Купание красного коня. К 135 летию К.С. Петрова-Водкина

Петров-Водкин, Автопортрет, 1918

Творческая судьба Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина складывалась счастливо. Превращение сына сапожника в знаменитого живописца, его стремительное перемещение из волжского захолустья в центры европейской культуры (Петербург, Москва, Мюнхен, Рим, Париж), его соседство с крупнейшими деятелями русского искусства в рафинированных столичных кругах – все это кажется фантастичным.


Кузьма Сергеевич Петров-Водкин, один из крупнейших русских художников ХХ века, родился 24 октября (5 ноября по н.ст.) 1878 года в городе Хвалынске Саратовской губернии Российской империи, в семье сапожника.

Будучи учеником четырёхклассного городского училища, Кузьма познакомился с двумя местными иконописцами, под впечатлением работ которых он пробует самостоятельно писать иконы и пейзажи масляными красками. Окончив в 1893 году училище и проработав лето в судоремонтных мастерских, по осени Кузьма отправился в Самару поступать в железнодорожное училище, но провалился. В итоге оказался в классах живописи и рисования Ф.Е. Бурова. Здесь он получил азы живописного искусства. Но уже через 2 года Буров скончался, и образование осталось незаконченным. Позднее Петров-Водкин так вспоминал: «До окончания нашего пребывания у Бурова мы ни разу не попытались подойти к натуре, благодаря чему не получали настоящей ценности знаний».

Кузьма вернулся на родину, где ему помог случай. В Хвалынск, по просьбе своей старой знакомой, помещицы Ю. И. Казарьиной, которая хотела выстроить свой очередной особняк, приехал знаменитый петербургский архитектор Р. Ф. Мельцер. Мать Петрова-Водкина, Анна Пантелеевна, работала горничной у сестры Казарьиной и показала архитектору рисунки своего талантливого сына. Мельцер был весьма поражён такой живописью и увёз Кузьму Сергеевича в Петербург, где помог получить хорошее художественное образование в петербургском Центральном училище технического рисования Штиглица. Хвалынские купцы, в том числе и Казарина, присылали ежемесячно 25 рублей в помощь Кузьме, но тот считал это «подачкой, за которую потом нужно будет благодарить». Петров-Водкин с горечью писал матери: "На божьем свете такая масса слез, горя, нужды непроходимой, что все радостное затерялось в мире, а счастья и за хвост не поймаешь"

В 1897 году, осознавая свое живописное призвание, Петров-Водкин переехал в Москву, где поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ), учился у В.А. Серова. В 1900 году работал на керамическом заводе в селе Всехсвятском под Москвой. Кроме того, в 1901 он побывал в Мюнхене и посещал художественную школу Ашбе.

«Театр. Фарс.», 1907

«Театр. Драма.», 1907

"Портрет Марии Федоровны
Петровой-Водкиной, жены художника", 1907

"Негритянка", 1907

Годы пребывания в МУЖВЗ отмечены литературными занятиями (проза и драматургия), подчас столь интенсивными, что художник даже колебался в выборе между живописью и литературой. После окончания училища в 1905 году, он продолжил (до 1908 года) совершенствовать свое мастерство в частных академиях Парижа, а также посетил Италию (1905). В результате, знакомство с современным европейским искусством расширили художественный горизонт Петрова-Водкина, окончательно определив выбор пути. Поездка же в 1907 в Северную Африку послужила основой работ, показанных в парижском Салоне (1908), а затем и на родине.

Свою карьеру художника Петров-Водкин начал с создания образа Иверской Богоматери с Младенцем на стене церковной апсиды Ортопедического института доктора Вредена в Александровском парке на Петроградской стороне. Для того, чтобы перевести эскиз своей иконы в майолику, Кузьма Сергеевич направился в 1906 г. в Лондон, где картину обработали на керамической фабрике "Дультон".

Берег. 1908

В 1909 в редакции журнала "Аполлон" состоялась первая персональная выставка Петрова-Водкина. На следующий год художник стал членом объединения "Мир искусства", с которым был связан до его роспуска (1924). Уже в ранний период творчество Петрова-Водкина отмечено символистской ориентацией ("Элегия", 1906; "Берег", 1908; "Сон", 1910); здесь, безусловно, сказалось влияние старших современников - Врубеля, Борисова-Мусатова, Пюви де Шаванна и в области литературы - Метерлинка. В 1913 году начал деятельность в театре Незлобина, где оформил спектакль «Орлеанская дева» Шиллера.

Его искусство развертывалось в эпоху, когда атмосфера духовных исканий художественной интеллигенции приобрела небывалую напряженность. Его понимание мира и человека, сумевшего в обстановке революционных событий в каких-то глубинах соприкоснуться с самими народными идеалами, окрашивалось в тона почти что песенной обобщенности. И интеллигенция, и народные массы проходили через революционные бури не только с идеологией, но и с «мифологией». Эту мечтательную, «мифологическую» грань своего времени Петров-Водкин выразил необычайно законченно и звонко.

В начальный период творчества Петров-Водкин испытал сильное влияние зарубежных мастеров символизма и «модерна». Он считается одним из выразителей символистических тенденций в русской живописи в этот период. С 1910-х годов он перешёл от аллегорических к целостным монументально-декоративным произведениям. Петров-Водкин испытывал интерес к живописи раннего Возрождения и русской иконописи, результатом чего считается разработка им сферической перспективы. Художник также создавал тематические картины, портреты, натюрморты.

«Сон», 1910, ГРМ

Некоторые работы Петрова-Водкина были восприняты как содержащие эротизм. Одна из наиболее известных ранних работ — «Сон» (1910) изображает двух обнажённых женщин, которые пристально разглядывают обнаженного спящего мужчину. Картина вызвала дискуссию среди художников и резкую критику в прессе. В частности, она стала предметом спора между двумя знаменитыми художниками того времени: главным апологетом картины выступал Александр Бенуа, а наиболее резким критиком — Илья Репин. Одни видели в Петрове-Водкине "новейшего декадента", у других с его творчеством связывались "аполлонические" ожидания, утверждение неоклассической тенденции. Сам же художник не мог судить о себе столь определенно: называя себя "трудным художником", он не лукавил. Среди картин Петрова-Водкина присутствует немало изображений обнажённых мужчин. Однако, творчество художника невозможно сводить к гомоэротизму.

Как "гимн Аполлону", как заклятие "чудовищного смятения" (Бенуа) современной действительности, призывом и предчувствием грядущего очищения и обновления мира была воспринята критикой появившаяся в 1912 на выставке "Мира искусства" картина Петрова-Водкина "Купание красного коня". Кстати, за эту картину, точнее за участие в "Балтийской выставки" в шведский город Мальмё, художник получил от шведского короля Густава V в 1914 году медаль и грамоту.

Играющие мальчики. 1911

Торжественный, соединяющий яркую декоративность и углубленный психологизм в трактовке "высшей формы на земле" - человеческого лица, стиль работ Петрова-Водкина как бы синтезирует в себе самые различные традиции, духовно и формально близкие художнику. В его живописном языке чувствуется влияние образов Высокого Возрождения и восточного искусства, преемственная связь с искусством Венецианова и А. Иванова, близость исканиям современных французских мастеров, прежде всего Матисса. Но особенно важное значение имело для художника открытие в те годы величия древнерусского искусства, которому Петров Водкин, по его словам, "протягивал руку" для воплощения на полотнах "святых" основ человеческого бытия.

Девушки на Волге. 1915

Мать. 1915

Утро. Купальщицы. 1917

На протяжении 1910-х амплитуда поисков Петрова-Водкина остается очень широкой. Рядом с холстами монументально-декоративного характера, не лишенными стилизации ("Девушки на Волге", 1915), возникают психологизированные образы в "оболочке" почти натуралистической формы ("На линии огня", 1916). Наиболее органичными представляются произведения, связанные с темой материнства, проходящей через все творчество Петрова-Водкина ("Мать", 1913; "Мать", 1915; "Утро. Купальщицы", 1917).

"На линии огня", 1916

«Смерть комиссара», 1928

В то же время созревают идеи, приведшие Петрова-Водкина к созданию единственной в своем роде художественной системы. На первый план выдвигается проблема пространства, находящая разрешение в "сферической перспективе". Принципиальное ее отличие от "итальянской" перспективы - в расчете на динамику зрителя. Вместе с тем это организация символического пространства, адресующая к восприятию любого фрагмента действительности с "планетарной" точки зрения. Разнообразие пространственных позиций в картине связано с законом тяготения: наклонные оси тел образуют как бы веер, раскрытый изнутри картины. Чертами такой организации отмечены многие произведения: "Полдень. Лето" (1917), "Спящий ребенок" (1924), "Первые шаги" (1925), "Смерть комиссара" (1928), "Весна" (1935).

В 1915 он попробовал свои силы как автор детских книг, что вполне соответствовало его внутреннему мировидению и художественному почерку. Его книги для детей, в особенности «Аойя. Приключения Андрюши и Кати в воздухе, под землей и на земле» имели определенный успех, а для автора стали очень удачным лабораторным опытом, так как законы «сферической перспективы», пропущенные через детское сознание, получили в его глазах дополнительное оправдание. Будучи одним из 12 членов-учредителей Вольфилы, он обосновывал свои суждения перед слушателями в целом ряде докладов. На некоторых слушателей его идеи о сферичности и о планетарном существовании и «свечении» предметов окружающего, в т.ч. и бытового мира, оказали известное воздействие. Это относится прежде всего к О.Форш.

«Богоматерь Умиление злых сердец» (1914—1915), ГРМ

«1918 год в Петрограде» («Петроградская мадонна»), 1920, ГТГ

«Портрет Анны Ахматовой», ГРМ

"Голова мальчика-узбека." 1921

"Портрет дочери художника", 1923

Понимание пространства как "одного из главных рассказчиков картины" вместе со специфическим истолкованием роли цвета (на основе первичной триады: красный, желтый, синий) определили зрелый живописный стиль Петрова-Водкина. Космологический символизм сказывается и в портретах ("Автопортрет", 1918; "Голова мальчика-узбека", 1921; "Портрет Анны Ахматовой", 1922).

«Черёмуха в стакане», 1932, ГРМ

«Утренний натюрморт», 1918, ГРМ

«Селёдка», 1918, ГРМ

скрипка 1921 г.

Кузьма Сергеевич считал живопись орудием совершенствования природы человека и стремился обнаружить в нём проявление вечных законов устройства мира, сделать каждое конкретное изображение олицетворением связи космических сил. Может быть, именно это позволяло ему читать судьбу по лицам. В первые послереволюционные годы художник особенно часто обращался к натюрморту, находя в этом жанре богатые экспериментальные возможности ("Утренний натюрморт", 1918; "Натюрморт с зеркалом", 1919; "Натюрморт с синей пепельницей", 1920). Натюрморты Петрова-Водкина с красноречивой точностью передают суровый дух времени ("Селедка", "Скрипка", оба 1918).

"После боя", 1923

Многие произведения построены по принципу двойной экспозиции ("1918 год в Петрограде", 1920; "После боя", 1923; "Смерть комиссара", 1928), что дает повод ассоциировать его живопись с языком кинематографа.

Петров-Водкин был одним из реорганизаторов системы художественного образования. С 1918 по 1933 г. он преподавал последовательно в Петроградских Государственных свободных художественных учебных мастерских (ПГСХУМ), ВХУТЕМАС, ВХУТЕИН, Институте пролетарского изобразительного искусства (ИНПИИ), ИЖСА. В августе 1932 года К. С. Петров-Водкин избирается первым председателем Ленинградского отделения Союза советских художников (ЛОССХ).

В февр. 1919 Петров-Водкин был подвергнут кратковременному аресту вместе с А.Блоком, Евг.Замятиным, Р.Ивановым-Разумником, А.Ремизовым — по сфальсифицированному обвинению о заговоре левых эсеров.

Мальчики на фоне Самарканда.Этюд

На террасе.

Рухабад

Самарканд

Самарканд

Шах-и-Зинда

В 1923 Петров-Водкин выпустил созданную еще ранее книгу «Самаркандия. Из путевых набросков 1921 г.». В ней он в полной мере реализовал свойственное ему, как и Н.Гумилеву, стремление передать мир во всей яркости и насыщенности красок. Средняя Азия как бы вернула его к опытам «африканской» прозы, заодно подтвердив в его представлении и справедливость открытой им «сферической перспективы».

С авг. 1924 по июль 1925 Петров-Водкин жил в Париже. Общение с западными художниками и писателями дополнительно обогатило его познания в теоретических основах искусства. Возможно, его выступления о сферичности земли и космичности бытия, его планетарности содействовали тому, что он был избран членом Французского астрономического общества.

Петроград 1918 год. Тревога. 1934

Последнее значительное произведение Петрова-Водкина - "1919 год.Тревога" (1934). Хотя название картина адресует к конкретным историческим событиям, она содержит контрастные смыслы и вырастает до символа эпохи. Тревога за отечество, человеческие судьбы, будущее детей в 1934 приобрела иной смысл, нежели в 1919-м.

Эскиз грима Марины Мнишек
к спектаклю "Борис Годунов", 1924

Эскиз грима Бориса
к спектаклю "Борис Годунов", 1924

В годы советской власти Петров-Водкин много работал как график и театральный художник. В 1924 году стал участником объединения «Четыре искусства». В Ленинградском театре драмы им. Пушкина он оформил «Дневник Сатаны» по Андрееву (1923), «Женитьба Фигаро» Бомарше (1935). Также занимался и литературным трудом, сочиняя рассказы, повести, пьесы и очерки. Писал теоретические статьи, занимался преподаванием, будучи одним из реорганизаторов системы художественного образования СССР.

"Автопортрет" 1929

Он был талантливым живописцем и графиком, однако его недостаточно было бы назвать только мастером изобразительного искусства. Он был и писателем, автором великолепных мемуаров. Сочинял рассказы, повести, пьесы и очерки. Писал теоретические статьи, занимался преподаванием. В его творчестве над всякой изобразительной материей преобладало активное, одухотворяющее эту материю содержание. На рубеже 1920-х и 1930-х Кузьма Сергеевич, вынужденный на время оставить живопись из-за болезни, вновь обратился к литературному творчеству. Он написал автобиографические повести "Хлыновск" и "Пространство Эвклида", в которых широко развил взгляды на природу и возможности искусства.

В искусстве Петрова-Водкина цельно отобразился парадоксальный строй его личности: провинциально-цепкое, хозяйски-бережливое отношение к материалу духовной деятельности, с одной стороны, и космический размах гипотез, проектов, удивительная свобода мышления, интеллектуальное бескорыстие – с другой.

Последние годы жизни Петрова-Водкина были омрачены тяжелой болезнью, но это несчастье способствовало его творческому уединению и более тесному, «домашнему» общению с писателями и людьми искусства. Но ориентация на вечные ценности, присущая творчеству Кузьмы Петрова-Водкина, не могла быть принята советской идеологией сталинского времени. После смерти художника – он умер 15 февраля 1939 года в Ленинграде и был похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища – его имя оказалось полузабытым. Его творчество не подходило тем кто правил бал в искусстве и конечно в пропаганде.

Потом, вдруг, в 1966 году, через 27 лет после смерти, провели его персональную выставку с огромным успехом и Петров-Водкин стал снова большим именем в искусстве. Иди знай, когда бы вынули его из запасников, если бы не эта, времён раннего Брежнева, выставка. После той выставки, "Купание красного коня" появилось везде, даже на спичках. Но, так как год работы умышленно не писали, а интеллигенция не спешила узнать про Петрова-Водкина, то из-за КРАСНОГО цвета коня, все были уверены, что эта работа - КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПРОПАГАНДА. Пути русского искусства неисповедимы. И только сегодня ясен истинный масштаб его дарования и ценность творческого наследия.