 |
| "Авторское исполнение «Песни рейнской армии»" И. Пильс. |
Автор слов и музыки «Марсельезы» - капитан французской революционной армии, специалист по строительству фортификационных сооружений (если присмотреться, то получается стройбат) Клод-Жозеф Руже, более известный под двойной фамилией Руже де Лиль (Rouget de Lisle, 1760-1836). Кстати, подавляющее большинство французов тоже думает, что Руже это имя, а де Лиль фамилия.
Вторая фамилия возникла не случайно. Поскольку отец захотел сделать из своего старшего сына офицера, а для поступления в военное училище в те монархические времена требовалось родиться дворянином, а не сыном адвоката. Об этом свидетельствует отрывок из заметки, опубликованой в 1863 году Амедем Руже де Лилем, одним из потомков композитора: "Отца автора "Марсельезы" звали Клод Руже. Прибавленное "де Лиль" - это имя одного из предков. Прибавлено оно было для того, чтобы облегчить поступление моего знаменитого предка в Военную академию..."
Поэтому отец Клода-Жозефа и семи его братьев и сестёр приобрёл права на брошенный, никчёмный и никому не нужный придорожный клочок земли, который назывался l’Isle. И добавил его к своей фамилии. Будущий поэт был принят в Военную Школу, а апостроф после артикля пропал во время революционной неразберихи.
Кстати Клод-Жозеф не горел желанием становиться военным. Его больше прельщала музыкальная карьера. «Заразился» он музыкой, пожалуй, в тот день, когда в его родную деревню Монтегю пришли бродячие музыканты и дали ему поиграть на цимбалах. Ему тогда было шесть лет, и, он за ними увязался так далеко, что его вернули заплаканной матушке лишь через несколько часов.
Судьба его была не особенно выдающейся. И даже выдающейся наоборот. Ему постоянно не везло. Начиная с рождения, когда он появился на свет в то время, когда его мать совершала покупки на городском рынке. И будущий поэт шлёпнулся прямо на мостовую, из-за чего остался на всю жизнь горбатым.
По причине этого нисколько не везло с женщинами. Первая его подруга была фрейлиной королевы Марии-Антуанетты, и сама королева застукала их однажды ночью. Девица лишилась места, а будущий офицер стал испытывать нелюбовь к монархии. Хотя и признавался в последствии, что 22-летняя королева его очаровала.
Некоторое время спустя, ему удалось познакомиться и обручиться с некоей девицей из приличной семьи. Однако на торжествах в честь помолвки, собственноручно запущенная им ракета убила его собственную невесту. Переживания окончательно повернули его в сторону поэзии и философии.
Получив специальность военного инженера, он колесил по крепостям и фортам Франции. Досуг отдавал музицированию на скрипке, сочинял стихи, некоторые из них перекладывал на музыку. То были еще робкие, неуверенные эскизы. После завершения учёбы он поступил преподавателем в военную школу в Мезьере. Откуда был переведён в гарнизон в Гренобле. Всё это время он занимался поэзией и даже написал оперу в трёх актах «Альманзор и Фелина».
Судьба свела его с бельгийским композитором Гретри, переселившимся во Францию. Гретри был старше Руже де Лиля на двадцать лет. Он во многом способствовал развитию композиторских навыков своего младшего друга. Вдвоем они сочинили веселую комедию с пением "Два монастыря", разоблачающую духовенство.
Великую Французскую Революцию 1789 года, он встретил с энтузиазмом и поступил добровольцем в республиканскую армию, где получил чин капитана и направление в гарнизон Страсбурга. Весной 1791 года капитан Руже де Лиль прибыл для прохождения службы во французский пограничный город Страсбург, расположенный на реке Иль близ ее впадения в Рейн.Там он опять-таки не особенно вдавался в дела службы, а больше болтался по светским салонам, вздыхая по красивым женщинам.
Революционное движение на пороге XIX века захватило Францию. 14 июля 1789 года восставшие парижане штурмом овладели Бастилией, в которой томились политические заключенные. Уничтожение ненавистной народу тюрьмы явилось началом Великой французской революции 1789 — 1794 годов. Шла борьба с властью короля, и идеи свободы проникали в широкие слои французского народа.
Король и аристократы ждали помощи от императора Австрии и короля Пруссии: готовилось австро-прусское нападение. И тогда в защиту Великой французской революции Национальная Ассамблея Франции весной 1792 года объявила войну Австрии и Пруссии. В этой войне, как указывал В. И. Ленин, "революционная Франция оборонялась от реакционно-монархической Европы".
Армия готовилась в поход, и губернатор города барон Филипп-Фредерик де Дитрих решил попросить де Лиля написать боевую походную песню. Незаурядный человек, не только любитель музыки, но и видный ученый в области минералогии, знаток философии, литературы, Дитрих хорошо понимал значение происходивших событий и ту воодушевляющую роль, которую могла играть в них музыка.
Весь день 25 апреля 1792 года, когда в Страсбурге провозгласили объявление войны, был отмечен бурным патриотическим подъемом. Главнокомандующий Северной (Рейнской) французской армией на площади принимал военный парад. Формировались отряды добровольцев, один из них — "Дети Отчизны" — возглавил старший сын Дитриха. Люди читали пламенное воззвание: "К оружию, граждане! Отечество в опасности! Знамя войны развернуто! Сигнал дан! К оружию! Пусть трепещут коронованные деспоты! Маршируйте! Будем свободными людьми до последнего вздоха и направим все наши стремления на благо всего человечества!"
Просьбу Дитриха о песне передали де Лилю поздним вечером. Руже де Лиль не сразу загорелся этой мыслью и вначале весьма активно отказывался. Но настойчивые просьбы собравшихся, в особенности молоденькой баронессы Дитрих, вдохновили таки его на это дело. И не просто вдохновили, а воодушевили и зажгли. Он так обрадовался, что решил работы не откладывать и принялся за сочинение ночью: он сам впоследствии вспоминал, что какой-то внутренний мощный призыв вел его, приказывая: действуй, действуй!
Буквально тут же он кинулся к себе домой, сорвав по дороге с забора афишу, так как испытывал недостаток в бумаге. Афиша же призывала добровольцев в армию и называлась: «К оружию сограждане!». Злые языки утверждают, что он просто зарифмовал эту афишу. Как бы то ни было, в ту же ночь он написал этот главный, как потом выяснилось, труд своей жизни.
Знаменитый австрийский писатель Стефан Цвейг, посвятивший Руже де Лилю тончайшую психологическую новеллу, назвал ее "Гений одной ночи", подчеркивая, что в ту великую творческую ночь скромного саперного капитана озарило небывалое вдохновение: "На одну только ночь суждено капитану... стать братом бессмертных: первые две строки песни, составленные из готовых фраз, из лозунгов, почерпнутых на улице и в газетах, дают толчок творческой мысли, и вот появляется строфа, слова которой столь же вечны и непреходящи, как и мелодия:
Вперед, плечом к плечу шагая!
Священна к Родине любовь.
Вперед, свобода дорогая,
Одушевляй нас вновь и вновь.
Еще несколько строк — и бессмертная песня, рожденная единым порывом вдохновенья, в совершенстве сочетающая слова и мелодию, закончена до рассвета..."
 |
| Руже де Лиль, автор музыки к Марсельезе, впервые исполняет своё произведение |
Едва взошло солнце, как Клод-Жозеф уже вернулся в салон со своим новым шансоном, где и исполнил его перед, уже забывшими о своём революционным порыве, собравшимися. Подуставший после вечеринки, барон не испытал особого энтузиазма, но его баронесса пришла в восторг. Барону ничего не оставалось, как тут же отдать приказ об издании этой песни под названием «Военный гимн Рейнской армии, посвященный маршалу де Люкнеру». Так эта, в скором будущем обезглавленная якобинцами, семья дала путёвку в жизнь будущему гимну.
Впрочем, первое исполнение песни самым Руже де Лилем является легендой, которых много в истории. Именно эту историческую неточность подпитывают многочисленные гравюры, авторы которых не занимались точностью. Песню впервые исполнил сам Филипп-Фредерик де Дитрих в собственной гостиной 26 апреля 1792 года.
Достоверно не известно, как марш Рейнской армии попал на юг Франции. Есть утверждения, что песня после своего написания получила определенную популярность в народе и в своем распространении достигла Монпелье. Другие указывают на то, что распечатанный текст марша могли привезти домой в Марсель торговцы фруктами, возвратившиеся из Страсбурга.
Песня была отпечатана на листовках в местной типографии. Армия добросовестно исполнила приказ, и солдаты старательно исполнили эту песню при выступлении из города. Однако горожане проявили несознательность и огромное количество листовок осталось не розданным. И было выброшено, прямо в типографской упаковке, на помойку, вблизи рынка. Это сыграло решающую роль в судьбе будущего гимна.
 |
| Одно из первых парижских изданий «Марсельезы» |
11 июля 1792 года по всей Франции были вывешены призывы встать на защиту революционных завоеваний против королевской власти. Добровольцы с юга страны собирались в городе Марселе.
В небольшом провансальском отряде, вышедшем из Монпелье, был студент-медик Франсуа Этьен Мирер, координировавший отправку добровольцев из Марселя и Монпелье двадцатидвухлетний красавец, храбрец, наделенный многими способностями, в том числе и музыкальными. Всю дорогу Франсуа ободрял шагающих веселыми провансальскими песнями. В Марселе провансальцы влились в общий отряд, готовившийся к маршу в Париж. Ждали лишь известий от марсельского депутата. Наконец, прибыло коротенькое письмо-приказ: "...Отправьте в Париж батальон мужчин, готовых умереть!".
Далекий Париж! Марсельцы жаждали войти туда для славы революции.
На прощальном банкете Франсуа попросил слова. Все ждали, что скажет этот пылкий студент. А он вместо речи запел песню, марсельцам неизвестную, но мотив ее запоминался сразу. Добровольцы потребовали, чтобы Мирер повторил песню. Марсельцы, страдавшие комплексом неполноценности из-за своей провинциальности, тут же подхватили эту песню, стараясь предъявить свою продвинутость. На следующий день ее слова напечатали и вывесили как призывный плакат на стенах марсельских домов:
Вперед, сыны отчизны милой!
Мгновенье славы настает.
К нам тирания черной силой
С кровавым знаменем идет.
Вы слышите, уже в равнинах
Солдаты злобные ревут.
Они и к нам, и к нам придут,
Чтоб задушить детей невинных.
К оружью, граждане! Равняй военный строй!
Вперед, вперед, чтоб вражья кровь
была в земле сырой!
Спустя 10 дней батальон — пятьсот солдат революции — ушел из Марселя с пением полюбившейся песни.
Названия у нее не было, вернее, марсельцы не знали, что она называлась первоначально Боевой песней Рейнской армии. Имя автора — Руже де Лиля — тоже оставалось неизвестным, что, впрочем, никого не удивляло: на юге, где петь любили, бытовало немало песен, созданных безымянными авторами, не претендовавшими на славу.
28 дней продолжался пеший марш от Марселя до Парижа. Двадцать восемь дней звучала песня, начинавшаяся словами: "Вперед, сыны отчизны милой!" Под ее маршевый ритм было легко шагать. Ее мелодия, как бы вздымавшаяся ввысь от начального звука, была полна призывной силы. Красивая своей необычайной простотой, с повторами, облегчавшими запоминание, с переходами тональностей, освежавшими ее развитие, она, казалось, вливала мужество и веру, не оставляя места сомнениям и усталости.
Жорж Дантон, трибун революции, встретил колонну в предместье Парижа и возглавил ее шествие к центру города.
Войсками же эта песня уже в июле 1792 г. была занесена в Париж и тогда же напечатана (без нот). Парижане, естественно, не знали о происхождении этой песни. Зато имели удовольствие слушать её и днём и ночью.
Что за чудесную песню они пели, эти марсельцы! Мотив ее и в Париже распространился, запомнился мгновенно! Особенно в этом преуспели марсельские добровольцы, которые отправляясь на войну с Австрией, при прохождении через Париж, орали эту песню повсеместно, по поводу и без него. Отчего к ней приклеилось имя «Марсельеза», т.е. марсельская песня. Считается, что это произошло благодаря политику Шарлю Жану Мари Барбару, уроженцу Марселя.
 |
| Штурм Тюильри 10 августа 1792 года Жан Дюплесси-Берто (1747-1819) |
10 августа произошло, таким образом, боевое крещение песни.
Позиция же де Лиля в этих сложных событиях оказалась позицией испуганного человека, боявшегося смелых общественных преобразований. После штурма Тюильри, в котором участвовали марсельцы, в крепости, где служил де Лиль, приводили гарнизон к присяге республике. Де Лиль отверг присягу, бежал из крепости, скрывался в горах. Там, скитаясь, он случайно услышал горца, который распевал песню. Произошла памятная для композитора беседа, о которой он впоследствии рассказал своему другу Дезире Монтье. Руже де Лиль спросил горца:
— Что это ты поешь?
— Это песня марсельцев. Разве вы ее не знаете?
— О, я ее отлично знаю, я ее знаю наизусть, так же, как и ты. Но почему ты эту песню, сочиненную в Страсбурге, называешь «Марсельезою»?
— Она не из Страсбурга, ее сочинили марсельцы и принесли в Париж... Я видел этих марсельцев в красных беретах и слышал, как они поют эти строфы...
Горько было узнать де Лилю: о нем, как авторе, уже забыли...
 |
| Одно из первых парижских изданий «Марсельезы» |
Гретри писал де Лилю о том, что его песня поется "во всех концах Парижа: мелодия очень хорошо усвоена всеми благодаря тому, что ее слышат каждый день в исполнении хороших певцов". Революционная Франция шла в бой, вооруженная "Марсельезой".
10 сентября 1792 года Дантон говорил: "...Отечество будет спасено. Вся Франция пришла в движение. Все рвутся в бой... Часть народа пойдет на фронт, другие будут рыть окопы, третьи — защищать наши города. Париж окажет содействие этим великим усилиям... Набат, который зазвучит, будет не сигналом бедствия, а призывом к атаке... Чтобы победить... нам нужна смелость, еще раз смелость, всегда смелость, — и Франция будет спасена!".
Революционные войска были не обучены, не обмундированы, имели мало опытных офицеров. Песня организовывала, дисциплинировала, воодушевляла. Казалось, в ее звуках была магнетическая сила, обеспечивавшая победу. Командующие требовали: "Пришлите тысячу человек подкрепления или тысячу экземпляров "Марсельезы". Генералы считали, что с "Марсельезой" можно разбить противника, превосходящего по силе вчетверо, и рапортовали о заслугах песни, словно это был живой человек: "В нашей победе — заслуга "Марсельезы"!"
Сохранилась картина неизвестного французского художника, изображающая битву революционных войск при Вальми под командованием генерала Франсуа Келлермана. Генерал на белом коне во главе наступающих. Сабля поднята над головой. На сабле — треуголка. Бежит в панике враг, настигаемый солдатами, поющими "Марсельезу".
Великий немецкий поэт Гете наблюдал еще один эпизод — торжественный и печальный, когда эта песня даже побежденным придала величие победителей.
В Майнце французские войска капитулировали, выговорив право уйти из города с оружием и знаменами. Гете, находившийся тогда в Майнце, описал, как выходила с пением "Марсельезы" колонна марсельцев. Всадники выезжали на лошадях совсем медленно, и в такт, тоже очень медленно, звучала "Марсельеза". "Это было захватывающе и страшно, это было суровое зрелище". Видно, там сложился один из ярких вариантов песни — торжественно-траурный. А тогда уже было много вариантов. Добавлялись стихотворные строфы. Совершенствовался мотив. Интонации принимали черты, связанные с песенностью различных областей Франции. И не только Франции. Возникали чешская, венгерская, сербская "Марсельезы".
Правительство же, решив, что народ поёт это неспроста, решило поддержать этот революционный порыв масс и декретом от 26 мессидора III года великой эры (или, по-простому 14 июля 1795 от рождества Христова) «Марсельеза» стала государственным гимном. Впрочем, еще 24 ноября 1793 года Конвент выбрал Марсельезу в качестве гимна Республики.
14 июля 1795 года, в праздник шестилетия штурма уничтоженной народом тюрьмы Бастилии, после исполнения "Марсельезы" депутат Конвента Жан Дельри встал и заявил: "...Я предлагаю, чтобы навеки славный гимн марсельцев был целиком внесен в сегодняшний протокол и чтобы военный комитет отдал приказ об исполнении этого гимна национальной гвардией... Я предлагаю, чтобы имя автора гимна марсельцев, Руже де Лиля, было с почетом вписано в протокол". Заслуги автора отметили пожалованием ему двух конфискованных у врагов революции скрипок.
Сам автор узнал эту радостную новость, находясь в очереди на гильотину в тюрьме, куда он попал после очередного переворота во время новой волны террора, за своё, хотя и не совсем чистое, дворянское происхождение. Однако здесь ему не повезло. Эта новость была получена не официально, а из письма его матушки, которая бурно негодовала, что под фамилией автора этого шансона, набившего всем оскомину, стоит имя её сына. Узнав, что он стал автором национального гимна, наш автор несколько тронулся умом, и проводил время постоянно напевая собственную песню. За что был неоднократно бит сокамерниками, принимавшими это за издевательство. Однако ему повезло в другом плане. Пока его сокамерники один за одним поднимались на гильотину, начальник тюрьмы, не решился оправить туда автора гимна Республики и обратился в столицу за указаниями.
Сохранив свою жизнь, ему не повезло в другом. Когда ответ из Парижа был наконец получен, Руже де Лиль уже был на свободе, так как террор закончился раньше, чем пришел ответ, и его выпустили по амнистии. Слава не нашла поэта. Автор помчался за славой в Париж, где предпринял многочисленные попытки заявить своё авторство и очистить песню от самодеятельных наложений. Все эти попытки не увенчались успехом. Республике было не до того.
Прошло немного времени, и Франция пережила новый революционный переворот. Но этот был в чём то особенным - к власти пришёл Бонапарт. Руже де Лиль встретил приход к власти Бонапарта Париже, где занимался сочинительством песен, ни одна из которых не имела успеха. Однако его принимали в салоне Жозефины Богарнэ, которая испытывала симпатию к бедному автору и пристроила его учителем музыки при посольстве Франции в Голландии. Наш поэт, однако считал это не слишком удачным для своего гения. Многократные попытки обратить на себя внимание самого Бонапарта, не принесли успеха. Последний в это время в Италии отвоёвывал назад плоды успехов Суворова и ему было не до старых песен с новым текстом. Попытка заявить себя как первого барда Наполеона была осмеяна. А сама «Марсельеза» была запрещена, как напоминание о временах террора, когда каждый удар гильотины сопровождался этой милой мелодией. И как напоминание о временах революций и потрясений. В результате Руже де Лиль невзлюбил Бонапарта и даже открыто обвинил его в тирании.
Автор удалился в свою деревню в Юрских горах, близ Альп, где занялся размышлениями на тему, что лучше республика, или монархия. Монархисты не приняли его в свои ряды. Было бы странно если бы они пожаловали автора революционного гимна. И он занялся виноделием в ожидании возвращения короля.
"Марсельеза" никогда не нравилась Наполеону. Он лишь терпел ее до поры до времени, как ловкий политик: отказаться от "Марсельезы", не завоевав всей полноты власти, значило слишком рано обнаружить свои истинные планы. В 1798 году песня еще звучала в Египте, в наполеоновском войске, на салюте у пирамиды Хеопса. Незабываемое впечатление: "Марсельеза" среди песков и караваны, слушающие ее в торжественном молчании.
В московском походе Наполеона в 1812 году песни уже не было. Завоеватель был уверен, что она ему больше не нужна и даже опасна.
Потерпев в России сокрушительный разгром, Наполеон вскоре потерял власть и был сослан на остров Эльбу, но бежал оттуда, вновь собрал армию. Он понимал, насколько серьезно положение, сколь сильным будет сопротивление стран, объединившихся для беспощадной с ним борьбы. И, понимая, призвал на помощь... "Марсельезу": песня-"талисман" должна была вдохновить солдат.
Сам же де Лиль в 1812 году чуть было не попал на гильотину, без вины — только потому, что его двоюродный брат, генерал Мале (убежденный республиканец) предпринял отчаянную попытку свергнуть Наполеона.
Тщетно. Тирану песня не помогла. Наполеон пролетел как вихрь, сметая и разметая всё по Европе и сгинул в глуши Атлантического океана.
Бурбоны вернулись во Францию на русско-австрийских штыках. Наш поэт с радостью встретил эти известия. В Париже он представил Александру I поэму в его честь «Герою века и гордости Истории!». Он посвятил ему ещё ряд стихов, но царь не отметил его своим вниманием. Затем, когда забытая монархия Бурбонов была вытащена со свалки истории и «реставрирована» на троне. Наш 55-летний поэт для повышения популярности монарха предложил свой шансон с новым текстом. Справедливо полагая, что у короля возникнут неприятные воспоминания о своём гильотинированном предшественнике, он также предложил абсолютно новый гимн под названием «Да здравствует король!». А также множество других сочинений на злобу дня. Королевский двор отреагировал на эти инициативы указом о запрете «Марсельезы», как песни вызывающей напоминание о революции. Несчастный поэт продолжил выращивание винограда в деревне.
Король был полон страха: возрождение "Марсельезы" казалось возрождением революции.
Но парижане все-таки пели "Марсельезу".
Когда тяжелый зной накаливал громады
Мостов и площадей пустых
И завывал набат, и грохот канонады
В парижском воздухе не стих,
Когда по городу, как штормовое море,
Людская поднялась гряда
И, красноречию мортир угрюмых вторя,
Шла "Марсельеза"... —
так писал французский поэт Огюст Барбье в период революции 1830 года. Стихи воспевали героев баррикад, боровшихся за свободу с великой песней на устах.
Руже де Лиль написал несколько других песен на манер Марсельезы, которые опубликовал в 1825 г. в сборнике Chants français (Французские песни), где также было около 50 песен разных авторов, музыку к которым написал Руже де Лиль. Его Essais en vers et en prose (Эссе в стихах и прозе, 1797) содержат Марсельезу; рассказы Adelaide et Monville о сентиментальном ребёнке; а также несколько других стихотворений.
В 1825 году умер император всероссийский Александр I. По Европе прокатилась новая волна революций. Июльская революция 1830 года возвела на трон короля французов Луи-Филиппа, который желая потрафить своему революционному народу, восстановил «Марсельезу» в качестве национального гимна и назначил, обнищавшему на виноделии, поэту государственную пенсию. Но это ему уже не помогло, окончательно разорившийся на стихах и винограде, поэт лишился всего своего имущества. Его приютили добрые люди из деревеньки Шуази-ле-Руа. 26 июня 1836 года, почувствовав приближение смерти, Руже де Лиль, полностью забытый всем светом, сказал покорно и просто: "Я принес всему миру песню и теперь я умираю". Его похоронили на кладбище Шуази-ле-Руа. Старые гвардейцы проводили гроб. Единственная речь генерала Блейна на могиле была предельно краткой: "Руже, прости нам неблагодарность, оказанную тебе судьбой". Рабочие местной фабрики и школьники, приведённые местным священником, исполнили официальный текст Марсельезы, который Руже де Лилю при жизни так и не удалось освободить от чужих куплетов.
Марсельеза на этом, конечно же не только не скончалась, но скорее именно после этого и зажила полной жизнью. Разруха в стране, последствия революционных экспериментов и послереволюционных перестроек и реформ довели страну до ручки и Франция горела новым революционным огнём.
Опасаясь новых революционных волнений, король поспешил избавиться от Марсельезы. Вскоре после смерти её автора, песня вновь была запрещена. Однако в 1840 году Гектор Берлиоз сделал новую музыкальную обработку и песня приобрела тот звук, который мы знаем и который вёл в 1848 году французов на новый штурм Бастилии. Новая победа революции и вновь Марсельеза национальный гимн.
  |
| Рашель, исполняющая «Марсельезу». рисунок А. Леграна |
"Помните Марсельезу Рашели? Теперь только настало время её оценить. Весь Париж пел Марсельезу, — слепые нищие и Гризи, мальчишки и солдаты; Марсельеза, как сказал один журналист, сделалась «Отче наш » после 24 февраля... Марсельеза Рашели звал на пир крови, мести... там, где сыпали цветы, она бросала можжевельник...
Вспомните, как эта женщина, худая, задумчивая, выходила без украшений, в белой блузе, опирая голову на руку; медленно шла она, смотрела мрачно и начинала петь вполголоса. .. мучительная скорбь этих звуков доходила до отчаяния. Она звала на бой, но у неё не было веры, пойдёт ли кто-нибудь. . . Это — просьба, это — угрызение совести. И вдруг из этой слабой груди вырывается вопль, крик, полный ярости, опьянения:
К оружию, граждане!
Пусть нечистая кровь обагрит борозды наших полей!
Удивлённая сама восторгом, которому отдалась, она еще слабее, еще безнадежнее начинает второй куплет... и снова призыв на кров, на бой... На мгновение женщина берет верх, она бросается на колени, кровавый призыв делается молитвой, любовь побеждает, она плачет, она прижимает к груди знамя... Священная любовь к отечеству! Но уже ей стыдно, она вскочила и бежит вон, махая знаменем и с кликом « aux armes, citoyens! ..» Толпа ни разу не смела ее воротить." (А.И. Герцен. "С того берега")
В 1840 году в предисловии к изданию "Марсельезы" во Франции писали: "Истинный автор "Марсельезы" — это народ, весь народ, с его отвращением к рабству... с его верой в свободу, отечество, со всеми его страхами и надеждами, с его беспредельным энтузиазмом и вечной поэзией. Человек в этом случае — только зеркало, он сосредоточил в своем сердце и уме лучи священного огня, исходящие от всех умов и сердец..."
Воцарение Наполеона III и песня запрещается. Окончательно она была провозглашена Национальным Гимном в 1878 году после объявления конституции Третьей Республики. Новые политические катаклизмы во Франции, приведшие к провозглашению 4-й и 5-й республик, не поколебали Марсельезу.
Окончательно мелодия была утверждена в статусе государственного гимна в 1887 году. Тогда же добавился новый ритуальный штрих: как исполнять гимн, так и просто слушать его, предлагалось стоя.
 |
| "Марсельеза" Ф. Рюда. Триумфальная Арка, Париж Фото: Global Look Press. |
Нынешний вариант Марсельезы представляет собой 6 куплетов, из которых 5 принадлежат перу Клода-Жозефа Руже де Лиля и один Антуану Песонно, школьному учителю из Изера, который существенно дополнил песню во время прохода марсельских добровольцев через свой городок. Музыка в оркестровой обработке Берлиоза, слегка осовремененная во времена правления Валери Жискар де Стена.
После событий 1848 года, когда революционная волна прокатилась по всей Европе, Марсельеза становится песней борцов за свободу по всему миру: в Италии, Польше, Венгрии. Она звучит на полях сражений и во время Парижской Коммуны в 1871 году. Была на вторых ролях в период режима Виши во время Второй мировой войны (с 1940 по 1944 гимном Франции была песня "Маршал, мы здесь!", но в 1944 снова объявляется гимном Франции).
 |
| Gustave Dore - La Marseillaise Postcard 1911 |
 |
| Памятник «Марсельезе» в Страсбурге, где она была создана |
Чем можно объяснить такое всемирное признание и успех “Марсельезы”? Одна из причин, по-видимому, связана с тем, что “Марсельеза” родилась во время Французской революции, которая представляет собой один из переломных моментов современной истории. Но “Марсельеза” - боевая песня и, причём, милитаристская, судя по обычно исполняемой первой строфе, - и это объяснение может показаться недостаточным. По мнению некоторых историков, дух этой песни гораздо богаче. В ней выражена идея сочувствия и милосердия к своим неприятелям, которые тоже, по-своему, являются несчастными жертвами, - ведь их вынудили выступать против Родины французов - против Франции… Вряд ли бы “Марсельеза” была любима столькими народами, если бы в ней были выражены лишь чисто французские заботы.
Первые русские переводы «Марсельезы» относятся к концу XVIII в т. е. вскоре после ее создания. Неполным и приблизительным переводом припева «Марсельезы» на русский язык считаются соответствующие строки «Ослушной песни». В 1870-х годах «Марсельеза» была переведена А. К. Шеллером-Михайловым и напечатана в одном из изданий С. С. Окрейца. В 1885 г. в газете «Суфлер» (31 марта) был напечатан перевод четырех строф и припева, принадлежащий В. И. Богданову. Кроме того, известны еще не менее 12 переводов гимна на русский язык (М. И. Венюкова, В. Г. Тана (Богораза), В. Н. Ладыженского, Л. Уманца, В. Уманова-Каплуновского, А. М. Федорова, В. Коломийцева, Н. Арватова, С. Обрадовича, М. П. Столярова, П. Антокольского, Игоря В. Косича и др.)
МАРСЕЛЬЕЗА, 1867
Венюков Михаил Иванович (этнограф, географ и путешественник, генерал-майор, тайный корреспондент «Колокола»)
Вперед, сыны страны родной:
Дни славы наступили!
Тираны дикою толпой
В наш вольный край вступили,
В наш вольный край вступили!
Вам слышны ли у очагов
Солдат свирепых клики?
Друзья! там ваших бьют сынов,
Подруг там ваших крики!
В ружье, друзья! Сомкнитесь в тесный строй,
Вперед за мной;
Да враг бежит кровавою стезей. (bis).
Что хочет здесь орда рабов
С злодеями вождями?
Кому железо сих оков
Куется их царями,
Куется их царями?
Друзья, то нам!.. Какое зверство!..
И как тут злобой не пылать,
Когда нам рабство, изуверство
Хотят штыками навязать!
В ружье, друзья! Сомкнитесь и пр. (bis).
Как! чужеземные толпы
Нам предписать закон посмеют?
Как! их наемные орды
Сынов отчизны одолеют,
Сынов отчизны одолеют?
Великий бог!.. Скуют нам длани
И под ярмо поставят вновь,
Чтобы зачинщик этой брани
Мог вновь сосать народа кровь?!
В ружье, друзья! Сомкнитесь и пр. (bis).
Дрожи, тиран! Дрожите вы,
Крамольники в изгнаньи,
Изменники родной страны:
Вам будет воздаянье,
Вам будет воздаянье!
Здесь всяк солдат, чтобы вас бить!
И пусть падут герои:
Земля родит иных, чтоб мстить
В ожесточенном бое!
В ружье, друзья! Сомкнитесь и пр. (bis).
Друзья, вам сердце говорит:
Щадя людей бездольных, —
Так пусть же меч ваш пощадит
Противников невольных,
Противников невольных!
Но деспотам, что крови ждут
И родины паденья,
Но извергам, что их ведут, —
Не будет им спасенья!
В ружье, друзья! Сомкнитесь и пр. (bis).
Д е т и
Когда мы в свой черед пойдем
Сражаться за отчизну, —
Мы братьев кости лишь найдем
Да честь без укоризны,
Да честь без укоризны!
Но, не страшась им вслед идти,
Искать мы станем боя,
Чтоб мзду за них иль смерть найти,
Как следует героям!
В ружье, друзья! Сомкнитесь и пр. (bis).
Веди ж к победным нас путям,
Любовь к стране святая!
Будь лозунгом своим борцам
Ты, вольность дорогая,
Ты, вольность дорогая!
И пусть, с победой, прогремит
Гражданственность нам: «Слава!»
Да вся вселенная узрит,
Что меч стоял за право!
В ружье, друзья! Сомкнитесь в тесный строй,
Вперед за мной;
Да враг бежит кровавою стезей. (bis)
«Марсельеза» пользовалась в России огромной популярностью. Декабристы пели «Марсельезу» по-французски в сибирской ссылке (воспоминания Н. В. Бассаргина и М. И. Муравьева-Апостола). Шарманщики исполняли ее на улицах, но в середине XIX в. это было запрещено. Пели ее хором (очевидно, тоже по-французски) и в доме Л. Н. Толстого.
В русской традиции функции и название «Марсельез» приобретали сочинения, не имевшие ничего общего по тексту с подлинной «Марсельезой», например:
самое известное революционное стихотворение молодого Алексея Плещеева
ВПЕРЕД! БЕЗ СТРАХА И СОМНЕНЬЯ…, 1846
(Гимн петрашевцев)
Вперед! без страха и сомненья
На подвиг доблестный, друзья!
Зарю святого искупленья
Уж в небесах завидел я!
Смелей! Дадим друг другу руки
И вместе двинемся вперед,
И пусть под знаменем науки
Союз наш крепнет и растет.
Жрецов греха и лжи мы будем
Глаголом истины карать,
И спящих мы от сна разбудим
И поведем на битву рать!
Не сотворим себе кумира
Ни на земле, ни в небесах;
За все дары и блага мира
Мы не падем пред ним во прах!..
Провозглашать любви ученье
Мы будем нищим, богачам
И за него снесем гоненье,
Простив безумным палачам!
Блажен, кто жизнь в борьбе кровавой,
В заботах тяжких истощил;
Как раб ленивый и лукавый,
Талант свой в землю не зарыл!
Пусть нам звездою путеводной
Святая истина горит;
И верьте, голос благородный
Недаром в мире прозвучит!
Внемлите ж, братья, слову брата,
Пока мы полны юных сил:
Вперед, вперед, и без возврата,
Что б рок вдали нам ни сулил!
или
ДОЛГО НАС ПОМЕЩИКИ ДУШИЛИ..., 1861
Василий Степанович Курочкин (?)
Долго на помещики душили,
Становые били,
И привыкли всякому злодею
Подставлять мы шею.
В страхе нас квартальные держали,
Немцы муштровали.
Что тут делать, долго ль до напасти, -
Покоримся власти!
Мироеды тем и пробавлялись,
Над нами ломались,
Мы-де глупы, как овечье стадо, -
Стричь и брить нас надо.
Про царей попы твердили миру
Спьяна или с жиру –
Сам-де бог помазал их елеем,
Как же пикнуть смеем?
Суд Шемякин, до бога высоко,
До царя далеко;
Царь сидит там, в Питере, не слышит,
Знай указы пишет.
А указ как бисером нанизан,
Не про нас лишь писан;
Так и этак ты его читаешь -
Всё не понимаешь.
Каждый бутарь звал себя с нахальством –
Малыим начальством.
Знать, и этих, господи ты боже,
Мазал маслом тоже.
Кто слыхал о 25-м годе
В крещеном народе?
Когда б мы тогда не глупы были,
Давно б не тужили.
Поднялись в то время на злодеев
Кондратий Рылеев,
Да полковник Пестель, да иные
Бояре честные.
Не сумели в те поры мы смело
Отстоять их дело,
И сложили головы за братий
Пестель да Кондратий.
Не найдется, что ль, у нас иного
Друга Пугачева,
Чтобы крепкой грудью встал он смело
За святое дело!
Автор стихотворения окончательно не установлен, но авторство В. С. Курочкина наиболее вероятно. Стихотворение приписывалось также П. А. Холодковскому-Цибульскому, А. А. Григорьеву, Ивану или Виктору Умнову. О популярности призведения свидетельствует также и то, что оно распространялось в 1863 г. в качестве печатной прокламации, может быть, «Земли и воли». По данным руководителя Морозовской стачки П. А. Моисеенко, он в 1877 г. вместе с товарищами организовал хор с бубенцами и плясунами. Эта группа певцов исполняла с агитационными целями в пивных и трактирах района Обводного канала в Петербурге песни «Долго нас помещики душили...», «Свободушка» и др. «Эффект поразительный. Всех нас воодушевляла революционная песня. Несмотря на усталость, мы забывали все». Песня была использована и реакционной литературой, в частности Вс. Крестовским в романе «Панургово стадо» (здесь она названа даже «русской марсельезой»). Стихотворение быстро распространилось, став одним из наиболее популярных в репертуаре вольной поэзии второй половины XIX в., особенно в студенческой среде. Песню, в частности, пели, расходясь с панихиды 16 апреля 1861 г. по жертвам Безднинского расстрела на Куртинском кладбище в Казани. Вообще, судя по мемуарам, в Казани песня была особенно популярна. Огарев в предисл. к «Русской потаенной литературе… », где текст стихотворения, возможно, дан в его переработке, писал: «Перешагнув через хронологический порядок, которого мы по возможности старались держаться в нашем сборнике, мы поместили в конце этой части „Современное стихотворение", которое тем замечательно, что не нарочно сосредоточивает в себе целую историческую эпоху и опирается на ее исходную точку, на 14 декабря».
«Бесы» — телевизионный российский сериал, экранизация романа Ф.М. Достоевского. В финале фильма звучит «Марсельеза» в исполнении Петра Верховенского и других членов революционной ячейки. Основная музыкальная тема сериала — издевательский гибрид «Марсельезы» и «Ах, мой милый Августин». "Таинственное воздействие "примеси", заставляющее, с одной стороны, к прекрасным лозунгам свободы, равенства и братства добавлять словечко "или смерть", а с другой, незаметно обращающее революционность в пошлость, с поразительной чуткостью ощущалось Достоевским и отражено в "Бесах" также в карикатурной музыкальной картинке под названием "Франко-прусская война". Она начиналась грозными словами "Марсельезы" "gu'un sang impur abreuve nos sillons" ("пусть нечистая кровь оросит наши нивы"), к которым незаметно, издалека стали подбираться звуки мещанской песенки "Mein lieber Augustin" ("Мой милый Августин")". Упоенная своим величием "Марсельеза" поначалу не замечает их, однако песенка становится все наглее и как-то неожиданно совпадает с тактами гимна. Попытки сбросить навязчивую мелодию оканчиваются неудачей, "и "Марсельеза" как-то вдруг ужасно глупеет: она уже не скрывает, что раздражена и обижена; это вопли негодования, это слезы и клятвы с распростертыми к провидению руками: "Pas un pouce de notre terrain, pas une pierre de nos forteresses" ("ни одной пяди нашей земли, ни одного камня наших крепостей!"). Но уже принуждена петь с "Mein lieber Augustin" в один такт. Ее звуки как-то глупейшим образом переходят в "Augustin", она склоняется, погасает. Изредка лишь, прорывом, послышится опять "gu'un sang impur...", но тотчас же преобидно перескочит в гаденький вальс. Она смиряется совершенно... Но тут уже свирепеет и "Augustin": слышатся сиплые звуки, чувствуется безмерно выпитое пиво, бешенство самохвальства, требования миллиардов, тонких сигар, шампанского и заложников; "Augustin" переходит в неистовый рев... Франко-прусская война оканчивается" (Тарасов Ф. Б.).
| Рабочая Марсельеза из к/ф "Возвращение Максима" |
О распространении "Рабочей Марсельезы" рассказывает в романе "Мать" Максим Горький. Писатель передает впечатления матери, слушающей песню, которую в домике на рабочей окраине во время тайной сходки поют вполголоса ее сын с друзьями:
"Особенно одна из новых песен тревожила и волновала женщину. В этой песне не слышно было печального раздумья души, обиженной и одиноко блуждающей по темным тропам горестных недоумений, стонов души, забитой нуждой, запуганной страхом, безличной и бесцветной. И не звучали в ней тоскливые вздохи силы, смутно жаждущей простора, вызывающие крики задорной удали, безразлично готовой сокрушить и злое и доброе. В ней не было слепого чувства мести и обиды, которое способно все разрушить, бессильное что-нибудь создать, — в этой песне не слышно было ничего от старого, рабьего мира.
Резкие слова и суровый напев ее не нравились матери, но за словами и напевом было нечто большее, оно заглушало звук и слово своею силой и будило в сердце предчувствие чего-то необъятного для мысли. Это нечто она видела на лицах, в глазах молодежи, она чувствовала в их грудях и, поддаваясь силе песни, не умещавшейся в словах и звуках, всегда слушала ее с особенным вниманием, с тревогой более глубокой, чем все другие песни.
Эту песню пели тише других, но она звучала сильнее всех и обнимала людей, как воздух мартовского дня — первого дня грядущей весны.
— Пора нам это на улице запеть! — угрюмо говорил Весовщиков".
Рабочие с песней вышли на демонстрацию:
" — В ряды, товарищи! Да здравствует праздник свободных людей! Да здравствует Первое мая!
Толпа слилась плотнее. Павел махнул знаменем, оно распласталось в воздухе и поплыло вперед, озаренное солнцем, красно и широко улыбаясь...
Отречемся от старого мира...
— раздался звонкий голос Феди Мазина, и десятки голосов подхватили мягкой, сильной волной:
Отряхнем его прах с наших ног!..
Мать с горячей улыбкой на губах шла сзади Мазина и через голову его смотрела на сына и на знамя. Вокруг нее мелькали радостные лица, разноцветные глаза — впереди всех — мягкий и влажный голос Андрея дружно сливался в один звук с голосом сына ее, густым и басовитым.
Вставай, подымайся, рабочий народ,
Вставай на борьбу, люд голодный!..
И народ бежал навстречу красному знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни, — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового..."
Агитационное, пропагандистское значение песни ярко определяется ее неоднократным упоминанием на страницах большевистских газет начала нашего века.
"Рабочая Марсельеза" стала гимном пролетариата в революцию 1905 года:
Под влиянием "Рабочей марсельезы" были созданы крестьянская, солдатская, студенческая и пр. «марсельезы»
Например, "СТУДЕНЧЕСКАЯ МАРСЕЛЬЕЗА" А. А. Богданова, посвященная студентам 1900-х годов: возможно, студенческим волнениям 1901 года (в январе 1901 года 183 киевских студента отчислены и отправлены в солдаты; 4 марта у Казанского собора в Санкт-Петербурге войсками и полицией разогнана студенческая демонстрация, были убитые).
Ты нас вызывал к неравному бою,
Бессердечный монарх и палач.
Над поверженной в горе страною
Материнский разносится плач…
Припев:
Мы шли за свободу, за труд, за народ.
Наш клич – справедливость и знанье!
Себя обрекли на скитанья.
Вперед, вперед, вперед!
Был нам дорог храм юной науки,
Но свобода дороже была.
Против рабства мы подняли руки,
Против ига насилья и зла…
Долетели ужасные вести,
Что расстрелян товарищ-солдат…
Другу, матери, брату, невесте
Прямо в сердце пустили заряд.
Кто смирится с насилием казни,
Равнодушно снесет этот срам?
Только тот, кто исполнен боязни,
Кто позорно изменит борцам…
Пусть нас ждут офицерские плети,
Казематы казарм и сухарь,
Но зато будут знать наши дети,
Как отцы их боролися встарь.
Пусть нас ждут пересыльного замка
Кандалы, ненавистный конвой,
Роковая казенная лямка,
Крест на шапке и штык за спиной…
Не двоих, не троих расстреляют,
По этапам заставят идти…
Мы не знаем, что нас ожидает,
Как последнее скажем «прости!».
Чтоб рассеять свободы заразу,
Царь всю Русь расстрелял бы давно,
Но стреляет он робко, не сразу,
Но всю Русь расстрелять мудрено.
Русь, откликнись на зов молодежи!
Как могли мы дышать до сих пор?!
Неужели на службу царизму
Нас заставят идти?.. О, позор!
Наш позор не на долгие годы,
Станьте, смелые, честные в ряд!
Со штыками под знамя свободы
Выйдет каждый студент, как солдат…
или "Крестьянская марсельеза" неизвестного автора. По ритму стихотворение совпадает с "Марсельезой" Лаврова. Ниже дан вариант со ссылкой на листовку РСДРП, но идеология песни абсолютно не совпадает с линией этой партии - диктатурой фабричного пролетариата, при которой крестьянское самоуправление немыслимо. Вполне возможно, песня более ранняя, эпохи народников, и написана как реакция на манифест 19 февраля 1861 г. Это очень интересная песня, она подробно излагает традиционную крестьянскую "утопию" - вольный мир без правителей, налогов, карательных органов, попов и наемного труда, где все равны, каждый работает на своей земле, общие проблемы решаются сходом, а вместо регулярной армии - народное ополчение. Это стихийный крестьянский социализм, которым грезили многие поколения русских революционеров: петрашевцы, народники, эсеры...
ОТПУСТИЛИ КРЕСТЬЯН НА СВОБОДУ..., 1905
Отпустили крестьян на свободу
Девятнадцатого февраля.
Только землю не дали народу:
Вот вам милость дворян и царя.
Мужики без земли пропадают,
А дворяне и рады тому,
Что дешевле они нанимают
Мужиков на работу свою…
Чтобы с голоду нам не подохнуть,
На дворян мы работать идем,
И живет эта жадная свора
Исключительно нашим трудом.
Прижимает нас земский начальник,
И урядник дохнуть не дает,
Поп пугает нас адом кромешным,
А за требы последок берет...
Сыновей наших гонят в солдаты,
Из ружей научают стрелять,
Для того, когда мы возмутимся,
Чтоб могли они нас усмирять.
Не довольно ли вечного горя,
Пред дворянами гнуться в дугу?
Разогнем-ка могучие спины
И покажем мы силу врагу!
Соберемся могучею ратью,
Разгромим мы дворцы богачей,
Возвратим себе матушку-землю
И не будем платить податей.
Землю поровну всю мы разделим,
У других не пойдем занимать,
Школ по всем деревням понастроим,
Будем всякие книжки читать...
Ведь Россия — что волость большая,
Мы в ней новый порядок введем,
Старшину выбирать сами будем,
Сами сход волостной соберем.
Волостной этот сход с старшиною
Мирской сбор по душам раскладут,
Собирать со всех поровну будут,
И дворяне от них не уйдут...
Сыновей не пошлем мы в солдаты,
А как будет чуть только война,
Соберем мы охотников тотчас,
И тогда уж врагам всем беда.
Так восстанем же, братья, дружнее!
И опять у нас будет земля,
И на горьких осинах повесим
Мы попов, и дворян, и царя...
 |
| По постановлению Петроградской ГУБЧК один из лучших поэтов «серебряного века» Николай Степанович Гумилев был расстрелян. |
перевод Николая Гумилева
Идем, сыны страны Родныя!
День славы взрезывает мрак.
На нас поднялась тирания,
Взнесен окровавленный стяг.
Вы слышите в тиши безлюдий
Ревущих яростно солдат?
Они идут убить ребят
И жен, припавших к нашей груди!
{Припев:}
К оружью, граждане! Вперед, плечо с плечом!
Идем, идем!
Пусть кровь нечистая бежит ручьем!
Чего хотят злодеи эти,
Предатели и короли?
Кому кнуты, оковы, сети
Они заботливо сплели?
То вам, французы! А какое
Безумье нам наполнит грудь!
То нас хотят они вернуть
В повиновении былое!
{Припев}
Как! Иностранные когорты
Закон нам продиктуют свой?
Как! Наши львы падут простерты
Перед наемною ордой?
О боги! Скованные руки
Для нас готовят узы пут!
Из подлых деспотов придут
Владыки множить наши муки!
{Припев}
Дрожите, низкие тираны,
Для каждой стороны позор
Предательские ваши планы
Свой угадали приговор.
Чтоб с вами биться – все солдаты!
Пусть не один герой падет –
Земля других произведет,
Всегда готовых для расплаты!
{Припев}
Француз, как воин благородный
Бей иль удары береги,
Не трогай жертвы несвободной,
Что гонят против нас враги.
Но этот деспот кровожадный,
С Буйе в союз вступивший род,
Тигр этот злобный, что грызет
Грудь матернюю беспощадно!
В. И. Ленин, излагая в своих статьях факты революционной активности пролетариата Москвы осенью и зимой 1905 года, писал: "В воскресенье 25 сентября (8 октября) события сразу приняли грозный оборот. С 11 часов утра начались скопления рабочих на улицах, — особенно на Страстном бульваре и в других местах. Толпа пела Марсельезу". 9 декабря, отмечал В. И. Ленин, по Большой Серпуховской улице солдаты шли с "Марсельезой" присоединяться к восставшим.
Очевидец расстрела по приговору военно-полевого суда в 1906 году двух бесстрашных революционерок Насти Мамаевой и Гали Бенедиктовой писал в одном из последних номеров нелегальной большевистской газеты "Казарма" о том, как с пением "Рабочей Марсельезы" умирали героини: "Они пели шесть минут. В это время с солдатами происходило нечто необыкновенное. На первую команду "пли!" выстрела не последовало. На вторую — стреляли в ноги, так что пули застряли в земле... Во время пения "Марсельезы" многие солдаты рыдали".
Тульский корреспондент ленинской газеты "Искра" сообщал о демонстрации в его городе: "Далеко разносятся мощные, стройные звуки красивой песни "Ненавистен нам царский чертог". Женщина разбрасывает направо и налево прокламации... а рабочая толпа продолжает свою песню свободы — русскую "Марсельезу"..."
 |
| Сборник «Песни революции», издание ленинской «Искры» (Женева, 1902), где была опубликована «Марсельеза» |
В 1906 году в Москве была опубликована весьма любопытная брошюра. Она начиналась фразами: "Марсельеза" у нас теперь в большой моде. Ее поют на митингах и собраниях. Ее требует публика петь в театрах. Подражая ее напеву, у нас появилась и своя рабочая "Марсельеза"... И далее брошюра старалась убедить, что считать "Марсельезу" песней, призывающей к бунту, — "простое недоразумение". С этой целью приводилась речь знаменитого французского оратора Адольфа Кремье в защиту "благонравия" великой песни. Все красноречие Кремье направил на то, чтобы доказать: "Марсельеза" не содержит в себе ни малейшего намека на события внутренней политики; она не касается вовсе правительства и его действий, она взывает к восстанию против внешних врагов!"
Заканчивалось изложение такой "защиты" примечанием от редакции, сообщавшим сведения о Руже де Лиле и обстоятельствах создания песни, что тоже, как считали издатели, должно было и в России дать возможность "патриотического" толкования "Марсельезы": такого рода переводной текст был даже вложен отдельным листком в брошюру.
Но рабочие пели "Марсельезу" как песню протеста, как призыв к революционной борьбе — и ничто не могло изменить такого бытования песни.
За год до свершения Великой Октябрьской социалистической революции с пением "Марсельезы" выступил выдающийся русский певец-бас Федор Иванович Шаляпин. Произошло это на официальном собрании, где присутствовали даже министры царского правительства, но и там, как передавал очевидец, "песня Руже де Лиля в устах Шаляпина... за год приблизительно до крушения императорской России прозвучала каким-то пророческим предвестием революции. В этот год она висела в воздухе. Когда запел Шаляпин, революционная буря ворвалась в зал и многим стало не по себе от звуков этой песенной бури... Шаляпин и тут гениально вошел в роль: уж если петь песню Великой французской революции, то петь по-настоящему — так, чтобы дрогнули сердца и услышали набат рока. Французские слова он произносил безукоризненно, как истый француз (хоть говорил по-французски плохо). Видимо, готовился к выступлению с обычным вниканием во все детали текста. Пророческий клик Шаляпина все покрыл, увлек за собой — и развеял, обратил в ничтожество призрак преходящей действительности...
Сознавал ли тогда Шаляпин, какую русскую судьбу предсказал он своей "Марсельезой"? Хотел ли он, друг Максима Горького, прозвучать каким-то буревестником над обреченной императорской Россией?"
В 1917-м временное правительство сделало «Рабочую Марсельезу» гимном только что провозглашенной Российской республики – наряду с «Интернационалом». Она стала общепризнанным гимном революционного движения, причем, ее считали гимном революции и те, кто даже не знал ее содержания. «Марсельезу» исполняли при встрече членов Временного правительства Керенского, при приеме иностранных делегаций, при начале спектаклей в театрах и т. д. При ее исполнении снимали головные уборы. Причем оркестры исполняли классический французский вариант «Марсельезы», а пелась русская «Рабочая Марсельеза». Временное правительство даже объявило "Рабочую Марсельезу" государственным гимном.
Как в бурю дюжина груженых барж,
Над баррикадами
Плывет, громыхая, марсельский марш —
так писал Владимир Владимирович Маяковский о революционном духе песни. Кстати, в иронической автобиографии «Я сам» Маяковский так рассказывает о своих детских впечатлениях: «Отец ходит по квартире и поёт своё всегдашнее "Алон занфан де ля по четыре"». И комментарий к этому старшей сестры поэта Людмилы: «Отец любил петь по-французски "Allons, enfants de la Patrie"». Дети не понимали по-французски. Тогда он пел: «Алон занфан де ля по четыре» и спрашивал: «Ну, а теперь понятно?»»
3 апреля 1917 года, воскресным днем ранней весны петроградские пролетарии встречали Владимира Ильича Ленина, возвращавшегося из эмиграции.
Газета "Правда" сообщала: "Встреча началась с Белоострова... К приходу скорого поезда из Торнео дружный хор "Марсельезы" огласил платформу, запруженную рабочими и близкими друзьями Ильича".
Одна из рабочих колонн проходила по Николаевской улице (ныне улица Марата), где жила тогда семья Шостаковичей. Одиннадцатилетний Митя Шостакович, ученик Коммерческого училища, присоединился к колонне, дошел до Финляндского вокзала. При появлении В. И. Ленина зазвучала мощная "Марсельеза" — ее играл военный оркестр. Эту мелодию, услышанную еще раньше на февральских демонстрациях, Митя Шостакович прочно запомнил, возвратился к ней, использовал в собственном творчестве, как и музыку "Интернационала".
Во время Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года "Рабочая Марсельеза" сопровождала отряды красногвардейцев, шедших на штурм Зимнего дворца.
После победы Октября жизнь закономерно заставила искать новые варианты текста, отвечавшие новым задачам, лозунгам Советской власти. Такие варианты создавались начиная с 1918 года. Принадлежали они разным авторам, в том числе и известному поэту Демьяну Бедному.
Павлу Антокольскому, поэту, славящемуся не только оригинальными стихами, но и замечательными переводами французской поэзии, удалось сделать великолепный русский перевод "Марсельезы", которым и стали часто пользоваться при ее исполнении в нашей стране.
 |
| «Марсельеза», скульптура на Триумфальной арке в Париже |
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ МАРСЕЛЬЕЗА
Мы – пожара всемирного пламя.
Молот, сбивший оковы с раба,
Коммунизм – наше красное знамя
И священный наш лозунг – борьба.
Против гадов, охрипших от воя,
Пожиравших все наши труды,
Для последнего страшного боя
Мы сомкнем трудовые ряды.
Припев:
Кто честен и смел, пусть оружие берет,
Свергай кабалу мироеда.
Нас ждет или смерть, иль победа,
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед.
Наших братьев погибших мильоны,
Матерей обездоленных плач,
Бедняков искалеченных стоны –
Скажут нам, где укрылся палач.
Пусть же знают, укрывшись в палаты,
Кто служил золотому тельцу,
Что настал час жестокой расплаты
Кулаку и банкиру – дельцу.
Всем насильникам воли народной,
Всем, кормившимся нашим трудом,
Всем, кому был статьею доходной
И завод, и молитвенный дом.
Всем, чьих прибылей ради разбойных
Наша кровь и текла, и течет, -
Умиравшие, гнившие в войнах,
Неоплатный предъявим мы счет.
Нам грозят еще гнусные гады,
Но уж пробил последний их час
И не будет в бою им пощады,
Им, не знавшим пощады для нас.
Пусть же знают бойцы состраданья
Чтобы враг обмануть нас не мог
На развалинах старого зданья
Возведем мы наш светлый чертог.
Никакая на свете работа
Для мозолистых рук не страшна.
Но ничья от народного пота
Не разбухнет уж больше мошна.
Хищный плут будет жадничать втуне,
Не набьет он своих сундуков,
В трудовой пролетарской коммуне
Нет богатых и нет бедняков.
Против общего злого вампира,
Против шайки попов и господ
Встаньте все пролетарии мира,
Обездоленный черный народ.
Встаньте, рыцари нового строя,
Встаньте, дети великой нужды,
Для последнего страшного боя
Трудовые смыкайте ряды.
Это поздняя переделка "Марсельезы" Лаврова. Написана после 1917 и, скорее всего уже после окончания основных боев гражданской войны, т. е. в конце 1920-1923 гг. Песня невойсковая, гражданская - может быть, это какая-то местная переделка, не получившая распространения и позабытая.
А это "МАРСЕЛЬЕЗА ШПАНЫ" времен НЭПа.
Скоро выйдем, друзья, из острога,
Его прах с наших ног отряхнем,
Мы не верим ни в черта, ни в Бога,
Воровать мы по новой пойдем.
Трудно бросить нам наши привычки,
Не сумеем мы честно прожить.
Справим прочные фомки, отмычки –
Пусть от нас всё на свете дрожит.
Много крепких серег мы сломаем,
Себе денежных касс наберем,
Кассу саре чужой промотаем
И гамгыры казенной попьем.
Берегись, ненасытна утроба!
Мироеды, давай лихачей!
Мы повытащим мертвых из гроба
И заставим плясать нэпачей!
Целый век на вас люди трудились,
Все старались халтурить, копить,
Обирать фраеров не стыдились –
Не грешно теперь вас разорить!
Соберемся мы бандой единой
И на мокрую смело пойдем,
Лишь бы выгодно было нам дело –
Мы ограбим, украдем, убьем…
Не страшны нам судья и законы,
Не боимся обратно попасть,
Нам кругом все вершины знакомы,
И девиз наш: ограбить, украсть.
Уголовники тогда еще считались "социально близкими" рабочему классу, и тюремные сроки для них были небольшие.
А это уже современный вариант
| А.Харчиков "За Родину мать - вперед!" |
В 1830 г. «Марсельеза» была приспособлена Гектором Берлиозом для исполнения сопрано, хором и оркестром.
Хенрик Вергеланд в 1831 г., когда становился норвежский национализм, написал на слова застольной песни норвежского литературного общества в Копенгагене и, одновременно, первого (неофициального) гимна Норвегии, написанного Юханом Нордалем Брюном (21 марта 1754 — 26 июля 1816) во времена когда Норвегия была в «личном союзе» с Данией, одну из самых популярных национальных песен норвежцев, «Для Норвегии, страны воинов…» (норв. «For Norge, Kiempers Fødeland»), быстро завоевавшую репутацию как анти-датскую и революционую, названную также «Норвежской Марсельезой».
Современная рок-обработка "Norges Skaal" группой "Glittertind".
Ференц Лист создал версию мелодии для фортепиано. Роберт Шуман, когда перекладывал некоторые произведения Генриха Гейне на музыку, использовал часть «Марсельезы» для «Двух гренадеров», в конце поэмы, где французский солдат умирает. Шуман также включил «Марсельезу» как основной мотив своей увертюры «Герман и Доротея», на которую его вдохновил Иоганн Вольфганг Гете. Бетховен использовал мотив Марсельезы во 2 части 5 симфонии (вторая тема «двойных вариаций»).
В 1882 году Петр Ильич Чайковский использовал цитаты из Марсельезы, чтобы представить вторгающуюся французскую армию в своей «Увертюре 1812». Это был, на самом деле, анахронизм, так как «Марсельеза» была гимном Франции во времена Чайковского, а не Наполеона.
Во время Первой Мировой Войны Джеймс Риз Эуроп играл джазовую версию «Марсельезы».
«Касабланка» — романтическая драма режиссера Майкла Кёртиса с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман в главных ролях (США, 1942)
«Жизнь в розовом цвете» (фр. La Môme — «Малышка») — фильм-биография Эдит Пиаф режиссера Оливье Даана (Франция, 2007)
«Аллонзанфан» — парадоксальный фильм итальянских режиссёров Паоло и Витторио Тавиани (1974), едкая притча о кризисе революционных идеалов, действие которой происходит в 1814 году. Прозвище персонажа картины (Allonsanfàn) составлено из первых слогов французской «Марсельезы» и звучит, как имя карающего ангела возмездия. Жанр «Аллозанфана» трудно определить. Язык гротеска здесь мастерски дополняет язык метафор, буффонада плавно превращается в трагедию. И, конечно, настроение создаёт и поддерживает музыка Эннио Марриконе.
Паоло и Витторио Тавиани показывают революционеров несколько пародийно, что даёт повод некоторым рецензентам делать глубокомысленные выводы. «Фульвио Имбриани, герой Мастрояни – совсем не Герой. Это человек из богатой семьи, музыкант, который по молодости, в 20 лет, примкнул к анархистам и даже стал их лидером, — пишет одна кинолюбительница в сети. — Попав в тюрьму, он пересмотрел свои взгляды. Теперь ему уже 40 лет. Революционный пыл и опасности – больше не для него. Он наигрался в революционера и хочет обычной жизни с её удовольствиями. Хочет уехать в Америку с сыном. На большом корабле, к совсем другой жизни. Хватит юношеских глупостей! Хватит борьбы за всеобщее счастье! Хочется своего, личного, маленького человеческого счастья. Хочется обычной жизни в своё удовольствие. Хочется засыпать в постели под треск камина и мурлыканье кошки и просыпаться от пения птиц. Пить чай, сидя в кресле во дворе и смотреть, как сын играет на траве. Болтать о мелочах, вспоминая детство во время семейного ужина. И не хочется больше никаких революций, не хочется видеть никого из друзей – соратников, действия и идеалы которых теперь кажутся наивными, а вся их борьба – вознёй детей в песочнице, такой же бесполезной и глупой. Да-да, именно глупой… А ещё – очень вредной и опасной. Но его друзья по организации “Прекрасные братья” продолжают борьбу и находят его. Он им говорит, что с ними навсегда, а сам хитрит, виляет, обманывает. Не останавливается и перед убийством друга, лишь бы уйти потихоньку. Друзья, бывшие друзья, вызывают раздражение. Назойливые и докучливые, как мухи. Никуда от них не спрячешься, находят везде…». Обывателям всегда кажется, что революционная деятельность – это инфантильная, но опасная игра. Игра — другого слова они не находят. Всеобщее счастье – это химера. Настоящее счастье может быть только личным и маленьким – с треском дров в камине и мурлыканьем кошки, с чашечкой чая или бокалом вина.
Однако братья Тавиани сняли метафорический фильм вовсе не для того, чтобы воспеть простые радости маленького человека. Иначе бы они не ввели в фильм Аллонзанфана (Станко Мольнар) – сына Великого магистра, покончившего с собой от отчаяния, которое накрыло его, когда революция потерпела поражение. Аллонзанфан – это имя составлено из первых слогов первых слов французской «Марсельезы» — «Вперёд, сыны Отечества!» Аллонзанфан появляется в конце фильма. Имбриани предаёт товарищей и на Юге Италии. Он сообщает об экспедиции падре, и тот передаёт информацию по цепочке. По договорённости с падре, Фульвио, чтобы его различили среди «Благородных братьев», в последний момент должен был снять красный кафтан. Но ещё до прибытия войск безоружных повстанцев перебили сами крестьяне. Спасся лишь Аллонзанфан. Он находит Фульвио и преподносит события в совсем другом ключе – то ли от удара по голове, выдавая желаемое за действительное, то ли сознательно творя революционный миф: Тито прочитал воззвание на местном диалекте, крестьяне его поддержали. Фульвио не верит этой информации. Но чем чёрт не шутит? Вдруг его товарищам удалось поднять восстание? Тогда надо быть среди них! Он подбирает красный кафтан, оброненный Аллонзанфаном, и надевает его. И в этот момент появляются солдаты. Выстрел одного из них оказался точным. Фульвио поплатился за свою трусость, подлость, предательство и тщеславие. Если бы он сразу сказал «Благородным братьям», что устал от революционной деятельности – сидел бы он у камина, пил чай и наслаждался мурлыканием кошки. Но для этого тоже нужно было иметь смелость – смелость признать свою слабость. Он этого не сделал и стал подлецом. Фильм братьев Тавиани построен на множестве аллюзий. Он намекает на историю Кубинской революции. Фидель Кастро и его товарищи тоже отправились освобождать свой родной остров на небольшом судне – яхте «Гранма». Их было немногим больше, чем «Благородных братьев». В облике Аллонзанфана есть что-то от внешности Че Гевары, а трагедия «Благородных братьев» на Юге Италии напоминает то, что в 1967-м произошло с отрядом Че в Боливии – местные крестьяне не поняли партизан. Братья Тавиани снимали фильм, когда многие из тех, кто бунтовал в 1968-м, возвращались в свои буржуазные и мелкобуржуазные семьи. Кроме того, братья Тавиани предугадали, что через несколько лет после появления «Аллонзанфана» будет происходить в самой Италии, когда бывшие боевики из «Красных бригад» и других организаций будут каяться перед властями за то, что взяли в руки оружие и выдавать товарищей по подполью.
Вступление гимна было использовано в песне «The Beatles» «All you need is love»
В 1978 году Сергей Гинсбург записал версию в стиле рэгги «Aux Armes et cetera» с Робби Шекспиром, Слаем Данбаром и Ритой Марли в качестве хора на Ямайке. Ему запрещали исполнять это произведение на общественных выступлениях.
В комедийной фильме-фантасмагории режиссёра Юрия Мамина «Окно в Париж» (1992 г.), занявшем 8 место в списке 100 главных русских фильмов по версии журнала «Афиша», с помощью "Марсельезы" захватывают самолет, чтобы вернуться на Родину, в Россию.
В Перу партия Partido Aprista Peruano,
а в Чили — Социалистическая партия Чили
сочинили свои версии «Марсельезы» для использования в качестве партийных гимнов.
На немецкий язык Марсельеза была переведена Шеллингом, а так же Якобом Аодорфом
Марсельеза на японском
Український варіант Марсельєзи
(Переклад Миколи Вороного, 1919)
Гей, діти рідної країни,
Ходім — настав славетний час!
Бо лютий ворог стяг руїни
Вже розгортає проти нас.
Вам чути, як здаля лунає
Той рев шалених вояків — Іде, іде проклята зграя,
Щоб ваших нищити синів.
(Приспів:)
Громадо, в бій ставай!
До лав, батьки й сини!
Рушай! Рушай!
Хай чорна кров напоїть борозни!
Свята любов до свого краю
Зміцнить удар наш у бою.
Злети ж до нас ти, воле, з раю
І силу нам подай свою!
Побіду під стяги кохані
Прикличмо з лав з усіх кінців, — Хай бачать недруги здолáні
І славу, і тріумф борців.
(Приспів:)
Коли ми здійсним наші мрії,
Батьки в могилах будуть спать,
Але їх прах і славні дії
Зумієм ми ушанувать.
Щоб не тягти життя нужденне,
Дали батьки нам гарту пай, — Нас кличе збурення натхненне
І смерть у помсті за свій край!
(Приспів:)
 |  |
| к столетию смерти Клода Руже де Лиля | Статуя Руже де Лиля в Шуази-ле-Руа |
 | |
| Статуя Руже де Лиля в Лон-ле-Сонье. | |
Куранты городского совета в баварском городке Шам (Cham (Oberpfalz)) играют Марсельезу ежедневно в 12:05 в память о французском маршале Николасе Ланкере, который родился здесь.
Остаётся добавить, что некоторые исследователи оспаривают авторство Руже де Лиля в написании Марсельезы. Поскольку за всю свою жизнь он не создал ни одного другого заметного произведения ни в прозе, ни в стихах, ни тем более в музыке. Существуют свидетельства, что в памятную ночь 25 апреля 1792 года, он ушел сочинять шансон не один. С ним был его приятель Игнас Плейель, который и напел мотив Марсельезы. Но и этот напев тоже не был оригинальным. Плейель напел марш Ассириуса из оратории Эстер, Люсьена Гризона, настоятеля собора Сент-Омера (департамент Па-де-Кале), который пострадал во время революции. Сам Игнас Плейель, будучи ярым монархистом, вскоре был вынужден покинуть Францию и эмигрировать в Англию. До конца дней своих он скрывал факт участия в создании революционного гимна. Данный факт был обнародован его родственниками, которые тем не менее, претензий на авторские права не заявили.
Во Франции, гимн (и особенно его текст) является несколько спорными, особенно много дискуссий возникало в период 70-х годов ХХ в. Некоторые считают их направленность череcчур милитаристской и даже звучали обвинения в ксенофобии. Из-за этого Марсельезу часто критикуют как агрессивную, и даже неоднократно пытались переписать ее текст или принять другой гимн, но историческая связь Марсельезы с Французской Республикой и ее ценностями делает такие изменения маловероятными.
"Отвечающая духу всех народов мира, борющихся за свободу, эта песня международна - это частица истории человечества", - сказал как-то министр образования Франции Жак Ланж.
В более поздние времена, независимо от текста, это приводило ко многим антирасистским демонстрациям, особенно после участия Жан-Мари Ле Пена на второй тур президентских выборов в 2002 году.
На самом деле слова о "нечистой крови", которые являются предметом спора, не привязаны к крови нефранцузов и "голубая кровь" аристократов это литературное отличие от крови обычных людей.
Марсельеза включает 7 куплетов и припев, но на официальных мероприятиях звучит только первый куплет с припевом. Музыка и слова Марсельезы за эти годы претерпели множество изменений. В 1887 году назначенная Министерством обороны Франции специальная комиссия принимает "официальную" версию Марсельезы.
Недавно перед выборами президента многие французы пели свою любимую «Марсельезу». Поможет ли она кандидату от левых сил Олланду во втором туре, пока не известно.
Кстати. Вы тоже можете отпраздновать день рождения "Марсельезы". И при этом даже не обязательно учить слова и петь хором. Достаточно приготовить пиццу "Марсельеза" (хотя она и не имеет никакого отношения к песне).
Для этого вам понадобится:
0,5 кг покупного дрожжевого теста
(или приготовить из следующих компонентов на 1 кг:
мука - 4 стакана, сахар - 4 чайные ложки, сливочное масло или маргарин - 100-200 г, 1 яйцо, вода или сметана, молоко или кефир - 1/2 ст. ложки, сода - 1/4 чайной ложки, соль - 1/2 чайной ложки)
200 г шампиньонов,
2 сосиски,
100 г твёрдого сыра,
1 крупный помидор,
3-4 корнишона,
1/2 средней луковицы,
1 долька чеснока,
2 яйца,
1/2 стакана воды,
1 столовая ложка лимонного сока,
укроп, оливковое масло, мука,
соль, базилик, майоран, зелёный лук,
перец (по вкусу).
Дать подняться тесту выдержав его в тепле (при комнатной температуре) в течение получаса.
За это время шампиньоны нарезать тонкими ломтиками, половинку репчатого лука мелко нарезать.
Мелко порезать дольку чеснока.
Шампиньоны, репчатый лук и чеснок обжарить на медленном огне. Добавить для придания луку золотистого цвета пару щепоток муки.
Порезать сосиски и корнишоны.
Смазать противень оливковым (растительным) маслом .
Раскатать тесто и выложить на противень.
Затем смазать сверху оливковым маслом и оставить на 10 минут.
Далее выкладываем нарезанные ингредиенты слоями:
- сосиски
- шампиньоны
- помидоры
- корнишоны
- разбиваем в миску 2 яйца, добавляем воду, лимонный сок,
- солим, поперчим, добавляем базилик, майоран, зелёный лук, перец (по вкусу), все перемешиваем и выливаем на пиццу.
Запекаем пиццу при температуре 200°С в середине духовки около 20 минут.
И эта вкуснейшая пицца с тончайшей корочкой готова!
Комментариев нет :
Отправить комментарий