть. Страсть в постели и страсть на бумаге. Переписываясь с Анной, Джек испытывал необычайный подъём. Чармиан нашла для него такие слова, благодаря которым он действительно ощутил себя сверх человеком. Стоит только почитать её письма… «Ах, любимый мой, ты ТАКОЙ МУЖЧИНА. Я люблю тебя, каждую твою клеточку, как не любила ещё никогда и никого больше не буду любить…», «…Ты поэт, и ты так красив. Поверь, милый, милый мой, что ещё никогда в жизни я ничему не была так РАДА так глубоко, по-настоящему РАДА. Подумать только: тот, кто, для меня величайший из людей, не обманулся во мне!» Чармиан была на 6 лет старше Джека. Она не блистала красотой, вынуждена была работать, чтобы прокормить себя. Но у неё был обольстительный голос, ласкающий слух, и прекрасная способность вести беседу. Она отлично играла на рояле и мило пела. Собирала свою библиотеку из запретных и чрезвычайно смелых для того времени книг. Скакала на лошади по холмам. Мечтала о любви – большой и необыкновенной. Тем не менее годы стремительно убегали прочь, и Чармиан видела жениха буквально в каждом знакомом мужчине. Познакомившись с Бэсси и Джеком, Чармиан начала частенько бывать в их доме. Она была готова на всё, чтобы привлечь внимание мужчины, похожего на древнегреческого героя. Не смущал её и тот факт, что у Лондона к тому времени уже было две дочери. Лондону пришлись по душе свобода и откровенность новой подруги жены. Она казалась ему искренней и бесстрашной. Он писал: "Признаюсь тебе в том, что ты уже и так знаешь с первого дня нашего знакомства. Когда я впервые заговорил с тобой, я хотел сделать тебя своей любовницей. Ты была так откровенна, так честна и, главное, так бесстрашна! Помню, мы ехали рядом на заднем сиденье, и я предложил: «Может быть свернём к сеновалу?», а ты посмотрела мне в глаза, с улыбкой, но без насмешки, без тени жеманства. Ни возмущения, ни страха, ни удивлении! Добродушное, милое, открытое лицо. Ты взглянула мне в лицо и сказала просто: «Не сегодня». В конце концов, Лондон заявил жене, что уходит от неё. Бэсси не знала что и думать. Она и представить не могла, что разлучница совсем рядом.

Лондон в Японии с группой военных

К этому времени Лондон становится одним из самых известных американских писателей, и пожалуй самым высокооплачиваемым писателем в мире, "сбросив" с пьедестала Редьярда Киплинга, любимого писателя того времени, которого Джек Лондон считал своим учителем. Шумный успех выпадает на долю «Морского волка» и «Зова предков». Во время русско–японской войны Лондон как военный корреспондент едет в Японию, чтобы писать обо всех событиях. Поездом добрался до Нагасаки, зафрахтовал туземную лодку-джонку и на веслах переплыл Желтое море. В корейском городе Чемульпо он нагнал части японской армии, перебрасывавшиеся на фронт. Несколько недель Джек посылал в Америку уникальные репортажи, пока его не сдали конкуренты. Тем, кто по-прежнему проводил время в Токио на банкетах, крепко влетело от работодателей: мол, почему Джек Лондон достает материал с фронта, а вы не можете? Японское правительство было немедленно поставлено в известность о пронырливости Джека, его поймали и посадили в японскую тюрьму. Чтобы освободить его и вернуть на родину, понадобилось вмешательство американского президента.

Джек отправляется в лекционное турне по Соединённым Штатам. Кстати, во время Революции в Мексике (1914) он так же работал военным корреспондентом. Джек быстро становится одной из самых романтичных фигур своего времени, глашатаем реализма в американской литературе, популярной личностью. Теперь любой его шаг не ускользает от внимания прессы. Развод с Бэсси и поспешная женитьба на Чармиан наперебой осуждаются журналистами всех мастей. Конечно же, его осуждают за «безнравственность», зато чем больше слухов и домыслов, тем больше читателей! За одну книгу Лондону платили гонорар до 50 тысяч долларов, но денег ему не хватало постоянно. Говорят, что он стал первым американским писателем, заработавшим миллион долларов. Но в чем же счастье? Точно не в деньгах.

Джек Лондон на строительстве «Снарка», 1906 год

В 1907 году был напечатал утопический роман-предупреждение "Железная пята". В том же 1907, 23 апреля, после многочисленных задержек (сначала большой пожар в Сан-Франциско 1906 года уничтожил верфь, а вместе с нею и наполовину построенный «Снарк», потом при пробном спуске на воду судну помяли борта две баржи, между которыми «Снарк» случайно затерся, затем увязщий в иле "Снарк" вытаскивали волоком, и корабельное дно оказалось искореженным), писатель вместе с Чармиан и небольшим экипажем уходит на построенной им за 30 тысяч долларов по собственным чертежам двухмачтовой яхте, имевшей вспомогательный 70-сильный двигатель, "Снарк", получившей название в честь стихотворения Льюиса Кэролла «Охота на Снарка», в кругосветное плавание. Чтобы окупить постройку корабля, Джек хотел было продать права на будущие путевые заметки со «Снарка» — никто не купил. Издатели сомневались, что писатель вернется из столь опасного плавания. А может, в том, что это плавание когда-либо состоится. «Пускаться в кругосветное путешествие под парусом, на 45-футовом ялике — это самоубийство», — внушали Джеку знающие люди. Вокруг его затеи газеты подняли настоящий вой. Они писали с издевкой: "Мистер Лондон уже столько раз переносил дату отправления, что это стало темой анекдотов. Не лучше ли прекратить комедию и оставить в покое корабль, который, по уверению опытных моряков, затонет, не пройдя и десяти миль? И это будет хорошим уроком всем самонадеянным новичкам". Джека называли сумасшедшим, заключали пари, на какой день плавания его лоханка пойдет ко дну, — он только посмеивался.

Джек Лондон у штурвала "Снарка"

Он планировал семилетнее плавание, но в 1909 году из-за болезни и долгов был вынужден ограничить свой маршрут только южной частью Тихого океана. Когда «Снарк», миновав Калифорнийский залив, кое-как прошел сквозь Золотые Ворота и оказался в Тихом океане, Джек начал осознавать всю авантюрность своей затеи. Дорогостоящий мотор, новейшая разработка судостроительства, сломался в первые минуты плавания. Одна из мачт надломилась. Паруса тоже вели себя причудливо. Да и можно ли было ожидать от них другого поведения, когда шкоты вырывают "с мясом" стопора и утки, а если те упорствуют, то хваленые "сверхпрочные" тросы рвутся, как дешевые нитки. Палуба дала течь: дорогие тиковые доски, которыми она была покрыта, оказались дешевой подделкой, рассохлись и пропускали в камбуз галлоны воды, залившей запасы. Чтобы не утонуть, воду приходилось вычерпывать ведром. Яблоки, картошка, уголь — все это высыпалось из драных мешков и уплыло в океан через шпигаты. Еще через пару дней выяснилось, что сгнили апельсины и капуста, заплесневели яблоки, брюква и свекла тверды, как камень и также безвкусны, а морковь воняет бензином. Задавшись резонным вопросом, отчего он не сразу заметил, что их фруктово-овощные запасы превращаются в гниль и слизь, Джек провел небольшое расследование и установил сразу две причины. Первая: внутри яхта была покрыта толстым слоем жира и табачной пасты. Специалисты заверяли, что это защитит корпус, однако не упомянули, что данная адская смесь при соприкосновении с влагой начинает источать жуткое зловоние. Причина вторая: водонепроницаемые переборки оказались очень даже проницаемыми, равно как и баки с топливом. В итоге - жир + табак + бензин - получилось такое амбре, что оставалось удивляться, как экипаж "Снарка" вовсе не лишился обоняния.

Роско Эймс на "Снарке" делает вид, что ориентируется.
Через 2 недели плавания в Тихом океане Лондон обнаружил,
что Эймс не имел ни малейшего представления о том, где они были.

Но хуже всего оказалась команда. Шесть человек, включая Джека и Чармиан. И ни одного профессионала. Трое старых приятелей и мальчик-слуга, вывезенный Лондоном из Японии. И вот выяснилось, что положиться можно только на Чармиан. Она, по крайней мере, не подвержена морской болезни и может стоять за штурвалом. Остальных даже самая незначительная качка надолго укладывала в койку. Да и в здоровом состоянии от капитана, штурмана, юнги и кока толку не было никакого. Даром что Джек истратил кучу денег, оплачивая им ускоренное прохождение мореходных курсов! Ни маневрировать, ни определять местоположение корабля, ни мыть палубу, ни готовить горе-команда не умела. Джеку ничего не оставалось, как по очереди с Чармиан самому вести корабль. В свободное от вахты время она готовила, возилась на камбузе, а он штудировал учебники по навигации. Через два дня Джек уже измерил высоту солнца секстантом и лихо наметил на карте курс. По его расчетам, до ближайшей суши оставалось идти еще месяц с лишним. Однако, едва он об этом сообщил команде, как юнга закричал: «Земля!» Что это за земля, Джек не имел ни малейшего представления. Оказалось — Гавайские острова. За 27 дней путешествия они отплыли от берегов Америки совсем не так далеко, как на то рассчитывал Джек. Что ж! Это было даже удачно. Рассчитав штурмана и капитана, Джек высадил их на берег и нанял профессионалов. Юнгу по малолетству пожалел. Кока перевел в механики (с чем тот справлялся куда лучше). Кока кстати звали Мартин Джонсон, после этого путешествия он стал авантюристом и странником, сняв ряд кинофильмов о малоизученных землях и народах мира.

Вместе с тем, лишь отчасти сбылись пророчества тех кораблестроителей, которые утверждали, что "Снарк" не будет слушаться руля, что он не сможет идти круто к ветру и что опрокинется, встретившись с первой же приличной волной. Ничего подобного! Судно успешно справлялось с острыми курсами, при попутном ветре и правильно поставленных парусах могло идти и без руля, а его остойчивость была выше всяких похвал. Джек убедился в этом при обстоятельствах поистине удивительных, почти невозможных. Когда через неделю после начала плавания начался шторм и они с Эймсом попытались положить яхту в дрейф, "Снарк" категорически отказался делать это. Подставив борт набегавшим волнам, судно принимало на палубу тонны воды, но и намека не было, что оно вот-вот опрокинется. Не помогли манипуляции кливером и бизанью, не спас положение плавучий якорь, гордый "Снарк" упорно не ложился в дрейф, он хотел сражаться, не заботясь о том, есть ли на то силы у его команды.

Charmian in the Solomons

Лишь в октябре 1907 года "Снарк" взял курс на Маркизские острова. На сей раз его вел капитан Уоррен, настоящий моряк, пусть и с подмоченной репутацией: его только что досрочно освободили из тюрьмы. Появился и опытный матрос - голландец Херманн. И вот «Снарк» достиг Маркизских островов, потом отправился на Гаити. Два года длилась эта безумная авантюра. На Бора-Бора они камнями били рыбу с местными рыбаками. В Паго-Паго подружились с туземным королем. На Соломоновых островах всем экипажем подхватили малярию. Кончилось тем, что Джек заболел какой-то совсем уж невиданной экзотической болезнью: у него отекли руки, так что и пальцы было не согнуть, чудовищно утолщились ногти, а кожа слезала слой за слоем. Все это сопровождалось страшным зудом, и Джек был близок к безумию. Он сопротивлялся до последнего, но потом сдался, и 8 декабря 1908 года его на носилках перенесли на борт парохода, идущего в Сидней. Там его положили в клинику, но врачи лишь руками развели: такие симптомы они видели в первый раз. В своем дневнике Джек Лондон пишет: "Что со мной, врачи не знают. Похоже, они испуганы еще больше, чем я". В мае 1909 года писателю сделали операцию, но болезнь не отступила. "Если умирать, то на родине", - сказал он Чармиан. В самом мрачном расположении духа мистер Лондон взял билет на пароход до Америки и 23 июля 1909 года они возвращаются в Сан-Франциско. На берег Джек сходит почти здоровым: как выяснилось, в его заболевании не было ничего зловещего - это была просто реакция организма на тропическое солнце.

Что касается Снарка, в честь которого было названо судно, то Льюис Кэрролл еще в 1887 году писал одной своей юной приятельнице: «Под Снарком я имел в виду только то, что Снарк — это и есть Буджум… Я хорошо помню, что когда я писал поэму, никакого другого значения у меня и в мыслях не было, но с тех пор люди всё время пытаются найти в Снарке значение. Мне лично больше всего нравится, когда Снарка считают аллегорией Погони за Счастьем».

Обложка оригинального издания

Из путешествия на «Снарке» вместо путевых заметок Джек привез замечательный роман — «Мартин Иден» (1909) - в котором Джек рассказал о себе, о том, как он стал писателем. Многое было автобиографично: детство и первая любовь. Достигнув всех возможных высот, герой Лондона разочаровывается и кончает жизнь самоубийством, бросаясь в море. Не пройдет и десяти лет, и то, что произошло с Мартином в романе, случится с Джеком в жизни. Не смотря на всю трагичность сюжета, роман имел бешеный успех. "Почти во всех странах мира я встречал авторов, которые уверяли, что своим побудительным импульсом и твердой решимостью стать писателями они обязаны чтению "Мартина Идена"…" - свидетельствует биограф Джека Лондона Ирвинг Стоун.

Кадр из к/ф. «Не для денег родившийся»

Весной 1918 года режиссер Н.В. Туркин снял кинофильм "Не для денег родившийся" по сценарию, написанному В.В. Маяковским по мотивам романа Дж. Лондона «Мартин Иден». Главную роль – поэта Ивана Нова – сыграл сам Маяковский.

Джек Лондон в Свинном Дворце

Благодаря деньгам, полученным за этот роман, Джек Лондон немедленно затеял новый «проект века». Еще 1905 году Джек Лондон, случайно оказавшись в живописнейшей Лунной долине, Глен-Эллен (штат Калифорния), заприметил ранчо, на воротах которого висела табличка: «Продается». Полюбопытствовал. Местечко оказалось прелестным: 130 акров земли, засаженной дубами, земляничными деревьями и древними секвойями, иным было по десять тысяч лет. На участке имелась гора, каньон, родник и ручей. И ни малейшего признака сельского хозяйства! Цена этому первозданному чуду была 7 тысяч. На счету у Джека, как всегда, не было ни цента, но издатель охотно выплатил вперед искомые 7 тысяч в счет авторских отчислений от «Морского волка». И нет бы Джеку ограничиться ранчо — он купил еще небольшой табун лошадей, корову с теленком, фургон, коляску, кур, индеек и поросят… Теперь, заработав на «Мартине Идене», Джек прикупил еще и виноградники, граничившие с ранчо. За 30 тысяч. В рассрочку. Зачем ему понадобился виноград? Он и сам не знал.

Джек и Чармиан Лондон с Поссумом

А тут Чармиан обрадовала новостью: у них будет ребенок. И Джек решил не ждать, а немедленно начать строительство — пусть даже он задолжает всей Америке! Проект был грандиозен! Ни по красоте, ни по удобству, ни по долговечности дом не должен был уступать дворцу императора Юстиниана, о котором Джек когда-то читал. Предполагалось, что Чармиан родит сына и род Лондонов продолжится в веках, а значит, нужно родовое гнездо. На новой территории, впрочем, стояла лачуга, где можно было сносно прожить в ожидании, пока появятся деньги на постройку большого, удобного дома. У будущего родового замка Лондонов еще не было фундамента, но Джек уже придумал ему название — "Дом Волка". Волки завораживали Джека: недаром он писал о них и охотно вставлял слово «волк» в названия своих книг: «Сын волка», «Морской волк»… Дом обещал быть достойным своего гордого имени. Джек строил его из массивного красного камня, которым была богата Лунная долина. Каждый дюйм непременно отскабливался стальной щеткой, промывался в ручье и потом хорошенько высушивался. Цемент, скреплявший каменные глыбы, наоборот, ежедневно смачивался, чтобы лучше затвердевал и не рассыпался. На деревянные перекрытия будущий родоначальник велел срубить самые старые секвойи. Джек часами просиживал над чертежами, без конца улучшая проект. Столовая на 50 человек. В полуподвале — мужской клуб, куда женщины допускаться не будут, с бильярдом, покерными столами, эстрадой. И как венец невиданной роскоши — в каждой из 20 комнат электрическое освещение и водопровод! К великому разочарованию Лондона, Чармиан родила дочь. Да и та прожила всего тридцать восемь часов. С горя Джек напился — в первый раз за двадцать лет. А в этом деле, как известно, стоит только начать… Роман об алкоголике, пьющем, чтобы отрешиться от чувства ущербности (герой, как и сам автор, — незаконнорожденный), Джек писал в основном за барными стойками. Книга называлась «Джон Ячменное Зерно» и вызвала шквал возмущения поборников трезвости. В обществе разгорелась дискуссия, длившаяся около пяти лет и кончившаяся тем, что в стране ввели сухой закон. Джек до этого не дожил.

руины "Дома Волка"

Смысл жить пропал в ночь на 21 августа 1913 года — на этот день планировался переезд в совершенно готовый Дом Волка. В два часа ночи к Джеку ворвались: «Пожар!» Он поспешил к своему детищу и понял, что сделать уже ничего нельзя. Все четыре стены полыхали синеватым пламенем. Это несомненно был поджог. Кто его устроил? То ли компаньон по путешествию на Клондайк Шепард, с которым как раз разводилась сестра Элиза. То ли рабочий, которого Джек уволил за то, что тот избил жену. То ли управляющий строительством — странный субъект с криминальным прошлым, которого Джек нанял, пожалев. Мистер Лондон и не доискивался до правды. Какая разница, если заветная мечта погибла безвозвратно вместе с верой в добро и справедливость? О 80 тысячах долларов, потраченных на строительство, Джек не горевал.

Бекки и Джоан Лондон, Рождество 1913.

Он постарел в считанные дни. И стал смотреть на мир совершенно по-новому. Наступил настолько сильный кризис, что Лондон стал испытывать отвращение к писательству. Из-за кризиса писатель даже был вынужден пойти на приобретение сюжета для нового романа. Такой сюжет был продан Лондону начинающим американским писателем Синклером Льюисом. Лондон успел дать будущему роману название «Бюро убийств», однако написать успел совсем немного, так как вскоре скончался.

В социализме он разочаровался. Отношения с Чармиан с годами стали холодней. С ней было отлично путешествовать, развлекаться, она была идеальной спутницей, но быть хозяйкой большого дома, о чем так мечтал Джек Лондон (роман "Маленькая хозяйка большого дома" был написан в 1916), было не в характере Чармиан. Она оставалась «маленькой девочкой» - капризной, требовательной и чрезвычайно ревнивой жеманницей. А может быть их отношения просто выдохлись? Чармиан так и не подарила мужу сына, о котором он страстно мечтал. Отношения с дочерьми, воспитываемыми его первой женой, не сложились, хотя Джек частенько посещал их и хотел, чтобы они жили вместе с ним на ранчо. Джек попытался было наладить отношения с давно покинутыми дочерьми. Все эти годы он щедро обеспечивал девочек, но их жизнью особенно не интересовался. Однажды устроил для них и бывшей жены пикник — едва разложили на траве скатерть и бутерброды, как мимо бешеным галопом пронеслась всадница и на еду осел слой пыли. Это была Чармиан. Больше Бесси на пикники не соглашалась.

Джек Лондон и Элиза Уилкинсон,
31 августа, 1913 г.

В зените своей славы и богатства Лондон стал ощущать крайнее одиночество. Он получал сотни писем. Десятки людей просили его помощи и совета. Молодые авторы посылали ему свои рукописи. Женщины признавались в Любви. А ему было тяжело и грустно. Казалось всё уже изведано, увидено, пройдено. Он понял, что многочисленные друзья просто тянут с него деньги или угощаются за его счет. Он пытался забыться в объятиях то одной, то другой женщины, но желанного удовлетворения не наступало. Ни одна земная женщина не могла его утешить, потому что на сердце у него было беспокойно. Он не мог бросить жену и не мог жить с ней под одной крышей. Единственным близким Джеку человеком теперь, как в детстве, была сестра Элиза, переехавшая на ранчо после развода.

Могила Джека Лондона
в Государственном парке Джека Лондона,
Глен-Эллен, Калифорния

Сказывалась и болезнь почек, сопровождавшаяся сильными болями, от которых он спасался морфием. В ночь на 22 ноября 1916 года случился особенно сильный приступ уремии. Скорее всего, Лондон не рассчитал дозу морфия. Когда утром 40-летнего писателя обнаружили, он уже умирал. На полу валялись пустые флаконы с морфием и атропином, на ночном столике – блокнот, исписанный цифрами – вычислениями смертельной дозы яда. Прибывшие врачи сделали всё, что могли, но их усилия не увенчались успехом. У постели умирающего дежурила одна Элиза. Чармиан даже не подошла. В первое утро без Джека она рассказывала всем, что нынешней ночью ей впервые за много месяцев удалось быстро уснуть. Она ведь измучилась от бессонницы! Около семи вечера Джек Лондон скончался в своем поместье недалеко от Глен-Эллен. Его прах был похоронен на холме у ранчо. Вместо вдовы по Джеку Лондону скорбел весь мир. Об американских газетах и говорить нечего, но даже европейские уделили ему больше внимания, чем австрийскому императору, скончавшемуся чуть раньше. «Перестаньте смеяться! Джек Лондон умер!» — гласили заголовки. В 1960 году в имении писателя в Глен-Эллене был открыт Государственный исторический парк Джека Лондона.

Вопреки фактам, многие считают, что писатель ушел из жизни добровольно, поскольку растерял талант и утратил цель в жизни. Люди, настаивающие на версии самоубийства, явно не читали рассказ "Любовь к жизни" - рассказ о том , как человек хочет выжить вопреки самым ужасным обстоятельствам. Настолько сильна его любовь к жизни. Наверно, любовь к жизни могла бы спасти и самого писателя, но она его покинула. Джек Лондон никогда не писал того, во что не верил. Со всей страстностью своей натуры он пытался материализовать три своих великих иллюзии: брак "на разумной основе" со здоровым потомством, социализм и теорию сверхчеловека. "Разумный брак" отомстил ему отчуждением дочерей; социализм - поджогом его "Дома Волка", а с третьей иллюзией он расстался сам. Джек Лондон был человеком своевольных решений - материалистом. Когда жизнь стала покидать тело и он больше не ощущал себя сверхчеловеком - он убил свой дух.

на съемках фильма "Сердца трёх"

В 1920 году посмертно был издан роман писателя "Сердца трех", в котором Лондон обращается к новому жанру американской литературы — киноповести, т.е. сценарию для Голливуда. К сожалению, Голливуд не отреагировал на произведение американского автора. Только 75 лет спустя (1 октября 1992 г.) советская киностудия им. Довженко экранизировала роман американского автора. При СССР успели отснять лишь часть материала приключенческого мини-сериала. Пока съемочная группа находилась в Индии — Держава распалась, и до снимать приключения пришлось уже на бывшей территории Союза. Впрочем произведения Джека Лондона экранизировались неоднократно. Известно более ста экранизаций трудов Джека Лондона. И даже сам писатель один раз сыграл эпизодическую роль моряка в первой экранизации своего романа «Морской волк» (1913).

Джек Лондон прожил поистине сверхчеловеческую жизнь. За 16 лет своей литературной деятельности он написал 50 книг, более 200 рассказов, более 20 романов и повестей, а также ряд очерков и эссе и бессчетное количество статей, проехал всю Америку с лекциями о социализме как совершенной форме мироустройства, не отказал ни одному человеку, кто просил его о помощи… Книги Джека Лондона были очень популярны в разных странах мира, в том числе и в СССР. Джек Лондон был вторым после Г. Х. Андерсена по издаваемости в СССР зарубежным писателем за 1918—1986 годы: общий тираж 956 изданий составил 77,153 млн экземпляров. Некоторые его произведения были переведены на 70 языков. Секрет широкой популярности «неистового Джека» в мире, по словам американского литературоведа Вана Вика Брукса, в «свежей, жизнеутверждающей интонации» его произведений, являвшейся прямым вызовом «тщательно процеженному и подслащённому молочку жизненных иллюзий», которым потчевали публику авторы массовой беллетристики. Благодаря Джеку Лондону американский рассказ стал достоянием сотен тысяч простых людей. Ныне, как и во времена Лондона, в условиях распада старого мира и установления нового, в условиях нестабильности и страха человек вновь ощущает свою связь с природой, законы которой гуманнее и справедливее порядков, господствующих в мире, где правит «дракон наживы». И люди ищут в книгах Лондона ответа на свои жизненные вопросы.

памятник в Окленде

Знаменитый «Белый Клык»

Сергей Патрушев (1954-2012)
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ДЖЕКА ЛОНДОНА

путешествуя вдаль на снарке
пересаживаясь на марипозу
я забыл как дарить подарки
только розы или мимозы

весь снаружи окутан твидом
с виду лондон и джек местами
а внутри тот же мартин иден
эти морзы меня достали

открывая иллюминатор
всё гляжу и гляжу на воду
я не мачо.. не терминатор
не борьбу выбираю.. свободу

(2009)

Озеро Джека Лондона. Магаданская обл.

Озеро Джека Лондона, расположенное среди гор в верховьях реки Колымы в Ягоднинском районе Магаданской области - одно из самых красивых и экзотичных озёр Дальнего Востока. Старожилы рассказывают, что свое название озеро получило благодаря необычной находке, сделанной «первооткрывателями». Когда озеро было обнаружено, на берегу исследователи нашли книгу Джека Лондона «Мартин Иден». Однако есть и другая версия возникновения такого названия у озера. Многие геологи любили произведения Джека Лондона. Ю. А. Билибин, руководитель первой геологической экспедиции на Колыму, открывшей здесь золото, высказывал мысль назвать один из географических объектов на Северо-Востоке именем Лондона. В 1932 году геолог П. И. Скорняков, работавший в районе одного из живописнейших озёр Северо-Востока, дал ему имя Джека Лондона.

"В память о Джеке Лондоне, который плавал по морям
и странствовал по диким местам, но всегда возвращался
в "Первый и Последний Шанс" Джонни Хейнольдса"