понедельник, 31 октября 2016 г.

31 октября 1936 года закончилась "большая гонка аистов”


Воскресным днем 31 октября 1926 года Чарльз Миллар совершил два сенсационных поступка. Первый состоял в том, что стройный, подтянутый 73-летний холостяк, который за всю жизнь не проболел ни дня, вдруг рухнул на пол в своем офисе и умер. Секретарша была в шоке. Второй неожиданностью стало его завещание: оно оказалось столь неординарным, вызывающим, а последствия его настолько сенсационными, что этот юридический документ превзошел все, что Миллар, известный корпоративный юрист, сделал за всю жизнь.

Никто не предполагал, что уважаемый торонтовский юрист и бизнесмен после смерти устроит такое грандиозное шоу в прессе. Похоже, что Миллар хотел показать, что за определенную цену можно купить все и всех. Составив завещание по всем правилам юридического искусства, сей уважаемый джентльмен создал прецедент для величайшей посмертной, как отмечали журналисты, "шутки века”.

Чарльз Венс Миллар родился в 1853 году в семье небогатого фермера в Айлмере, Онтарио. Смышленый школьник, а позже успешный студент, он получил много наград, включая золотую медаль в университете Торонто, где по всем своим предметам, в общей сложности, преуспел на 98%. Столь же впечатляющими были его успехи в юридической школе «Озгуд Холл». В 1881 году этого амбициозного молодого человека приняли в коллегию адвокатов, а вскоре он уже открыл свой собственный офис в Торонто.

Начинал Миллар с малого, но жилье снял подобающее адвокату – несколько меблированных комнат в "Королевском” отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди преуспевающих корпоративных юристов, специалистов в области контрактного права.


Поскольку юридическая практика на первых порах приносила не очень высокий доход, Миллар купил у Стивена Тингли (Stephen Tingley) "Экспресс-компанию Британской Колумбии” ("BC Express") с правом на перевозку правительственной почты в район Карибу в Британской Колумбии (Cariboo, British Columbia). Когда началось строительство железнодорожной компании "Гранд Транк” Канадской тихоокеанской железной дороги будет проходить через Форт-Джордж (Fort George), позже получивший название Принс-Джордж (Prince George), он расширил сферу деятельности "BC Express", начав предоставлять услуги в Форт-Джордже (позже Принс-Джордж), а так же построил два одноколесных судна, "BX" и "BC Express". Известно, кстати, что Миллар, предвидя, что Форт-Джордж станет крупным центром в Северной Британской Колумбии, начал вести переговоры о приобретении "индейской резервации" - участков, отведенных для людей "коренной нации", в Форт-Джордже, но ее перекупила железная дорога, убедив Бюро по делам индейцев перестать вести дела с Милларом. Миллар, не долго думая, подал в суд, придравшись к каким-то процессуальным нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная дорога выделила юристу участок земли площадью 200 акров, ставший впоследствии известным как пригород Принс-Джорджа, или так называемой в судебной практике "надбавкой Миллара” ('Millar Addition').


Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио приобрел пароход; кроме того, он стал президентом и владельцем контрольного пакета акций пивной компании "О’Киф” (пиво этой марки продается до сих пор).

Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне находилось 7 великолепных беговых жеребцов.

Однако, получивший известность в мире инвестиций и юридической практики, Миллар запомнился больше всего за свою любовь к шуткам и розыгрышам, которым частенько подвергались его приятели. Особенно же язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой жадности. Любимой его затеей было оставлять деньги на тротуаре и наблюдать из укрытия, как прохожие украдкой засовывают подобранные ими купюры в карман.

Впрочем, друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нем, как о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар покинул "Королевский” отель, где прожил 23 года, и купил для себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка журила иногда сына, что он так много и усердно работает и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только гадать, почему он так и не женился. Еще ее тревожило, что сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем, оснований для страхов не было: Чарльз никогда не простужался. И, казалось, проживет целый век...

Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи о моральных качествах, преданности и порядочности покойного. И это был последний раз, когда представитель церкви сказал о Чарльзе Милларе что-то хорошее.

завещание Миллара
После прочтения и опубликования завещания началось нечто невообразимое. В шоке были и политики, и юристы, и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего. Как писали репортеры: "По всей видимости, вызывающее завещание Миллара предназначено развлечь "высоких и могущественных” членов общества, навязывающих широкой публике свое определение морали ”.

В начале документа Миллар написал: ”В силу необходимости, это завещание необычно и прихотливо. У меня нет ни наследников, ни близких родственников, посему передо мной нет никаких стандартных обязательств о том, как распорядиться своей собственностью после смерти”. В завещании Миллар перечислил нескольких своих верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя, что если бы те надеялись, что он им что-нибудь оставит, то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего он себе не желал.

А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.

Каждому посвященному в сан священнослужителю в Сэндвиче, Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной части своего пакета акций жокей-клуба "Кенилверт”, прекрасно зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам. По одной акции Кенилворского (Kenilworth) жокейского клуба он распределил между практикующими священниками трех окрестных городков. Шутка состояла в том, что клуб был абсолютным банкротом. Каждый, кто владел его акциями старался от них избавиться и их стоимость на тот момент составляла всего пол цента.

Акции элитного Онтарийского жокейского клуба он разделил между тремя людьми, двое из которых (судья и священник) были ярыми сторонниками закрытия лошадиных бегов и любых тотализаторов в целом, при условии, что они запишутся в клуб в течение трех лет. Им пришлось временно вступить в этот клуб, чтобы продать свои акции. Третьим же был редкостный прохиндей и азартный игрок, которому в ином случае никогда не светило стать членом данного клуба.

Он распорядился выделить по доле акций пивной компании O’Keefe ("О’Киф”), владельцами которой были католики, каждой протестанской общине в Торонто и каждому приходскому священнику, которые публично борются с пьянством, не называя никого поименно. Результат оказался ошеломляющим: большинство служителей церкви пришло в суд, требуя свои акции: как оказалось впоследствии Миллар по факту этими акциями не владел и, в результате, это вылилось в долгие религиозные разборки. Еще пятерым своим товарищам, принципиальным противникам алкогольных напитков, Миллар так же завещал акции пивоваренной компании: лишь один из пяти отказался от наследства.

Трем приятелям–юристам, дружившим с Милларом, но яро ненавидящим друг друга, шутник Чарльз оставил прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими примечаниями (без права его продажи, а после смерти последнего из этих адвокатов дом должен был быть продан, а средства розданы беднякам), что отныне им приходилось делить дом, сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.

Но все это было невинными шалостями в сравнении с главным 9-м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет после его смерти родит больше всего законных детей, что будет строго зафиксировано в документе о рождении.

Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых страницах торонтовских газет. Началось "большое шоу”, расцвет которого, заметим, пришелся на годы Великой депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание, клерикалы-трезвенники рвались получить свою долю "пивных акций”, юристы различных судов искали способы нажиться на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал это завещание по поручению Верховного суда Онтарио, который хотел добиться передачи наследства правительству Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд в университете Торонто.

Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего времени, а по части составления завещаний – непревзойденным. Он так тщательно оговорил все пункты (хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались сделать лучшие юристы страны - безуспешно.


9 месяцев спустя после смерти Миллара началась "битва” за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все матери, родившие двойню или тройню, сразу становились претендентками и их имена не сходили с печатных полос. В прессе появилась ежедневная колонка под названием "Величайшая гонка аистов” (сколько работы привалило газетчикам!), в которой публиковались списки женщин и количество их детей, рожденных на данный момент.

Церковь оскорбленно объявила, что завещание Миллара аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста. Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой "скверной шутке”. "Но что значит не принимать? – вопрошали женщины, – Не рожать детей?”

Когда генеральный прокурор Онтарио завел дело с целью учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд в университете Торонто, жительницы Торонто пришли в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью в своем уме, когда писал завещание, и что никакой политик не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей. Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги, были священнослужители и юристы!

"аистята" KENNYS LILLY
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания и рассмотрел список претенденток. Две женщины были вычеркнуты из числа "финалисток”. Полин Кларк имела 9 детей, но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела 12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она не смогла доказать, что они не были мертворожденными. Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.

Photo of Stork Derby mothers (Kathleen Nagle, Alice Timleck, Lillian Kenney)
via The Grape Belt and Chautauqua Farmer, Oct. 23 1936.
Семейство Тимлеков. TORONTO STAR ARCHIVES
31 октября 1936 года "большая гонка аистов” или "большое торонтское дерби" закончилось вничью между Энни-Кэтрин Смит, Эллен-Кэтлин Нагл, Люси-Элис Тимлек и Изабель-Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет родилось по 9 детей). Они получили по $ 125 000 (что в наше время – примерно 1,5 млн. американских долларов).

"Большая гонка аистов” освещалась в прессе подробнее, чем перелет Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали публиковать статьи на темы, еще в недавнем прошлом запрещенные и немыслимые: контроль за рождаемостью, аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились и такие вопросы: что понимать под словом "Торонто”, считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар предусмотрел все.

По иронии судьбы, многие участницы "гонки” и вовсе не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули тех, кто остался позади, родив по 7-8 детей. Отметим, что половина "аистовых гонок” пришлась на годы депрессии, когда лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4-х победительниц мужья вообще были без работы, и семьи сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила последнего ребенка уже не от мужа.

Типичная семья времен депрессии в США
К счастью, призы действительно помогли победительницам. Все они разумно распорядились деньгами, вырастив замечательных детей, и не поскупились на их образование.

2002 movie based on Millar's will
А телевизионный фильм "Большая аистовая гонка” (2002), в котором главную роль сыграла Меган Фоллоуз (Megan Follows), обессмертил это удивительное состязание.

Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой рождаемости, старый холостяк надеялся смутить правительство и религиозные круги, которые обдумывали политику контроля. Выдвигалось предположение, что пункт о выдаче средств самой многодетной матери Миллар использовал в своем завещании как средство, ставящее под сомнение идею "непродуманного деторождения" и запреты в отношении контроля рождаемости. А еще пошучивали, что бездетный холостяк Чарльз Миллар "усыновил” таким образом 36 детей.

Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль, показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить чьи-то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся достижением юриста Миллара.


Но не взять ли на вооружение "шутку” старины Миллара и нам, и не устроить ли "аистовые гонки”, а не довольствоваться жалкими подачками в виде детского пособия? Может, это решило бы демографические проблемы? Остается найти хорошего юриста, дабы не забыл оговорить и то, что матери обязаны вырастить достойных детей. Впрочем, что значит "достойных”? Чарльз Миллар, пожалуй, нашел бы, как это юридически сформулировать.

Комментариев нет :

Отправить комментарий