 |
| Валентин Пикуль, 1985 год. © / Тихонов / РИА Новости |
 |
| Дом в Северодвинске, где жил Валентин Пикуль |
 |
| Памятная табличка на доме № 16 в котором жил В. Пикуль |
Его отец Савва Михайлович Пикуль — родился в 1901 году в местечке Кагарлык (город в Украине) в крестьянской семье. После прохождения срочной службы на миноносце «Фридрих Энгельс» Балтийского флота (1922—1926 годы) остался в Ленинграде и поступил работать на фабрику «Скороход» смазчиком-шорником. 26 мая 1926 года женился на Марии Карениной. В 1935 г. закончил Инженерно-экономический институт им. Молотова, после чего работал на заводе № 190 (Адмиралтейский завод) руководителем производственного отдела. Получив специальность инженера-корабельщика, Савва Пикуль был распределён на судостроительные верфи им. Жданова. Но в 1939 году он получил назначение в Молотовск, который потом стал Северодвинском, где начали закладывать новую мощную верфь.
Мать — Мария Константиновна Пикуль (в девичестве Каренина) — вышла из крестьян Псковской губернии. Она была счётным работником. Умерла в Ленинграде в 1984 году.
В июле 1940 года семья Пикулей переехала из Ленинграда в город Молотовск (ныне Северодвинск), куда отца Валентина Пикуля направили на строительство новой судоверфи (будущий завод «Севмаш»), где он работал старшим инженером группы ППО.
 |
| Валентин Пикуль с родителями |
Весной 1942 года Вале больной цингой и дистрофией с матерью удалось выехать одним из эшелонов из Ленинграда по «Дороге жизни» (льду Ладожского озера). Сначала их довезли до Вологды. Оттуда они отправились в Молотовск, надеясь застать там главу своей семьи. Но отец дослуживал на Беломорской флотилии последние недели. Вскоре он добровольцем ушёл на Сталинградский фронт. Тут и проявился железный характер Валентина. Он мечтал стать юнгой, плавать по морям и бить фашистов. Мать, настрадавшаяся в Ленинграде, не отпускала его от себя, требовала, чтобы он учился в обычной школе и думать не смел ни о какой войне.
В день своего четырнадцатилетия Валентин сбежал из дома к морякам, которые переправили его до Соловков, где его и приняли в школу юнг (был юнгой первого набора). О пережитом в этой школе Валентин Пикуль спустя годы написал пронзительную автобиографическую повесть «Мальчики с бантиками». В июле 1942 года его отец перевёлся в морскую пехоту, а в феврале 1943 года старший политрук 4-го батальона морской пехоты 42-й отдельной стрелковой бригады, состоявший в Политуправлении СФ, Пикуль С. М. пропал без вести в боях под Сталинградом, предположительно погиб 26 сентября в бою за Дом Пионеров.
К концу занятий командир 1-й роты школы юнг Кравченко написал на Пикуля следующую характеристику: «За время пребывания в школе юнг проявил себя дисциплинированным, исполнительным юнгой. К службе и учёбе относится честно и добросовестно, физически и политически развит. Культурный и уважлив в обращении. Общественный с товарищами. Полученное задание исполнял быстро и в срок. Специальность рулевого изучил отлично. Может быть использован по специальности». «Как отличнику учёбы, – писал Пикуль в своей автобиографии летом 1955 года, – мне было предоставлено право выбора флота и класса кораблей. Таким-то образом я очутился в Заполярье на Краснознамённом эскадренном миноносце «Грозный». Поначалу я плавал рулевым, потом – до самого конца войны – штурманом-электриком». Вспоминая начало своей службы, Пикуль в своих книгах рассказывал: «Моё первое боевое крещение произошло, когда эсминец «Грозный» вышел на поиски кораблей союзного каравана. Погода была штормовая, крен корабля достигал сорока градусов. Недалеко от Новой Земли, когда я нёс вахту, стоя на руле, «Грозный» атаковала немецкая подводная лодка. Первая торпеда, выпущенная в корабль, прошла под днищем. Отработав крутой поворот, я увидел, как далеко в море от нас убегает сизо-пегая дорожка керосиновых газов, вспененных торпедным мотором. Смерть прошла мимо в самой прозаичной обстановке. Я даже не удивился, будто в меня каждый день пускали по одной торпеде. Молодости вообще не свойственно испытывать страх, жить она собирается вечно». В последний год войны Пикуль стал командиром боевого поста. Правда, из-за своего несносного характера он так и не избавился от приставки «и.о.». Да ещё за регулярные нарушения корабельной дисциплины ему вкатили взыскание по комсомольской линии. Не случайно сразу после Победы штурман Горбунов, подписывая ему характеристику, отметил: «Юнга В.С. Пикуль способен на совершение необдуманных поступков». Впрочем, по его представлению курсант Пикуль в 1946 году был награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».
 |
| Виктор Конецкий |
Но кадровики Совторгфлота никаким рекомендациям не вняли. Они потребовали от Пикуля свидетельство об окончании хотя бы семилетки. Пришлось перебиваться случайными заработками: работал начальником отдела в водолазном отряде, потом в пожарной части. Одновременно у Пикуля разладились отношения с Чудаковой. Тёща постоянно ворчала и подчёркивала, что способна прокормить дочь, внучку, себя, а вот зятя-бездельника кормить не собирается. Постоянной работы Валентин не имел, перебиваясь случайными заработками, большую часть времени отдавал литературному кружку и своему первому крупному литературному произведению. Эти укоры ускорили расставание молодых. Правда, официально свой разрыв они долго не оформляли. Когда Пикуль летом 1955 года подал заявление о приёме в Союз писателей, он в одном из документов собственноручно приписал: «Состою в юридическом браке», указав о своей жене следующие данные: «Чудакова Зоя Борисовна (Пикуль), 1927 г., гор. Ленинград, беспартийная, работает в Институте морских сооружений».
После долгих мытарств приятели в 1947 году помогли Пикулю устроиться начальником секретной части в гидротехнический отряд Северо-Западного бассейнового управления. Работа оказалась непыльной. У него даже появилось много личного времени. И высвободившуюся энергию бывший юнга направил, нет, не на склеивание семьи, а в стихи. В воспоминаниях Валентин Саввич ссылался на свои пять классов школы и недостаточную подготовку к серьезной учебе, но в то же время он осознал в себе тягу к творчеству и решил сменить профессию: из моряка переквалифицироваться в литераторы. В том же, 1947 году, Пикулю впервые удалось даже напечататься в периодике - им был написан познавательный материал о женьшене. Пикуль занялся самообразованием, затем поступил вольным слушателем в литературный кружок, которым руководила Вера Казимировна Кетлинская, также начал посещать объединение молодых писателей, которым руководил В.А. Рождественский и кабинет начинающего автора при Ленинградской писательской организации, которым руководил Глеб Алёхин. В это время Пикуль подружился с писателями В.А. Курочкиным и В.В. Конецким. За эту дружбу знакомые прозвали их «три мушкетера». Позанимавшись одно время у Всеволода Рождественского, он потом переметнулся в литобъединение, которым руководили прозаик Леонид Рахманов и редактор издательства «Молодая гвардия» Маргарита Довлатова – тётя другой будущей знаменитости Сергея Довлатова. «Из этого ЛИТО, – вспоминал Довлатов, – вышло несколько таких заметных писателей, как Виктор Голявкин, Эдуард Шим или Глеб Горышин, один кумир советского мещанства – Валентин Пикуль и два моих любимых автора – прозаик Виктор Конецкий и драматург Александр Володин» («Петербургский литератор», декабрь 1999 года).
О том, как проходили занятия в подобных ЛИТО, очень красочно в 1997 году рассказал в своей книге «Кляксы на старых промокашках» Конецкий.
«За обшарпанным канцелярским столом в комнатке на задах издательства «Советский писатель» на третьем этаже Дома книги (б. Зингера) сидел полосатый от вечной тельняшки Валька Пикуль и читал членам элитного литературного объединения молодых писателей Ленинграда свой рассказ о революции в Мексике в... году. Никто из нас, включая автора, ни истории освобождения Мексики, ни того, свободна она ныне или нет, не знал. Витька Курочкин заглядывал мне в бумажку с текстом пародии, которую я писал одновременно с заслушиванием пикулевского опуса. Потому Витька фыркал в самых трагических местах. Особенно когда Валька вскакивал от творческого волнения со стула и поддёргивал брюки. У него на всю жизнь сохранилась манера поддёргивать брюки таким образом, как это делают деликатные люди в гостях, если им невыносимо хочется по малой нужде, но не хватает смелости поинтересоваться координатами мест общего пользования <…>
Валька закончил чтение и начал собирать листки рукописи в папку, стараясь скромно не глядеть в глаза кружку молодых сочинителей. Он уже был автором двухтомной эпопеи «Океанский патруль», а у нас было по одному рассказику или вовсе ещё не было напечатанных.
– Вот тут у тебя сказано, что на мустанге был повод, – начал обсуждение Витька Голявкин. Он всегда был смелым, ибо имел разряд по боксу и уже чуть не вылетел из Академии художеств за художества как на холсте, так и в жизни. – А где уздечка?
– Не лови блох! – сказала Ричи Достян. Она умудрилась родиться в 1915 году в Варшаве. Ричи писала нежную прозу, была роковой красавицей, знала об этом и прикрывалась требовательной резкостью. – Рассказ мне понравился. Особенно там, где герой... э... Как его звать, Валя, я запамятовала?
– Ты «Кармен» читала или хотя бы слышала? – спросил всегда угрюмый Боб Сергуненков. – Вот оттуда Валька и взял имя герою.
Перед появлением в нашем объединении Сергуненков перегонял стада овец то ли из Монголии в Китай, то ли из Китая в Монголию.
– Ромео его зовут, – сказал Глеб Горышин.
Они вместе с Бобом появились сравнительно недавно, работали где-то или когда-то в одной районной газете на Алтае и на заседаниях держались рядком.
– Да, Ромео, – сказала Ричи. В Тбилиси она закончила курс университета по изучению наири-урартской культуры, после чего работала над дешифровкой халдейской клинописи в Грузии и Армении. Всю войну проучилась в Литературном институте имени М. Горького. – Вот там, где Ромео оказывается окружённым реакционными индейцами, но не теряет присутствия духа, – это просто эпическая сцена. Хотя конец, мне кажется, немного затянут.
– Дерьмо собачье! – сказал Витька Курочкин. Oн имел право на такую прямоту, ибо дружил с Валькой нежно и печально <…>
– А продолжение есть? – спросил я. – И вообще, перечитай ещё разок финал. Я не совсем врубился.
– Конечно,– сказал Валя. – А финал – пожалуйста! <…>
Литературная мама Пикуля – Маргарита Степановна Довлатова – протянула Вальке новую «беломорину». Одновременно она была и повивальной бабкой «Океанского патруля», нормально переписав за автора около тысячи страниц. Но это не значит, что Маро была добренькой.
– Валя, а вы сами бывали в Мексике? – спросила она, разряжая паузу и отлично зная, что кроме Баренцева моря и Обводного канала автор нигде не был.
– А зачем? – в один затяг спаливая до мундштука папиросу, поинтересовался Валька. – Повару, чтобы сварить суп, не обязательно в нём побывать».
 |
| А.И.Любарская - фольклористка, переводчица, редактор, автор сборников сказок для детей и собственных мемуаров |
Герман ограничился всего несколькими строками. Он написал: «Рекомендую принять товарища Пикуля Валентина Саввича в члены советских писателей; т. Пикуль – автор хорошо известного, талантливого романа, много работает, успешно овладевает профессией литератора и, конечно, будет серьёзным, настоящим советским писателем».
Рождественский написал на два абзаца больше. Он подчеркнул: «Валентин Пикуль, занимавшийся в руководимой мною творческой группе при Союзе писателей в период 1946–1952 гг., явился автором ряда рассказов, обнаруживших в молодом авторе несомненное литературное дарование. В это же время он начал работу над большим романом из боевой жизни нашего Северного флота – «Океанский патруль». В труде над своим произведением автор проявил исключительную работоспособность, настойчивость, добросовестность и требовательность к себе».
Самую развёрнутую характеристику Пикулю дал Гранин. «Творчество Валентина Пикуля, – отметил он, – мне известно по одному его роману «Океанский патруль». Однако этого вполне достаточно, чтобы говорить о несомненном таланте молодого писателя. Роман «Океанский патруль» создаёт широкую картину боевых действий наших войск на Севере в дни Великой Отечественной войны. Здесь и образы героев Советской Армии, и галерея врагов – немцев, финнов, наши союзники, работники советского тыла. Здесь рассказываются те сложные процессы, которые происходили во время войны в финской армии, описывается ход внешних операций нашего Северного флота. Несмотря на то, что В.Пикуль начал свою работу прямо с этого большого сложного произведения, ему удалось построить его сюжетно и композиционно крепким, эмоционально насыщенным и, главное, художественно-выразительным. Пикулю пришлось изучить огромный материал, и сделал он это добросовестно, показав незнакомые нам лагери противников – с их бытом, взаимоотношениями – убедительно достоверно. В этом, мне кажется, проявилась важная, интересная сторона таланта В.Пикуля – умение творчески овладеть материалом и художественно домыслить его, живое, яркое воображение. Роман «Океанский патруль» – идейно направленное произведение. Он воспитывает нашу молодёжь в патриотическом духе, не сглаживая трудностей войны, показывая силу идеи советского строя и нравственную силу советского человека. Мы часто в вопросе приёма молодого писателя в члены Союза избегали говорить о решающем – талантлив человек или нет. Пикуль несомненно талантлив. К этому надо прибавить его замечательную трудоспособность и писательскую честность. Он работал над своим романом семь лет, избегая заманчивых компромиссов и лёгких путей». Правда, не обошлось без ложки дёгтя. В конце своей рекомендации Гранин оговорился: «Единственно, что меня смущает, – это склонность Пикуля к выпивкам. И всё же, наблюдая последнее время за его поведением, я надеюсь, что сегодня это обстоятельство уже не может препятствовать его приёму в Союз».
6 марта 1956 года вопрос о приёме Пикуля в Союз писателей был вынесен на обсуждение секции прозы Ленинградской писательской организации. Сохранилась выписка из протокола этого заседания. В ней сказано: «Выступили: В.Дружинин, Ж.Гаузнер. Охарактеризовали В.Пикуля как молодого талантливого писателя, автора романа «Океанский патруль», получившего признание общественности. Сейчас В.Пикуль работает над романом об Аракчееве». Окончательно судьба Пикуля решилась 11 октября 1956 года на прошедшем под председательством Георгия Холопова заседании правления Ленинградской писательской организации. В сохранившейся стенограмме приведено короткое выступление романиста. Пикуль сказал: «Товарищи, я сейчас работаю над новым романом, на этот раз историческим – «Аракчеевщина». Результаты работы будут видны через полгода или через год, так как всю работу полностью рассчитываю на 5–6 лет. Это будет большой роман-хроника. Мне хочется разрушить то хрестоматийное понятие, которое существует об Аракчееве. Я не собираюсь писать только об Аракчееве, ибо это не стоит труда, а показать эпоху, которая получила это название. Работа очень трудная и сложная. Пишется очень медленно. Вот и всё». Кто-то хотел уточнить, что имел в виду Пикуль, говоря о хрестоматийном понятии аракчеевщины. Но Холопов развернуть дискуссию не позволил. Он тут же поставил вопрос о приёме Пикуля на голосование. Все дружно проголосовали «за»... А затем писатель от своего романа фактически отказался, посчитав его творческой неудачей. Всячески открещиваясь от своего произведения, он говорил, что этот роман — пример того, как не надо писать романы.
Пикулю хотелось писать о прошлом России, о непростой истории морского флота. Вскоре после выхода «Океанского патруля» сотрудники аппарата Ленинградской писательской организации посоветовали Пикулю поступить на Высшие литературные курсы в Москве. Молодой автор был не против. Но тут вновь всё упёрлось в отсутствие у него школьного аттестата. В общем, формальности так и не позволили талантливому литератору получить приличное образование. Он вынужден был всю жизнь проходить в самоучках. Впрочем, кое-чему Пикуль всё же научился, но не в Литинституте, а в различных литобъединениях. Он занимался самообразованием: часами просиживал в библиотеках, изучал документы, делал заметки. Это было интересно, но занимало много времени. Ни молодая жена, ни теща, у которой жили супруги, не хотели смиряться с его увлеченностью. После очередного упрека тёщи Валентин ушел из семьи. Как и большинство творческих людей, Пикуль оказался не приспособлен к самостоятельной жизни. Бытовые проблемы представлялись нерешаемыми и отнимали время, но Пикуль продолжал писать. Его произведения издавали в сборниках и журналах, на гонорары можно было жить. Но Валентин был широкой души человеком и считал, что друзей нужно кормить досыта и поить допьяна. Деньги быстро испарялись, а вместе с ними и друзья – до следующего гонорара. Так что, несмотря на частые публикации, жил Пикуль бедно. Если от «празднований» с друзьями оставались деньги – он тратил их на книги, причем в основном букинистические: только из них можно было узнать правду о прошлом России. Иногда сидел голодный, но с очередным дорогим фолиантом в руках. Когда к нему переехала мать, мало что изменилось: справиться с друзьями она не сумела.
 |
| С Вероникой Феликсовной |
Много лет спустя Валентин Саввич рассказывал сыну Вероники, Андрею Чугунову, о том, как ухаживал за его матерью: «Твоя мать гоняла меня, как какого-то паршивца. Я взял ее измором и хитростью». 23 марта 1958 года Пикуль пришел поздравить Веронику с днем рождения сына и предложил съездить погулять за город. Когда она вышла переодеться – выкрал ее паспорт. Поехали в Зеленогорск, на Карельский перешеек. Там Валентин Саввич незаметно подвел возлюбленную к бюро загс. «Зайдем?» Вероника, смеясь, согласилась. Вошли. Шутка продолжалась: «Мы хотим зарегистрироваться». – «Давайте паспорта». – «Когда твоя мать увидела, что я достаю из кармана ее паспорт, она в растерянности согласилась стать моей женой, – рассказывал Валентин Саввич. – Так все и началось». Вероника Феликсовна стала для Пикуля не просто женой, но еще другом, помощницей, первой читательницей его романов и первым критиком. «Вероника поверила в меня и каким-то шестым чувством (недаром в ее жилах текла и цыганская кровь!) поняла, что из меня что-то получится, – написал Валентин Саввич в своей автобиографии «Ночной полет». – Она, решившись на этот отчаянный шаг, взяла на себя все жизненные заботы, чтобы я мог писать, ничем не отвлекаясь. Сейчас я уже не представляю, как бы я мог работать, если бы рядом со мною не было Вероники. Я ведь недаром посвятил ей свой двухтомник «Слово и дело» [написан в 1961-71 гг., опубликован в 1974-75 гг.], самый сложный роман, самый трудный».
Видя всё это, Вероника Гансовская-Чугунова посчитала за благо уговорить мужа бросить Ленинград и уехать подальше от богемы и ненужных искушений. Кроме того, Вероника попыталась оградить его от собутыльников, но это оказалось сложно. Чувствуя, что ей не справиться, Вероника – которую друзья Пикуля насмешливо прозвали «Железная Феликсовна» – отважилась на серьезный шаг: она решила увезти мужа из Ленинграда. К тому же в Риге, где Вероника жила после войны, появилась возможность получить вполне приличную двухкомнатную квартирку, тогда как в Ленинграде семья ютилась в крохотной мансарде. Это стало решающим пунктом: Валентину не хватало места для книг и для творческого уединения. Обмен (по версии Виктора Ягодкина «под давлением Даниила Гранина и обкома партии») состоялся в 1962 году. Супруги прописались на улице Стучки в доме 93/95. Сам Валентин Пикуль говорил (об этом можно прочитать в книге «Я мерил жизнь томами книг», составленной его третьей женой Антониной Ильиничной), что в Ригу он со своей второй женой Вероникой Чугуновой переехал для того, чтобы улучшить их жилищные условия (комнату в ленинградской коммуналке поменяли на 2-комнатную квартиру в «генеральском доме» в Риге). Причиной выбора Риги было то, что Вероника Чугунова уже жила там раньше и хорошо знала город. Есть и другая версия появления квартиры в Риге: "Пикуль тоже отличился. Говорил на суде Кириллу Владимировичу Успенскому: — Кирилл! Мы все желаем тебе добра, а ты продолжаешь лгать!… Успенскому дали пять лет в разгар либерализма. А Пикулю — квартиру в Риге…" (Сергей Довлатов, "Наши"). Как бы там ни было на самом деле, супруги уехали в Ригу, рассчитывая, что проживут там года три-четыре, пока не встанут на ноги, а остались на всю жизнь. На переезд были потрачены все имевшиеся деньги. На новом месте семья долгое время едва сводила концы с концами, жили в долг, питались одной гречкой. Но зато Валентин Саввич полностью отдавал себя работе.
Первый исторический роман Пикуля под названием «Баязет» вышел в свет в 1961 году. Вслед за этим романом, хорошо принятом критиками и читателями, последовали и другие - сначала «Париж на три часа» в 1962 году, затем - «На задворках великой империи» в 1964 году, далее «Из тупика» в 1968 году и «Реквием каравану PQ-17». Триумфальный успех ждал роман «Пером и шпагой», опубликованный в московском журнале «Звезда» в 1971 году. После выхода номера с этим романом Пикуль проснулся знаменитым.
Какое-то время Пикуль хватался сразу за несколько тем из разных эпох. Но когда он понял, что всю историю охватить невозможно, то решил попытаться ограничить себя в основном восемнадцатым веком, избрав точкой отсчёта смерть Петра I в 1725 году, и дойти до событий 1825 года. Открыл этот цикл роман «На задворках великой империи». Хронологически эту линию продолжили романы «Пером и шпагой» и «Слово и дело». А завершил серию роман «Фаворит», впервые изданный в 1984 году. Впрочем, потом появились и другие циклы (например, о Русско-японской войне, состоявший из романов «Богатство» (1977), «Три возраста Окини-сан» (1981), «Крейсера» (1985) и «Каторга» (1987).
Из профессиональных историков первым Пикуля поддержал старый профессор Семён Бенцианович Окунь - автор оригинального курса лекций по истории России конца XVIII - 1-й четверти XIX веков [опубликован в 1939 году, переизданы в 1948, 1974-1978 годах; на их основе опубликованы «Очерки истории СССР. Конец XVIII - первая четверть XIX века» (1956) и «Очерки истории СССР. Вторая четверть XIX века» (1957)], насыщенных большим фактологическим и историографическим материалом, яркими историческими портретами персонажей «от царя до псаря», авторскими трактовками ряда важных проблем, ещё до войны начавший заниматься восемнадцатым веком, и в частности Камчаткой, а потом переключился на декабристов. Впоследствии Пикуль всегда находил понимание у Николая Молчанова, Николая Павленко, Виктора Буганова, Юрия Лимонова, Владимира Мавродина и Арсения Гулыги. В то же время против него всегда выступали Евгений Анисимов, Поэль Карп и некоторые другие не менее влиятельные учёные.
В середине 1960-х годов писатель начал создавать свой уникальный исторический архив. Чтобы как-то упорядочить почерпнутую из книг информацию, он на каждого исторического деятеля заводил собственную карточку, в которой отмечал основные вехи его жизни, а также перечислял источники, где об этом человеке можно было почитать подробнее. Пикуль не начинал писать до тех пор, пока не узнавал о своих персонажах все. Его часто сравнивали с Александром Дюма, но, в отличие от автора «Трех мушкетеров», Пикуль скрупулезно исследовал истории, опираясь чаще всего на подлинные исторические документы того времени, о котором писал. В каждом его романе чувствуются любовь к России. Власти не любили Пикуля за его «неправильный патриотизм». В те годы принято было считать, что все хорошее в истории России началось после революции 1917 года, а тем, что было прежде, гордиться нельзя и незачем. И более того – русского народа нет, есть советский народ, совершенно новый этнос, жаждущий избавиться от гнета позорного прошлого. А Пикуль воспевал былое величие Российской империи, что ужасно раздражало «вышестоящие инстанции»...
Одно время ходили слухи, будто за Пикуля в реальности писала его жена – Вероника Гансовская-Чугунова. Якобы она же решала и все издательские проблемы мужа. Но это полная чушь. Ни в какие издательские дела Гансовская никогда не влезала. Если б было иначе, роман Пикуля «Моонзунд» пришёл бы к читателям не в 1973 году, а на десятилетие раньше. Первоначально Пикуль собирался напечатать эту книгу в Лениздате. Но в середине 1960-х годов её решительно отвергла некая редактриса по фамилии Плотникова. После этого никто за «Моонзунд» биться не стал: ни сам автор, ни его жена. Настойчивость спустя годы проявили конкуренты из другого издательства – из «Советского писателя». Гансовская сильна была в другом. Она знала, как убедить мужа переписать откровенно слабые страницы. Эта очень волевая женщина умела анализировать написанное супругом и не боялась высказать любимому человеку нелицеприятные суждения. У неё, безусловно, был дар критика. Других критиков Пикуль, как известно, не признавал.
Из-под пера писателя вышли такие по-настоящему замечательные романы, как «Фаворит», «Каторга», «Три возраста Окини-Сан». Он торопился работать без выходных и без отпусков. Всего за 40 лет литературной деятельности Валентин Пикуль создал более 30 романов и повестей, став очень спорной и неоднозначной фигурой. Ещё при жизни Пикуля претензии к его книгам были очень сильными, а дискуссии о его таланте и взглядах на историю России продолжаются спустя десятилетия после смерти автора. Книги Пикуля часто подвергались и продолжают подвергаться критике за неаккуратное обращение с историческими документами, вульгарный стиль речи. Некоторые исследователи называют его работы клеветническими и конъюнктурными, направленными лишь на угоду советской власти. В справочной статье о В. Пикуле в газете «Литературная Россия» (№ 43, 22 октября 2004) литературовед В. В. Огрызко рассказал об эффекте, произведённом романом среди писателей в то время: «Публикация в 1979 году в журнале «Наш современник» (№ 4-7) романа «У последней черты» вызвала не просто яростные споры. Среди тех, кто не принял роман, были не только либералы. Валентин Курбатов 24 июля 1979 года писал В. Астафьеву: «Вчера закончил чтение пикулевского „Распутина“ и со злостью думаю, что журнал очень замарал себя этой публикацией, потому что такой „распутинской“ литературы в России ещё не видели и в самые немые и постыдные времена. И русское слово никогда не было в таком небрежении, и уж, конечно, русская история ещё не выставлялась на такой позор. Теперь уж и в уборных как будто опрятнее пишут». «…он брал за основу какой-нибудь фундаментальный труд, как правило, малоизвестный широкому кругу читателей, и на его основе выстраивал своё повествование. Отмечено, что в течение всей своей многолетней писательской деятельности Пикуль ни разу не работал ни в одном архиве <…> Работая над романом „Каторга“, за основу взял книгу с таким же названием, написанную русским публицистом начала XX века В. Дорошевичем. Новизна произведений Пикуля кажущаяся. Всё уже было рассказано до него, причём более объективно, правда, не так увлекательно, как это получалось у Пикуля». Больше всего в этом смысле досталось его роману «Нечистая сила», несмотря на то, что сам автор считал его «главной удачей в своей литературной биографии». Роман посвящён периоду агонии императорской власти в России — «распутинщине». Пикуля обвиняли в том, что он исторически неверно изобразил моральный облик и привычки последнего русского императора Николая II, его жены Александры Фёдоровны, представителей духовенства, в том числе высшего. Исторически недостоверно изображены в этой книге всё царское окружение и тогдашнее правительство страны. В. Оскоцкий в статье «Воспитание историей» назвал роман «потоком сюжетных сплетен». Сын царского премьер-министра П. А. Столыпина в рецензии «Крохи правды в бочке лжи» утверждает: «В книге немало мест не только неверных, но и низкопробно-клеветнических, за которые в правовом государстве автор отвечал бы не перед критиками, а перед судом». По утверждениям родственников и знакомых, Пикуля часто преследовали угрозами, а после опубликования романа «Нечистая сила» он был жестоко избит. Юрий Нагибин в знак протеста после публикации романа вышел из редколлегии журнала «Наш современник». По словам того же Ягодкина, после публикации исторического романа «У последней черты» («Нечистая сила») за Пикулем был установлен негласный надзор по личному распоряжению М.А. Суслова.
Надо сказать, что какое-то время Пикуля замалчивали. Справка о нём даже не попала в пятый том «Краткой литературной энциклопедии», изданный в 1968 году. Но не потому, что писатель не успел себя к тому времени ярко проявить. Причина крылась в другом. Пикуль быстро нажил влиятельных недоброжелателей. Его ведь возненавидела не только Вера Кетлинская, спровоцировавшая на одном из партийных собраний ленинградских писателей драку между защитником и противником писателя – Эльмиром Грином и Ильёй Авраменко. Сколько крови ему попортил также драматург Николай Кладо, чей отец служил на флоте ещё при царе, но потом перешёл на службу к большевикам и стал адмиралом. Кладо не мог простить обвинений в трусости своего отца. Пикуль ведь честно написал о том, что в Русско-японскую войну старший Кладо в самый ответственный момент удрал с эскадрой и тем самым привёл наш флот к Цусимскому поражению...
Отвечая на эти претензии, Пикуль говорил: «Исторический роман — это роман [«Нечистая сила»] во многом современный. Прослеживая разложение царского самодержавия в канун революции, я пытался показать, что Распутин был лишь видимой фигурой той отвратительной камарильи, которая плясала вокруг престола последнего царя, тех тайных сил, которые режиссировали историческое действие. Это всё и есть «нечистая сила», это бесовской шабаш на русской земле». Вдова В. Пикуля полагает, что «…именно „Нечистая сила“ является… краеугольным камнем в понимании и, если хотите, в познании характера, творчества, да и всей жизни Валентина Пикуля».
Вероника Феликсовна переносила нападки на мужа тяжелее, чем даже он сам. Первый инфаркт у нее случился еще в 1968 году, второй – в середине семидесятых. Валентин Саввич увлеченно работал, а Вероника не жаловалась, принимала его гостей, общалась с издателями, таскала из магазина тяжелые сумки с едой. Она заболела. Валентин Саввич трудно переживал болезнь жены. Он не мог работать, очередной роман не был дописан. В то же время срочно нужны были деньги на лечение Вероники – и Пикуль разрешил опубликовать в журнале «Наш современник» недоработанный роман «У последней черты». На него обрушилась критика, обвиняя теперь еще и в антисемитизме. Вероники не стало 14 февраля 1980 года. Валентин Саввич очень страдал. Ему казалось, что и его жизнь закончена, что без Вероники он не сможет ничего. Он перестал писать. Снова начал злоупотреблять алкоголем. После Пикуль рассказывал Юрию Ростовцеву «о кошмаре похорон, когда за каждым памятником на кладбище маячил матрос». Вокруг Пикуля в ту зиму было страшное нагнетание, друзья боялись каких-либо эксцессов, и моряки, как и всегда, подставили плечо.
 |
| Троюродный брат Николай, Валентин и Антонина Пикуль |
Сейчас Антонина Ильинична ведёт большую работу по увековечению имени писателя и пропаганде его творчества. Из-под её пера вышло несколько книг о В. С. Пикуле: «Валентин Пикуль. Из первых уст», «Уважаемый Валентин Саввич!», «Валентин Пикуль. Я мерил жизнь томами книг», «Живёт страна Пикулия», а также фотоальбом «Жизнь и творчество Валентина Пикуля в фотографиях и документах». За эту писательскую деятельность А.И. Пикуль была принята в Союз писателей России.
Получаемые за книги деньги автор часто жертвовал на то, что считал нужным: например, Государственную премию РСФСР за роман «Крейсера» он передал жителям Армении, пострадавшим от землетрясения 7 декабря 1988 года, премию Министерства обороны за роман «Из тупика» отдал рижскому госпиталю, где лечились воины-«афганцы», гонорар за роман «Фаворит» внёс в Латвийский фонд мира. Книги Пикуля и сейчас продолжают пользоваться большим спросом и издаются и переиздаются практически ежегодно многотысячными тиражами. По словам вдовы писателя А. Пикуль, на 2008 г. общий их тираж достиг 500 млн экз.
 |
| На автографах вместо даты Валентин Саввич Пикуль ставил «ХХ век» |
«Вспоминается такой случай. Пришло извещение на получение бандероли, и Валентин Саввич решил сам, что бывало не так уж часто, сходить на почту.
Вот как он рассказывал о курьезе, который с ним там приключился:
"Заполнил я бланк, осталось только дату поставить. А я не помню, какое число. Спросил у одного хмурого гражданина, тот ответил: «Двенадцатое». Проставил. А какой месяц? Не знаю хоть убей. Снова подхожу к этому гражданину, спрашиваю. Он как–то странно посмотрел на меня, говорит: «Сентябрь». Но вот беда, со своим восемнадцатым веком я совсем забыл, какой год на дворе. Но что помнил совершенно точно, так это то, что идет двадцатое столетие. И я решил больше не пугать человека. Написал: 12 сентября. ХХ век"».
Последний роман, над которым работал Пикуль вплоть до своей смерти — «Барбаросса», посвящённый событиям Второй мировой войны. Запланировав написать два тома, Пикуль сначала рассчитывал написать первый том («Площадь павших борцов»), затем написать книгу «Когда короли были молоды» (о событиях XVIII века) и лишь после этого закончить начатое произведение вторым томом. Также он вынашивал замысел романа «Аракчеевщина», к которому уже собрал весь материал. В замыслах остались романы о балерине Анне Павловой — «Прима»; о художнике Михаиле Врубеле — «Демон поверженный»; о старшей сестре Петра I, Софье, — «Царь-баба». Однако его планам не суждено было осуществиться: написав лишь большую часть первого тома романа «Барбаросса», Валентин Саввич Пикуль скончался 16 июля 1990 года от острой сердечной недостаточности. На боли никогда не жаловался, лечиться не любил, лекарств не принимал. 12 июля ему сделали кардиограмму – все было нормально, а 16-го – Валентина Саввича не стало. Похоронен в Риге на Лесном кладбище.
Среди тех, кто откликнулся на смерть Пикуля, был Конецкий. Но поскольку в это время в обществе случился очередной раскол (почти вся интеллигенция тогда разделилась на «левых» и «правых»), нашлись недовольные. Конецкий недоумевал. Он потом в своих записных книжках с горечью заметил: «Мне очень обидно за Вальку Пикуля. Нынче уже не только наши критики и литературоведы не могут обойтись без употребления его имени как квинтэссенции пошлости и губителя истинной историчности; сегодня и политики начали употреблять его имя в нарицательном смысле. После некролога, который я написал о Пикуле, пошли читательские письма, где мне ставят в упрёк даже посмертное слово: мол, надо было вдарить, а вы... Вам стыдиться следует товарищества с этим грязным, бульварным писакой. Советуют даже вообще не упоминать такой факт моей биографии, что это Валька привёл меня в литературное объединение при Лен. отд. изд. «Советский писатель». Нынче куда-то провалилось множество ярчайших образцов воинствующего невежества, пошлости, а часто обыкновенной подлости <…> Не хватит бумаги перечислить тех литераторов, которые разлагали наш народ и вполне успешно освобождали его от всякой духовности. Почему же все и всё сошлось на Пикуле? Потому что популярность его (безо всякой телерекламы в виде бесконечных сериалов) воистину уникальна. Его рейтинг сейчас равен рейтингу Л.Н. Толстого. Это, конечно, и смешно, и страшно. Но чтобы загнать респондентов в такую позицию, усилий самого Валентина Пикуля явно недостаточно. Тут миллионы художников всех родов войск нужны плюс философы да идеологи и – главное – сам идиотизм оставшихся за кормой десятилетий...».
После смерти Пикуля в исторической науке, да и в литературе, произошли кардинальные изменения. В частности, издано множество редчайших источников. Поэтому изучать отечественную историю я бы посоветовал своим современникам уже не по романам писателя, а всё-таки по публикациям документов и новым исследованиям специалистов. Но и Пикуля забывать нельзя. Лучшие его романы, такие как «Реквием каравану PQ-17» и «Честь имею», ничуть не устарели и продолжают служить нашему Отечеству.
«Мне хотелось рыдать — это конец романа:
Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб...
Кажется, я сказал всё, что знал. Прощайте. Честь имею!»
Валентин Пикуль, «Честь имею»
Детей от двух последних браков у романиста не было. Никогда не жалел об этом, но когда дочь Антонины Ильиничны родила, попросил: «Назовите внука Валентином». Дочь от первого брака - Ирина, стала инженером-кораблестроителем.
 |
| Памятник писателю Валентину Пикулю, установленный в день его 85-летия, работы скульптора Александра Арсентьева в Мурманске. Фото: РИА Новости/ Сергей Ещенко |
 |
| Бюст писателя в Мурманске |
Памятная доска на доме № 16 по 4-й Красноармейской улице Санкт-Петербурга, где Пикуль жил с 1947 по 1961 гг. В 1996 году В. Пикуль посмертно избран действительным членом Петровской академии наук и искусств.
В 1998 году (к 70-летию со дня рождения) имя Пикуля занесено в листы памяти Золотой Книги Санкт-Петербурга за № 0004.
Ныне имя В. С. Пикуля носят:
- сухогруз «Валентин Пикуль» (порт приписки Санкт-Петербург)
- тральщик Черноморского флота «Валентин Пикуль» (порт приписки Новороссийск)
- пограничный сторожевой корабль ПСКР-924 «Валентин Пикуль» (пр. 10410, порт приписки Каспийск, Дагестан)
- малая планета Пикулия (Т4174; открыта в 1982 году)
- улицы в городах Балтийске и Североморске (с 1991 года)
- библиотеки Балтийского и Тихоокеанского флотов
- Международная литературная премия имени Валентина Пикуля (учреждена в 2004 году)
- сад (Санкт-Петербург, Адмиралтейский район, Измайловское) аллея имени Валентина Пикуля и пешеходная дорожка «тропа Валентина Пикуля» в г. Рига в районе Даугавгривы (решение Рижской думы от 7 июня 2016 года)
В 2008 году о Валентине Пикуле был снят документальный фильм «Перо и шпага Валентина Пикуля».
Комментариев нет :
Отправить комментарий